All Great and Precious Things are Lonely

Наташа сидела в черной машине вместе с Еленой и смотрела, на здание охваченное пламенем. На здание, в котором находился Дрейков вместе со своей маленькой дочерью, которая совершенно не подозревала о том, что делал ее отец. Которая любила своего отца всем сердцем… Которая верила своему отцу, считала его просто отцом, а не чудовищем-похитителем… Который теперь был мертв, потому что Наташа хотела найти своего сына… Она закрыла глаза и судорожно выдохнула. За прошедшее время произошло много убийств, за которые она чувствовала вину, особенно с тех пор, как у нее родился сын, но это одно, когда она добровольно убила невинную девушку, потому что хотела найти Петра… Чувство вины захлестывало ее, как будто она была привязана к якорю и ее выбросили за борт, чтобы она погрузилась в бездонную яму, которой был океан, позволив воде проникнуть в ее легкие и задушить ее. К счастью, ее сестра была рядом, чтобы вытащить ее обратно на поверхность… — Ты сделала то, что нужно было сделать, Наташа, — сказала она, положив руку на плечо сестры. — Никто не может винить тебя за то, что ты хочешь вернуть своего сына. Наташа сглотнула. — Иногда я задаюсь вопросом, если бы он знал, что я сделала, любил бы он меня по-прежнему? — призналась она своей сестре шепотом, чтобы никто другой не мог услышать ее признания, даже если рядом никого не было. Елена нахмурилась. — Я думаю, что ты его мать, и он будет любить тебя, что бы ты ни делала, потому что ты любила его, когда он нуждался в тебе, — сказала она, и ее взгляд стал немного мягче после слов сестры. Наташа усмехнулась: — Хотела бы я быть также уверена, как и ты. — Не волнуйся, как только мы найдем его, ты увидишь сама. — Елена ухмыльнулась, что заставило старшую девушку слегка закатить глаза. — Давай выбираться отсюда и ехать на место встречи, — сказала Наташа, заводя машину и выезжая с парковки. Когда Клинт позвонил и спросил, завершена ли миссия, она ответила положительно, не сказав никому, кто еще был в том здании с Дрейковым. В данный момент она не нуждалась в их разговорах, ей нужна была их помощь, чтобы найти ее сына, и она сделает все возможное, чтобы найти его. Неважно, сколько секретов ей бы пришлось хранить… *** Двое охранников стояли по обе стороны от Петра, пока его вели по темному коридору. Мальчику это место казалось заброшенным, как будто в нем уже очень давно никто не жил, но что-то в этом месте было неправильным. Как будто здесь произошло что-то очень плохое, и он чувствовал это в воздухе. Петр не думает, что когда-либо ему было так страшно, как в этот момент, когда его вели по темному, унылому коридору четверо очень устрашающих на вид мужчин с масками на лицах и соответствующими символами на плечах. Он просто хотел к своей маме… Еще через минуту ходьбы по коридорам старого здания они подошли к двери, которая отличалась от других, потому что наверху была табличка с именем, но его больше не было видно, так как табличка была такой старой, что выцвела очень давно. Один из охранников открыл дверь, в то время как другой втолкнул его внутрь, прежде чем они закрыли ее прямо за ним, заперев его внутри вместе с тем, кто был в комнате. Взгляд Петра переместился в переднюю часть комнаты, где он увидел старый пыльный письменный стол, но не это привлекло его внимание. За письменным столом сидел мужчина, его расчетливые голубые глаза блуждали по фигуре парня, склонив голову набок, но Петра больше беспокоил второй мужчина в комнате. Справа от письменного стола стоял мужчина, рост которого легко достигал шести футов. Его такие же голубые глаза смотрели сквозь мальчика, будто его там вообще не было. Он стоял прямо, совершенно не сутулясь, но главное, что привлекло