All Great and Precious Things are Lonely

20 Декабря 2010 Исследовательский центр Гидры Бухарест, Румыния Мелина молча, не издавая ни звука, шла по совершенно белым коридорам исследовательского центра. Последняя часть ее плана была наконец выполнена. Прошлой ночью она отправила Алексею скрытое сообщение, а сегодня утром получила его ответ, в котором говорилось, что он будет там с транспортом для побега. Сегодня, наконец, настал день, когда она и ее внук сбегут с этой дурацкой базы. К счастью для нее, сегодня днем, как раз в тот момент, когда Алексей должен был прибыть в здание, проводилось плановое техническое обслуживание всех систем безопасности. Она сама не смогла бы спланировать это лучше. О, подождите, она это и спланировала. Она направилась в свою каюту и, как только закрыла дверь, сняла свой раздражающий шлем, который они заставляли ее носить, и зачесала заплетенные волосы за левое плечо, прежде чем подойти к своей кровати, где у нее были лежали две сумки. Одна заполнена С4, а другая — каждой унцией информации, которая у нее есть о ее внуке, которую она собиралась отправить Наташе, как только он будет в безопасности, а она снова пустится в бега. Изначально она не планировала держать его в секрете от своей дочери, честно говоря, она не хотела этого, но эти люди будут жаждать ее крови, как только она уничтожит это заведение, и Петр не будет с ней в безопасности на то время, которое потребуется ей, чтобы разыскать свою дочь. Это был риск, на который она не хотела идти с ним по своей воле. Он уже через многое прошел, и будь она проклята, если станет причиной еще большей боли в его жизни. Итак, она сделала следующее. У нее была знакомая в Нью-Йорке, который согласилась присмотреть за мальчиком и быть рядом, если ему когда-нибудь понадобится место, куда можно пойти. Все, о чем ее просила Мелина, — это обязательно проведать его и убедиться, что он в безопасности. Фелиция отнеслась с пониманием и согласилась на ее условия без жалоб, она была счастлива, что наконец-то смогла вернуть долг старшей женщине. Даже если это означало присматривать за девятилетним, возможно, травмированным, убийцей. Мелина бы доверила Фелиции свою жизнь, она знала, что эта женщина не подведет ее. В последний раз проверив свое снаряжение и папки вместе с письмом, которое она собиралась отправить, она застегнула все на молнию, снова надела шлем, закинула сумки на плечо и вышла из комнаты. У неё много работы. *** Для Петра это был вполне обычный день, он проснулся сегодня сам, а не от того, что хлопнула дверь его камеры, что было хорошим знаком для мальчика, потому что это означало, что у него не было тренировок или миссии, о которой он, несомненно, пожалеет позже. Это просто оставило мальчика наедине с его мыслями. Что никогда не было хорошо. Прошло два месяца с тех пор, как его куратор сказал ему, что он больше никогда не увидит Солдата, и он все еще не знал, как к этому относиться. Джеймс был единственным постоянным человеком в его жизни, вот уже несколько лет, и когда этот человек вспоминал его, он всегда старался помочь Петру всем, чем мог. Каким бы незначительным ни был этот жест, Петр всегда ценил его и старался незаметно сообщить Джеймсу об этом, когда мог. Он все еще любит придерживаться уроков, которые мама дала ему много лет назад, из тех, что он помнил, и одним из них, конечно, было использование своих хороших манер при любой возможности. Боже, как он скучал по ней. Как только эта мысль пришла ему в голову, его органы чувств уловили шаги, направляющиеся к его камере. Он убедился, что с его лица исчезли все эмоции, прежде чем сесть прямо и ждать, когда человек войдет. Он мог сказать, что она определенно была женщиной, так что он мог бы поспорить, что это была та женщина-охранник, которая водила его по объекту. Петр оказался прав, когда примерно через десять секунд упомянутая женщина вошла в его комнату без шлема и с сумкой за плечами, прежде чем закрыть дверь и посмотреть Пауку в глаза. — Пойдем. Мы уходим, — сказала она тоном, не допускающим возражений, но Петру всегда было любопытно, совсем как его матери. — Куда? Какова миссия? — спросил