All Great and Precious Things are Lonely

Наталья молча шла по русской пустыне, ее руки были в багровых пятнах от крови, которая все еще стекала по ее рукам на землю и сильно пачкала ее одежду. Она не могла найти в себе ни капли раскаяния ни к кому из них… — Ну, это был гребаный беспорядок. Наталья посмотрела налево и увидела, что ее сестра идет рядом с ней с таким же количеством красных пятен на теле, как и у ее старшей сестры. — Да, расскажи мне об этом, — пробормотала старшая вдова себе под нос, рассеянно пытаясь стереть кровь со своих рук. — Итак… не хочешь рассказать мне, что это было? Почему мы только что убили всех тех людей там? — спросила Елена, приподняв бровь. — Нет, не хочу. Елена прищелкнула языком и кивнула головой: — Хорошо, это круто. Не то чтобы я рисковала своей жизнью, чтобы спасти тебя или что-то в этом роде. — Ты не спасла меня. — Я, безусловно, спасла тебя. — Нет. — Был по крайней мере один раз, когда я спасла тебя. — Неа. — Послушай, я знаю, что тебе трудно просить о помощи, но все в порядке, я никому не собираюсь рассказывать, что большая плохая Черная вдова, ОНА же Наташа Романофф, нуждалась в спасении. Я сохраню твой секрет. — Она ухмыльнулась своей старшей сестре. Тем временем Наталья закатила глаза и попыталась не улыбнуться при упоминании своего старого имени. Имя, которое они с Еленой использовали, когда выполняли ту секретную миссию в Огайо в 1995 году. Она давно не слышала этого имени… — Итак… какой у нас план, сестра? — спросила Елена после минутного молчания. Двадцатитрехлетняя девушка огляделась по сторонам и смиренно вздохнула. Она знала, что ей придется рассказать сестре о своем ребенке, о том, которого она держала в секрете от всех целых пять лет. Эта мысль вызвала неожиданный прилив вины в ее сердце, она знала, что ее сестре совсем недавно исполнилось восемнадцать и она прошла церемонию вручения дипломов. Она знала, что у Елены никогда не будет ребенка, она чувствует, что предает свою сестру, потому что у нее есть ребенок, прекрасный мальчик, который где-то там, в мире, где-то там, где она не знает, но она найдет…пока Елена… У Елены никогда не будет такого шанса… — Я должна тебе кое-что сказать, — обратилась она к Елене, убедившись, что смотрит ей в глаза и дает понять, что это серьезная тема, поэтому ей больше не стоит шутить. Елена увидела ее послание по ее взгляду, всегда очень хорошо читавшему ее сестру, вероятно, одну из немногих, кто действительно мог это сделать. Она кивнула, прислонилась к ближайшему дереву и стала ждать, когда заговорит ее сестра. Час спустя Наталья, наконец, закончила все объяснять своей сестре, в то время как Елена смотрела на нее с отсутствующим выражением лица. — Позволь мне прояснить ситуацию: вместо церемонии вручения дипломов они ввели вам сперму, которая оплодотворила одну из ваших яйцеклеток, затем, девять месяцев спустя, вы родили мальчика, а затем они извлекли ваши другие яйцеклетки, чтобы у вас больше не могло быть детей. Я правильно поняла? — Да, в значительной степени. — Значит, ты держала его в секрете от меня, своей родной сестры, целых пять лет. Пять лет, когда я могла знать, что я тетя? Наталья покачала головой: — Они бы никогда не подпустили тебя к нему. — Но ты все равно могла бы сказать мне. Ты знаешь, как я волновалась те девять месяцев, что не видела тебя? Я думала, что они… Я думала, что они убили тебя, Таша. — тихо прошептала Елена. Взгляд Натальи смягчился, и она положила руку на плечи сестры. — Мне жаль, правда жаль. Я сделала то, что должна была сделать, чтобы уберечь Петра… Я очень много раз хотела тебе сказать, — прошептала Наталья. Елена фыркнула и ухмыльнулась