внимание парня, была его левая рука. Она была полностью металлической… — Добро пожаловать, Паук, в твой новый дом, — монотонным голосом произнес человек за столом. — Ч-что? — пробормотал Петр со страхом во взгляде. — Твоего дома больше нет, люди там теперь мертвы. Не осталось никого, кому ты был бы нужен, и с их смертью наша сделка изменилась. Теперь ты останешься с нами до конца своей жизни. Ты будешь тренироваться, ты будешь убивать, ты станешь лучшим солдатом, которого когда-либо видел этот мир, — сказал мужчина. — Н-нет, ты врешь! Моя мама все еще там, она придет за мной!!! — закричал Петр на сидящего перед ним мужчину, не веря, что его матери больше нет. Этого не могло быть, она была его матерью, ничто не могло остановить ее. Мужчина только прищелкнул языком в адрес мальчика: — Такое отношение… Хотя очень скоро это не будет проблемой. Неважно, веришь ли ты мне, мне это не нужно. Мне нужно только твое сотрудничество. Ты будешь тренироваться со здешним солдатом, он научит тебя всему, что тебе нужно знать. Но сначала моей научной команде придется оставить вас в своем… медицинском учреждении, чтобы попытаться раскрыть все ваши способности. — Нет!!! Я хочу к своей маме! Я не хочу здесь оставаться!!! — Разве ты не хочешь знать, кто твой отец? Потому что я точно знаю, кто это… — Мужчине даже не дали договорить, потому что ребенок прервал его и впился в него взглядом, который был точной копией взгляда его матери. — Нет!!! Я не хочу к своему отцу, я его не знаю! Я хочу к маме!!! Мужчина сердито посмотрел на него в ответ: — Мне жаль, но это не вариант. — Не сказав больше ни слова, охранники, которые все еще находились за пределами комнаты, вошли в комнату, и один из них схватил ребенка и потащил его к двери. Петр изо всех сил старался вырваться, брыкаясь, крича и пытаясь вырваться из рук мужчины, но это было бесполезно, он был всего лишь пятилетним ребенком, пытающимся драться со взрослыми мужчинами. У него не было ни единого шанса… Последнее, что он увидел перед тем, как дверь захлопнулась, был свирепый взгляд человека за столом и пустой взгляд солдата справа… Год спустя… 13 октября 2007 года Петр выпрямился, а Солдат стоял прямо рядом с ним, ожидая в пустой комнате, когда войдет их начальство. Прошедший год был для ребенка сплошным пятном. После первых мучительных трех недель, проведенных привязанным к столу и подвергнутым экспериментам, его немедленно бросили тренироваться с Солдатом. Он учился всему, начиная с того, как обращаться с оружием, как лгать, понимать, когда лгут другие, и даже рукопашному бою. Теперь, когда все его силы были разблокированы для него из-за всех тех экспериментов, после того как его укусил тот паук, его тело могло справиться со всем, что они в него бросали. Он был выносливее, чем другие, он был сильнее даже самого Солдата, он мог держаться за поверхности, обладал улучшенным зрением, обонянием и слухом, что определенно было не весело в определенное время, и он знал, когда ему грозила опасность благодаря своему шестому чувству. Потому что, очевидно, единственное, что могло раскрыть его способности, был еще один из их экспериментов, в котором оказался радиоактивный паук, арахнид сбежал и укусил его в последний день второй недели в той лаборатории. Что, случайно, изменило его ДНК и наделило его причудливыми паучьими способностями. Его куратор говорил, что он превращается в идеального послушного маленького солдата. Однако его куратор мало что знал о том, что Петр никогда не терял надежды, что его мать все еще где-то там, ищет его. Он сделал бы все, чтобы снова увидеть свою маму, даже если бы это означало делать то, чего от него хотели эти люди. Он хотел вернуть себе маму, и это был единственный способ попытаться