он, и его ответ вызвал легкую улыбку на лице женщины, но ее глаза были грустными. — Прямо как мать, вечно задает вопросы. Пойдем, у нас нет времени на тривиальные подробности, давай двигаться, — сказала она, кивая головой на дверь, но Петр был сосредоточен только на одном, когда медленно шел вперед. — Ты знаешь мою маму? — с надеждой спросил он. Мальчик ничего не мог с собой поделать, он так сильно скучал по ней, что иногда это причиняло ему физическую боль. — Да, но мы не можем пойти к ней прямо сейчас, это небезопасно. Я понятия не имею, где моя дочь, и слишком рискованно пытаться искать ее, когда ты будешь у меня, — сказала она, направляясь к двери его камеры, Петр последовал за ней. — Ты моя бабушка, — заявил он, приподняв бровь, и было почти забавно, что он был так похож на свою мать одним этим движением, глазами и всем остальным. Мелина улыбнулась: — Да, я твоя бабушка, но если мы хотим выбраться отсюда, тебе придется довериться мне, хорошо? — она повернулась и, дождавшись, когда он кивнет головой, продолжила: — Хорошо, в моей комнате есть вентиляционная система, из которой мы оба можем выползти. Это выведет нас наружу, а оттуда мы сможем уйти достаточно далеко, прежде чем они поймут, что мы ушли, а к тому времени, ну, давай просто скажу, что эта база больше не будет существовать. Они оба крались по базе, пока не добрались до ее комнаты, не желая шуметь, чтобы не предупредить кого-нибудь, но у них было всего пара минут до завершения обслуживания системы безопасности, и они снова были бы заперты. Тогда они увидят, что их Паука в его комнате нет… И они были бы далеко не счастливыми… Они добрались до ее комнаты, и как только Петр закрыл за ними дверь, Мелина подошла к вентиляционному отверстию, которое находилось на уровне земли, и сорвала крышку вентиляционного отверстия, сделав его достаточно большим, чтобы они могли пролезть. — Хорошо, я пойду первой через вентиляционные отверстия, ты можешь следовать за мной, да? Веди себя как можно тише, нам не нужно, чтобы они услышали, как мы убегаем. — Питер кивнул головой и заполз вслед за ней, и схватил крышку вентиляционного отверстия и прикрыть ею отверстие, а потом снова продолжить ползти. Им потребовалось всего пять минут, чтобы пройти через вентиляцию, и Мелина знала, что система снова заработает всего через две минуты, поэтому им нужно было поторопиться. Поэтому, когда она добралась до конца, она, не теряя времени, повернулась всем телом и откинула крышку вентиляционного отверстия, ведущего наружу. — Давай, мы должны убираться отсюда к чертовой матери, — сказала она, вставая и протягивая руку мальчику, которую он взял. Она подняла его, прежде чем побежать в противоположном направлении, Петр последовал за ней. — Ты так и не сказала, куда мы направляемся, — сказал он, не отставая от нее ни на шаг. — Ты остановишься у моей подруги и останешься у неё, пока я удостоверюсь, что эти придурки не выследят тебя и не заберут снова. — А как же моя мама? — спросил он в отчаянии, но пытаясь скрыть это. Она вздохнула: — Честно говоря, я не знаю, где твоя мама. Я знаю, что она работает в правительственном агентстве под названием Щит, но я не знаю, в каком штате она находится. Сейчас она живет в Америке, просто чтобы ты знал. И ты будешь там, — сказала Мелина. — Куда же я тогда пойду? Увижу ли я ее когда-нибудь снова? Мелина фыркнула: — Прямо как мать со всеми этими вопросами, да, ты увидишь ее снова, я обещаю. Но до тех пор ты останешься в Нью-Йорке у моей старой подруги, ее зовут Фелиция, и она очень милая женщина, которая присмотрит за тобой, пока я не смогу. Петр нахмурился: — Я не нуждаюсь в том, чтобы за мной присматривали, я сам могу о себе позаботиться. Теперь пришло время Мелине нахмуриться: — Я знаю, ты сейчас так думаешь, поверь мне, я знаю, через что ты проходишь, но всем время от времени нужна небольшая поддержка, даже мне. Никому не нужно быть сильным каждую секунду, у всех нас бывают свои моменты слабости, и со временем ты это поймешь. Прежде чем Питер успел сказать что-нибудь еще, он услышал характерные крики, доносящиеся оттуда, откуда они сбежали. — Они