своей сестре: — Да, уверена, я просто потрясающая. Держу пари, я лучшая тетя во вселенной. Наталья фыркнула: — Верь во все, что помогает тебе спать по ночам, сестрёнка. Затем Елена стала более серьезной: — Что мы будем делать? Я имею в виду, мы, очевидно, собираемся найти его, но мы не можем просто ходить вокруг да около, создавая проблемы. Особенно, если мы делаем это незаконно, хотя я полностью поддерживаю эту идею. Нам было бы легче, если бы у нас было больше помощи. Наталья на мгновение задумалась, прежде чем вспомнила о клочке бумаги, засунутом на дно ее кармана агентом «Щита». Тот, кто предложил ей выход… — У тебя есть этот дурацкий одноразовый телефон? — спросила она сестру. Глаза Елены подозрительно сузились, прежде чем она кивнула головой: — Да, а что? Она протянула нам свою руку: — Дай его мне. Мне нужно позвонить. Ее глаза все еще были прищурены, но она порылась в заднем кармане и бросила ей телефон, который Наталья с легкостью поймала. Она сунула руку в карман, чтобы достать листок бумаги, и набрала номер, который дал ей мужчина. — Что ты делаешь? — спросила Елена. — Заключаю сделку, — небрежно сказала Наталья. — С кем? — Американское правительство, «Щит». — Американцы? Чем они собираются нам помочь? Наталья вздохнула: — Когда я отправилась на задание, я столкнулась с агентом, которого послали убить меня. Однако он не подчинился приказу и сказал, что если я когда-нибудь захочу уйти, мне просто нужно будет позвонить ему. Я ожидаю, что они захотят получить информацию в обмен, но если они смогут помочь мне найти моего сына, тогда я предоставлю им всю информацию, которая у меня есть. После минутного молчания Елена заговорила: — Если ты уверена, то я буду с тобой на каждом шагу этого пути. Я хочу встретиться со своим племянником, думаю, ты слишком долго лишала его потрясающей тети. — Она ухмыльнулась. Наталья покачала головой, прежде чем набрать номер, и поднесла телефон к уху. В трубке раздались три гудка, прежде чем человек на другом конце ответил. — Кто это? — В трубке раздался знакомый голос Клинта. — Я готова обсудить твоё предложение. — Она не ответила на вопрос мужчины, уверенная, что он поймет, кто она такая. Конечно же, она была права: — Ну, думаю, я был прав, а, Наташа? Ты все еще в Берлине или вернулась на свою базу? — Я только что уничтожила свою базу, — решительно сказала она в трубку. — Хм…что ж, это немного облегчает ситуацию в твою пользу. — Он размышлял вслух, прежде чем продолжить. — Тогда где ты? — Россия, в двадцати милях к северу от Петербурга. — Хорошо, я посмотрю, что можно сделать. *** — Бартон, ты наделал много глупостей, но эта, черт возьми, самая худшая! Клинт должен был быть готов к этому, и, честно говоря, он был готов, но это не меняло того факта, что он все еще опасался того, что из этого выйдет. Не каждый день высокопоставленный агент нарушал прямой приказ и оставлял русского убийцу в живых, одновременно предоставляя ему возможность связаться с ним. Да, теперь, когда он оглядывается назад, возможно, это была не лучшая его идея, но он не жалеет об этом. Не жалеет ни на одно мгновение. Мэри и Ричард тоже стояли рядом с ним, оказывая ему молчаливую поддержку, в то время как Фьюри приближался с гневом, написанным на его лице. — Я сделал то, что считал правильным, сэр, я что-то увидел в ней, она не хотела быть там. Я бы не осуществил свой план, если бы не был уверен в ней на сто процентов, — ответил он. Фьюри усмехнулся: — И что произойдет, когда она и ее сестра набросятся на нас, хм? — Судя по тому, что мы все видели, они с боем выбрались из этого здания. Когда вы послали зачистку, сэр, повсюду были тела, а тот, кто хотел там