это сделать… Он должен был сыграть свою роль… Парень оторвался от мыслей, когда дверь со скрипом открылась и вошел его куратор вместе с двумя охранниками, которые несли человека с черным мешком на голове. Двое охранников поставили женщину на колени и сорвали мешок, чтобы показать лицо молодой женщины, которой на вид было не больше двадцати лет. Петр не позволил этому отразиться на его лице, но внутренне он кричал и паниковал. Ему совсем не нравилось, то что происходило. Он не хотел никому причинять боль… Красные опухшие глаза молодой женщины поднялись и встретились взглядом с ребенком, который стоял так же неподвижно, как и Солдат рядом с ним. Ее глаза расширились от шока и страха, прежде чем она попыталась заговорить, но из ее рта не вырвалось ни звука, потому что охранник ударил ее и не дал заговорить. Его куратор подошел к нему с пистолетом в руках. — Паук, возьми его и пройди свой последний тест, — сказал он по-русски, на единственном языке, на котором он говорил весь год, проведенный здесь. Петр, а не Паук, посмотрел на протянутый к нему пистолет и заколебался. Он не хотел этого, он знал, для чего нужно было оружие, и он не хотел причинять боль этой молодой леди. Однако, его куратор увидел это и свирепо посмотрел на него сверху вниз, сунув пистолет ему в руки и заставив мальчика взяться за рукоятку. — Ты сделаешь, как я говорю, или я убью ее у тебя на глазах. Несмотря ни на что, она умрет. Так что либо я убиваю ее медленно и мучительно, либо это можешь сделать ты, — предложил он, прежде чем отойти от Петра, оставив ребенка испуганно смотреть в медово-карие глаза молодой женщины. - Все хорошо, все хорошо, милый. Это не твоя вина. — Она грустно улыбнулась мальчику, говоря на идеальном русском, но не это заставило мальчика замереть на полсекунды. Ее интонация, то, как она говорила, так сильно напомнило ему его мать. Ее успокаивающий русский голос, который пел ему перед сном, когда он не мог заснуть, голос, который утешал его, когда он боялся чего-то. Он так сильно скучал по ней… Он сглотнул, прежде чем приставить пистолет к голове женщины, единственным признаком того, что с ним что-то не в порядке, было легкая дрожь его рук, когда он смотрел на женщину. Но она, казалось, не возражала, одарив его последней улыбкой. — Все хорошо, все хорошо. — Она продолжала повторять, но Петр не слышал ее слов, слишком сосредоточенный на том, чтобы унять дрожь в руках. Секунду спустя, единственным звуком в комнате было эхо пули, вылетающей из патронника, и звук падения тела о землю. Самое первое из многих убийств… Несколько часов спустя Петр сидел в своей комнате, которая на самом деле была просто комнатой солдата и его камерой, тупо уставившись в стену перед собой, и несколько слезинок скатились по его лицу. Он только что кого-то убил. Он только что кого-то убил… Что бы подумала о нем его мама? Он услышал, как открылась дверь в комнату, но не обратил на это внимания, продолжая смотреть в стену. Он осознал, что в комнате с ним был кто-то еще, только когда рядом с ним на койке внезапно появился чей-то вес. Краем глаза он увидел, что Солдат смотрит в ту же стену, что и он, но было что-то в его взгляде, что выбило мальчика из колеи. За целый год, прошедший с тех пор, как он познакомился с солдатом, он ни разу не видел такого выражения на лице мужчины. Он видел, как на доли секунды в его взгляде вспыхивали эмоции, но это было по-другому. Казалось, он действительно сидел рядом с ним, а не просто смотрел в пространство, как обычно. После еще пары минут молчания, к его удивлению, солдат заговорил. — Как тебя зовут, малыш? — спросил он на идеальном русском, но Петр мог сказать, что это был не его родной язык. Он говорил чуть громче шепота, но Петр мог