знают, — просто сказал он, зная, что она поймет. Она кивнула головой: — Нам осталось пройти совсем немного, давай ускорим шаг. Прошло всего тридцать секунд, прежде чем они вышли на небольшую поляну, откуда открывался вид на базу внизу холма. Не говоря ни слова, Мелина достала из кармана устройство и нажала кнопку. Питер стоял в шоке, наблюдая, как все здание охвачено пламенем, он слышал все их крики, все их последние вздохи, наполненные паникой, когда они умирали и переставали существовать. — Горите в аду, ублюдки, — он услышал, как женщина рядом с ним, его бабушка, сердито пробормотала себе под нос. Он знал, что, вероятно, не должен был этого слышать, поэтому никак это не прокомментировал, но все же решил задать другой вопрос. — Как мы выберемся отсюда? — спросил он. В этот момент его взгляд уловил что-то позади них, поэтому он обернулся и увидел самолет, которого пять секунд назад у них не было. Он наблюдал, как машина из прозрачной приобрела обычный тускло-серый цвет. — Что это? — Спросил он в шоке. — Это старый реактивный самолет Щита. Активный камуфляж, чтобы нас не заметили покидающими место происшествия. Мы собираемся высадить вас в Нью-Йорке с Фелицией, а затем уехать, прежде чем они отследят нас до вас. Без сомнения, найдутся выжившие, которые будут искать тебя. — Что вы имеете в виду под «мы»? Он в замешательстве наклонил голову, но как раз в этот момент задний люк самолета открылся и показался человек в красном костюме со звездой на груди. — Мелина, я вижу, ты его вытащила! Тогда давай убираться отсюда, пока эти ублюдки не выползли из огня, — сказал он, возвращаясь в самолет. — И… кто это? — Питер поднял бровь. — Твой дедушка, он… определенно уникален, — казала она. — Но давай не будем сейчас об этом беспокоиться, давай отвезем тебя в Нью-Йорк, — сказала она, подходя к самолету. — Увижу ли я вас когда-нибудь снова? — спросил он, умирая от желания узнать больше о своей семье, и казалось, что единственный человек, который что-то знал, уедет, чтобы снова попытаться защитить его. — Я обещаю, ты увидишь нас снова. Мы семья, а семья должна держаться вместе. 25 Декабря 2010 Наташа сидела в своей маленькой квартирке со своей сестрой, когда получила сообщение от Фьюри. Было Рождество, и семья шпионов была в отчаянии, особенно Наташа. Все, чего она хотела, — это своего сына, и она все еще была ничуть не ближе к его поиску, чем много лет назад. Было чувство, словно он исчез с лица земли, и Наташа ничего не могла с этим поделать. Так было до тех пор, пока не пришло сообщение. Все, что она получила, это простое сообщение от Фьюри с просьбой прийти в его офис, после чего они с Еленой поднялись с дивана и пошли знакомым путем в его комнату. Как только они добрались туда и открыли дверь, они поняли, что что-то происходит, когда оба агента Паркер стояли там вместе с Фьюри. — Что случилось? — спросила она, не понимая, что, черт возьми, происходит. — Вам случайно не знакомо имя Мелина? — спросил Фьюри, сразу перейдя к делу, а не походив вокруг да около, что заставило Елену и Наташу напрячься. — Откуда ты знаешь это имя? — Елена сверкнула глазами. — Я расцениваю это как «да», — пробормотал Фьюри, прежде чем продолжить. — Вчера на нашем предприятии в Нью-Йорке была доставлена посылка. Там была спортивная сумка, полная информации о базе в Румынии, и записка, адресованная вам, Романофф. Вам повезло, что Паркеры были теми, кто нашел её до того, как сумка попала в руки правительства. — Подожди секунду, почему я должна этому радоваться? Что Мелина нашла? Что это была за информация? Что в ней говорилось? — спросила Наташа, прищурившись. Фьюри и Паркеры посмотрели друг на друга, прежде чем Мэри заговорила: — Как насчет того, чтобы вместо этого ты прочитала письмо, которое она тебе написала, — предложила она, протягивая ей записку с нежностью в глазах. Наташа сузила глаза еще больше, но схватила записку и начала читать, Елена тоже читала ее через ее плечо. «Привет, Наташа, я знаю, что я должна была так делать, но если бы я знала, где ты, я бы передала эту информацию и посылку тебе лично, просто знай это. Я очень рискую, просто оставляя это в