остаться, не стал бы убивать там всех, включая одного из руководителей «Красной комнаты, — Сказал он, имея в виду мертвое тело мадам Би, которое они нашли в одной из комнат. Фьюри впился в него взглядом: — Если все пойдет наперекосяк, вы трое возьмете вину на себя, я ясно выражаюсь? — Да, сэр, — Они трое ответили одновременно. Затем все четверо стояли в тишине, ожидая, пока команда Коулсона вернется с двумя убийцами, о которых идет речь. Они стояли и ждали еще десять минут, прежде чем вереница внедорожников въехала в здание и припарковалась. Несколько агентов вышли первыми, чтобы открыть двери и вывести двух вдов из центра Внедорожник. Елена и Наташа огляделись, на всякий случай отмечая комнату, в которой они находились. Наташа также воздержалась от того, чтобы назвать им свое настоящее имя. Это было то, что она сохранит при себе до самой смерти. Никто не должен был знать… Она уже рисковала, рассказывая им о своем сыне, но ей нужна была помощь в его поисках, ей нужно было, чтобы ее сын был с ней, и она знала, что не сможет сделать это в одиночку, даже с помощью своей сестры. Мужчина, Коулсон, подвел двух вдов ко всем остальным. У них обоих отобрали оружие, и это был единственный способ, которым директор позволил им находиться рядом с одним из их конспиративных домов. Как только они оказались перед мужчиной, он нахмурился на них: — Лучше бы у вас двоих была чертовски веская причина находиться здесь, и если она мне не понравится, я отправлю вас гнить в тюрьме до конца ваших дней, понятно? — Мы не будем считать тебя лучиком солнца, — саркастически пробормотала Елена, что заставило сестру пихнуть ее локтем в бок. Она зашипела от боли и бросила предательский взгляд в сторону своей сестры, но Наташа не смотрела на нее, вместо этого решив посмотреть на свирепого директора «Щита». — Я предоставлю вам всю имеющуюся у меня информацию о руководителе «Красной комнаты» генерале Дрейкове. Вся информация, которую я собрала с тех пор, как была маленькой девочкой, о его деятельности и о том, где он живет, личная информация и все остальное, что я знаю о других странах и их правительствах. — Все, кто находился в комнате, в шоке уставились на старшую вдову. Это было много информации, много материала, который мог бы помочь им покончить с «Красной комнатой» и дать им преимущество перед определенными странами. Но Фьюри знал, что за все приходится платить… — Что ты хочешь взамен? — спросил он, приподняв бровь. — Полное прощение моей сестре и мне за совершенные преступления. Мы будем работать на вас, чтобы вы могли даже присматривать за нами, но взамен…ты также должен помочь мне кое с чем немного… личным, — сказала она. Фьюри нахмурил брови. — И что бы это могло быть? — спросил он. Наташа сглотнула: — Ты должен помочь мне найти моего сына. Как только слова слетели с ее губ, она увидела, как все в комнате были шокированы ее признанием. Фьюри, однако, был тем, кто пришел в себя первым. — Сын? Я думал, вдовы проходят процедуру, чтобы не иметь детей? — спросил он, не в силах скрыть подозрение в своем голосе. Наташа вздохнула. — Когда мне было восемнадцать, пять лет назад, я думала, что прохожу обычную процедуру для совершеннолетия… Но я ошибалась. Я проснулась, и мадам показала мне файл с кодовым названием Проект LoneWolf. В нем были все данные обо мне и моем ребенке, хотя отец был засекречен. Все, что я когда-либо узнала о нем, это то, что он был усовершенствован, — сказала она. — Так твой ребенок тоже усовершенствован? — спросил Фьюри. — Да, они также дают всем вдовам незначительные улучшения, они замедляют наше старение и повышают нашу выносливость, но в файле совершенно ясно