слышать его, благодаря обостренным чувствам и всему остальному. — Петр, — прошептал он в ответ. После секундного молчания он заговорил снова. — Питер. Это твоё имя, да? — спросил он. Ребенок пожал плечами: — Мама назвала меня так. Она говорила, что я был ее опорой, что я помогал ей заземлиться. — Похоже, она умная. — Она была самой умной из всех, кого я когда-либо знал, — сказал он, но затем вспомнила другой вопрос мужчины, заданный ранее: — Но… отвечаю на твой вопрос: если ты имеешь в виду, что мое имя переводится на английский как Питер, тогда да. Солдат кивнул головой: — Могу я называть вас так? Я американец, мне так проще. Петр кивнул головой: — Конечно, как тебя зовут? Солдат некоторое время молчал, его брови нахмурились в раздумье, прежде чем он ответил мальчику: — Джеймс, меня зовут Джеймс… Я-я так думаю. — Ты так думаешь? — Петр наклонил голову и немного повернулся, чтобы посмотреть на Джеймса. Мужчина поморщился: — Иногда у меня проблемы с запоминанием вещей. Они поместили меня в эту… эту машину, которая удаляет воспоминания. Эффект только сегодня начал… проходить, во время твоего, — он замолчал, зная, что ему не нужно или не следует продолжать это предложение. — Что произойдет, если они узнают? — Спросил Петр, игнорируя чувство вины, охватившее его при напоминании о том, что он сделал. — Они снова поместят меня в машину, — просто сказал он. — Это больно? Джеймс на секунду заколебался, прежде чем ответить: — Нет, это просто забирает мои воспоминания. — Я не хочу забывать свою маму. Джеймс посмотрел на него и слегка улыбнулся парню: — Не волнуйся, я позабочусь о том, чтобы ты не забыл её. И из этого разговора родилась дружба, построенная на боли, страданиях и крови… Дружба, которая не продлилась долго… Три года спустя… 15 октября 2010 Петр уставился перед собой, когда его куратор привел связанного мужчину с кляпом во рту. За девять лет своей жизни он никогда не делал ничего более сложного, чем то, что его собирались попросить сделать сейчас. Даже убить кого-то было лучше, чем то, что они заставляли его делать в подобных ситуациях. Необходимость причинять боль своим жертвам ради информации, просто чтобы в конце концов убить их, несмотря ни на что. Все его допросы заканчивались именно так: человек умирал в луже собственной крови. И он ничего не мог сделать, чтобы изменить это… — Паук, делай то, что у тебя получается лучше всего. — Сказал его куратор, отступая в сторону и позволяя маленькому мальчику самому разобраться. Он позаботился о том, чтобы все эмоции были скрыты от его глаз, медленно обходя связанного мужчину, словно хищник свою жертву, выслеживающий, готовый наброситься в любой момент. Ему предстояло сыграть свою роль… Через три минуты мужчина истекал кровью из многочисленных рваных ран на лице и туловище, его голова свисала вниз, подбородок покоился на верхней части груди, он бормотал какую-то чушь на нескольких языках, но Питер вел себя так, словно ему было все равно. Он получил информацию, это все, что ему было нужно… Его куратор кивнул ему один раз, подавая сигнал Петру прекратить это, поэтому он схватил пистолет, который был в руках у одного из охранников, и выстрелил мужчине один раз в голову, оборвав его жизнь, прежде чем вернуть оружие охраннику. — Отличная работа, Паук, ты свободен, — сказал его куратор, и Петр развернулся, чтобы выйти за дверь, но мужчина окликнул его еще раз, поэтому мальчик полностью переключил свое внимание на мужчину постарше. — Пока я не забыл, с этого момента ты будешь работать один. Солдат нужен в другом месте, и ты доказал, что способен справиться со всем, что нам нужно здесь, теперь ты можешь идти. — Он отмахнулся, как будто в том, что он сказал, не было ничего особенного. Но