Нью-Йорке, но, как я уже говорила, я понятия не имею, где ты работаешь, я знаю только, что ты работаешь в Щите, так что… будем надеяться, что это дойдет до тебя. Я нашла его… Я нашла твоего сына, Наташа. Последние два года я работала охранником на базе в Румынии, пытаясь помочь ему, и всего несколько дней назад мне наконец удалось вытащить его. Он в безопасности, я обещаю. Но я, черт возьми, не знаю, где ты, и это выводит меня из себя. У меня нет времени пытаться найти тебя, потому что у меня на хвосте эти придурки за то, что я сделал с их базой и их «Пауком». Так они его называли, его — Паук. В сумке я оставила вам всю информацию об уничтоженной мной базе и любую информацию о вашем сыне. Я пыталачь помочь ему, насколько могла, не разоблачаясь, но я не знаю, было ли этого достаточно. Они делали с ним ужасные вещи, вещи, которые вызывали отвращение даже у меня. Но у меня есть друг, женщина, которой я доверяю свою жизнь, которая пообещала мне, что присмотрит за ним, пока меня не будет или пока ты его не найдешь. Я надеюсь, вы понимаете, почему я не могу произнести ее имя на листке бумаги, поскольку я понятия не имею, кто это увидит, поэтому я не говорю это для его собственной защиты. В сумке есть несколько его фотографий, чтобы вы знали, как он выглядит, и знали, на что обратить внимание, находясь в городе. Я надеюсь, что ты найдешь его, Наташа, правда надеюсь. Передай от меня привет своей сестре. Твоя мама, Мелина…» Потрясенная, Наташа посмотрела на троих остальных со слезами на глазах. — Г-где сумка? — спросила она. Фьюри сунул руку под стол и поставил сумку на стол, позволяя Наташе просмотреть файлы, он все равно уже просмотрел их. Он знал, что она хотела увидеть… Она осторожно вытащила первую попавшуюся фотографию, и когда она это сделала, из ее глаз потекло еще больше слез. Это было все равно что смотреть в зеркало, она, по сути, смотрела на мужскую версию самой себя. От глаз, до носа, черт возьми, подбородка, даже до легкой рыжины в его волосах, все, что она могла видеть, — это себя, смотрящего на нее в ответ. Фото было сделано совсем недавно, на этой фотографии ей казалось, что ему девять лет, так что, должно быть, она была сделана после августа, а сейчас был только декабрь. С ее сыном все было в порядке. Ее мать спасла её сына, когда она ничем не могла ему помочь. И теперь она со стопроцентной уверенностью знала, где он находится. Город Нью-Йорк… — Прежде чем ты разыграешь из себя маму медведицу, Романофф, мне напомнить тебе, что у тебя есть работа со Старком? Мне нужно, чтобы ты оставалась под прикрытием здесь, а не в Нью-Йорке. В глазах Наташи было столько ярости, что это заставило обоих Паркеров отступить на шаг: — Когда я впервые пришла сюда, я сказала, что за имеющуюся у меня информацию вы помилуете меня и мою сестру и поможете мне вернуть моего сына. Последняя часть все еще не доставлена. Теперь я знаю, где он, и собираюсь найти его, даже если это будет последнее, что я сделаю. — Агенты Паркеры живут в Нью-Йорке, они могут провести его поиски, — сказал Фьюри. Наташин взгляд, если это было возможно, стал еще более яростным: — Он мой сын. — И мы это знаем, — перебила Мэри, — Фьюри просто хочет, чтобы ты закончила свою миссию. Так что, когда ты закончишь оценивать Старка, ты можешь заменить нас. Но до тех пор мы были бы рады помочь в поисках твоего сына. — Да, город намного меньше остального мира, это только вопрос времени, когда мы его найдем, — Ричард пожал плечами. Наташа на секунду задумалась об этом, прежде чем Елена вступилась за свою сестру, все еще видя нерешительность в ее взгляде. — Как насчет того, чтобы я поработала с ними. Я помогу им попытаться найти Петра, пока ты будешь занята со Старком, хорошо? — предложила ее сестра, что заставило Наташу слегка расслабить мышцы по предложению сестры. — Я бы хотела этого, — призналась она с легким кивком и легкой горечью в голосе. Она должна была искать его, он был ее сыном. И все же она застряла в Калифорнии, пока не закончила нянчиться с ребенком-мужчиной. Фьюри кивнул головой: — Хорошо, Белова, Паркеры, собирайте свое снаряжение, вы отправляетесь в Нью-Йорк.