Петр, о, он был в ярости. Ему было грустно, сердце было разбито, но больше всего то, что одна эта фраза вызвала холод в его груди, который начал царапать его, пытаясь вырваться из клетки, в которую он загнал его три года назад, когда впервые встретил Солдата, Джеймса. Все это время Джеймс помогал залатать особенно серьезную рану, которую он получил на тренировках, где он давал ему часть своей еды, чтобы попытаться помочь ребенку с улучшенным метаболизмом, или даже такие мелочи, как предоставление мальчику своего одеяла, когда ему становилось слишком холодно зимними ночами. Джеймс был единственным постоянным человеком в последние три года его жизни, но теперь, когда он уходит, он не знал, что ему делать. Единственный человек после его матери, который, казалось, заботился о Петре, а не о Пауке… Теперь он ушёл и, вероятно, никогда не вернется… Даже не осознавая этого, его вела в камеру охранница, которую он не знал, но он знал, что она работала тут по меньшей мере два года, и видел ее пару раз с тех пор, как познакомился с Джеймсом. Когда они добрались до его камеры, и она открыла ему дверь, он вошел и сел на свою койку, тупо уставившись на другую, ту, которая раньше принадлежала Джеймсу. Он чувствовал, как одиночество медленно начинает пробираться вверх по позвоночнику, холод угрожает поглотить его, но в данный момент он не мог заставить себя беспокоиться об этом. Он снова был один в этой адской дыре и понятия не имел, что ему делать. Он был так занят, что не заметил, что женщина все еще стоит в дверях, наблюдая, как мальчик уставился в пространство, полностью игнорируя все вокруг. Женщина средних лет тихо вздохнула про себя, прежде чем закрыть за собой дверь и пройти по коридору в свою каюту. Ей было ненавистно наблюдать, как мальчик медленно становится тем, кем он не был, как будто каждая мелочь, которую он делал здесь, медленно поглощала все его существо. Она находилась здесь целых два года и была так близка к завершению своего плана по их воссоединению, так близка, что ей было почти физически больно. Она больше не могла смотреть, как ее внук испытывает такую сильную боль… Она знала, что ей придется действовать в ближайшее время, если они оба хотят выбраться из этого живыми и иметь хоть какой-то шанс снова увидеть внешний мир. Она не смогла защитить своих дочерей от такой боли, поэтому она позаботится о том, чтобы ее внук покончил с такой жизнью, как это сделали его мать и тетя, даже если это будет последнее, что она сделает. Теперь не хватало только выяснить, как она передаст сигнал Алексею… Калифорния Здание Щита Наташа тихо вздохнула, садясь на диван в своей каюте на территории базы. Это был долгий день работы невинной маленькой ассистенткой Старка. Она ненавидела эту работу, но ее нужно было выполнять, так как они с Еленой вытащили короткую соломинку, а Елена увильнула от этой работы. Оставляя всю работу Наташе. Повезло ей… Наташа закрыла глаза и откинула голову на спинку дивана, желая хоть на секунду успокоиться после утомительного дня общения с заносчивыми деловыми мужчинами в костюмах. Но ее разум быстро переключился на гораздо более удручающие мысли, мысли, которые, как ей бы хотелось, не приходили в голову, пока она не останется на сто процентов одна. Ее сын, ее маленький Петр, которому было бы уже девять лет, все еще отсутствовал, и казалось, что она была ничуть не ближе к тому, чтобы снова увидеть своего сына, чем тогда, когда она впервые присоединилась к Щиту. Он пропал почти пять лет назад, и она ненавидела то, что начала терять надежду когда-нибудь снова увидеть своего сына. Ей было так неприятно признаваться в этом самой себе, но она была реалистом, она знала, каковы были возможности когда-нибудь снова увидеть своего сына, но её маленькая часть все еще молча надеялась, что он где-то там, жив и, надеюсь, живет хорошей жизнью. Но даже она понимала, что это была, скорее всего, неправда. С момента прихода Фьюри выполнял свою часть их сделки и создал команду, состоящую всего из нескольких человек, которые искали ее сына, двумя из этих членов были Мэри и Ричард Паркеры, а также Мария Хилл, Фил Коулсон, Клинт Бартон, Елена и она сама. Удивительно, но именно Мэри была отправлена на поиски любого отголоска, любого слуха, который она могла найти о давно пропавшем сыне Черной Вдовы в любой точке мира. Наташа навсегда оставалась в долгу у этой женщины за то, что та для нее делала… Около года назад она нашла сообщение, поступившее из России, о мужчине и маленьком мальчике, которых видели вместе. Очевидно, Мэри услышала это от кого-то, кто перешел дорогу Гидре, и этот человек был напуган до смерти, не желая навлекать на себя гнев организации еще больше, чем он уже навлек. Однако эта информация не заставила Наташу почувствовать себя лучше оттого, что она нашла своего сына… Она отвлеклась от своих мыслей, когда в дверь вошла ее сестра и села рядом с ней с преувеличенным вздохом, отчего губы Наташи изогнулись в легкой улыбке. — Уф, ты не поверишь, какой у меня был день. Почему люди должны быть тааакими раздражающими? — Сказала Елена, что заставило ее сестру весело фыркнуть. — Что произошло? — Итак, пойми, я была классе, да? Учила этих новичков, как стать лучшим шпионом, и у одного мудака хватило наглости приставать ко мне, ко мне?! Как будто у него были какие-то шансы со мной. — Ее сестра закатила глаза, что заставило Наташу ухмыльнуться. — Я уверена, что ты показала ему, не так ли? Елена ухмыльнулась в ответ: — Чертовски верно. Взяла его за запястье и сломала его. Ты бы видела его лицо, оно было бесценно. Наташа усмехнулась и открыла один глаз, чтобы посмотреть на свою сестру: — Ты не можешь просто сломать запястье тому, кто с тобой флиртует. Елена надулась: — Но он был таким идиотом. Наташа покачала головой, прежде чем снова закрыть глаза и позволить мыслям из прошлого затуманить ее голову, но, к счастью для нее, Елена увидела это и не позволила этому случиться. — Эй, в чем дело? , — спросила она, озабоченно нахмурившись. Наташа сглотнула: — Прошло пять лет. — сказала она, и Елена услышала, как надломленно прозвучал голос ее сестры, отчего ее сердце сжалось от боли, которую испытывала сестра. — Эй, всё будет хорошо. Мы найдем его, я обещаю тебе, что не перестану искать. Мне будет сто, а я все равно не перестану искать своего племянника, — сказала она с мягкой улыбкой, заставив старшую сестру улыбнуться в ответ. — Спасибо, — сказала она. Елена пожала плечами: — Конечно, зачем нужна семья, если ты не можешь рассчитывать на её помощь. — Да, но если бы мы могли связаться с мамой и папой, все было бы намного проще, — Наташа усмехнулась, раздраженная тем, что они обе все еще не могли связаться с Мелиной и Алексеем. Два года назад они получили известие, что Алексей сбежал из тюрьмы, в которой он находился, и с тех пор они искали и пытались связаться с ними, потому что они оба знали, кто его вызволил. Был только один человек, который мог сделать это незаметно, и это была их мать. — Как ты думаешь, они знают, что у тебя есть сын? — Спросила Елена. — Это Мелина, конечно, она знает. — сказала Наташа невозмутимо. Елена прищелкнула языком: — Верно. Ты думаешь, что они делают? Пытаются его найти? — Спросила она. Наташа помолчала секунду, прежде чем ответить: — Я очень на это надеюсь. Если и есть кто-то, кто мог бы найти моего сына, так это его бабушка. Елена фыркнула: — Разве это правда? Если бы они только знали, насколько правдивым на самом деле было это утверждение…