указано, что способности моего ребенка будут развиваться позже в его жизни, — произнесла она. — Итак, позвольте мне прояснить ситуацию: вы хотите помилования для себя и своей сестры, а также нашей помощи в поисках вашего сына, и в обмен мы получаем всю информацию, которую вы обе накопили за годы шпионской деятельности, наряду с уничтожением Красной комнаты навсегда. Я правильно понял? — уточнил Фьюри. Наташа кивнула: — Да. Фьюри на мгновение задумался, прежде чем кивнуть головой. — Бартон покажет тебе твою комнату, пока мы будем это обдумывать. — И, не сказав больше ни слова, он развернулся, а Коулсон последовал за ним, оставив только нескольких агентов охранять двух сестер вместе с Клинтом и двумя другими рядом с ним. — Все прошло довольно хорошо, учитывая обстоятельства, — небрежно сказал Клинт, улыбаясь Наташе. — Он согласится? — прямо спросила она. Клинт засмеялся: — Поверь мне, он помешан на контроле. Ему понадобится вся информация, которая у тебя есть, поэтому он скажет «да», я тебе это обещаю. — Он похож на пирата. Помнишь? Там, в Огайо, один пацан нарядился пиратом… Что это было, какой-то дурацкий праздник? Он ещё начинался с буквы «Х»?» — Хэллоуин? — спросила она свою сестру, приподняв бровь с явным весельем, написанным на ее лице. — Да! Вот именно! Как ты можешь помнить такие тривиальные вещи? — покачала головой Елена. — Я просто лучше тебя. — Она ухмыльнулась своей сестре. Елена закатила глаза: — Ха-ха-ха, ты смешная. Внезапное фырканье привлекло их внимание к красивой женщине с каштановыми волосами и такими же карими глазами, которая стояла слева от Клинта: — Не позволяй ему слышать, как ты называешь его пиратом, тогда он никогда не согласится на твою сделку, — сказала она с ухмылкой на лице, которая, в свою очередь, заставила ухмыльнуться и Наташу. Он ей уже нравился. — Да, никогда не называй его иначе, чем «сэр» или «Фьюри», когда вы находитесь с ним в одной комнате. Иначе он может убить тебя на месте, — сказал другой мужчина, стоявший рядом с женщиной, с весельем во взгляде. — Да, Рич говорит по собственному опыту, — сказал Клинт с самодовольным взглядом, направленным на мужчину. — Это было один раз, — застонал мужчина, что заставило двух других посмеяться над ним. Они втроем продолжали поддразнивать друг друга всю дорогу по коридору, в то время как Наташа и Елена с интересом наблюдали за их взаимодействием. Для них было по-другому видеть, как люди общаются так беззаботно, как эти люди… это было по меньшей мере странно. Пройдя пару минут, агенты «Щита» остановились перед дверью, прежде чем повернуться, чтобы посмотреть на двух сестер. — Мы придем за вами, когда будут хорошие новости, хорошо? Просто отдохните пока, — сказала женщина, имени которой они до сих пор не знали. Они кивнули, прежде чем войти в комнату, и смотрели, как закрывается дверь, и слушали удаляющиеся шаги. После нескольких минут прослушивания обе сестры расслабились, и Наташа позволила своим эмоциям проявиться, наконец сбросив маску. Елена заметила это и положила руку ей на плечо: — Все будет хорошо. Наташа кивнула. — Да, — сказала она, но ее это нисколько не убедило. Она надеялась, что они скоро примут решение, потому что каждое мгновение, пока она сидела здесь, было моментом, когда она не искала своего сына. Боже, она надеялась, что с ним все в порядке… *** Петр не понимал, что происходит, но что он точно знал, так это то, что когда он проснулся, он был в каком-то незнакомом месте, и его матери с ним не было. От этого мальчику сразу стало не по себе… Он оглядел комнату, в которой находился, и увидел, что в углу стоит детская кроватка, а в другом — туалет. В правом верхнем углу комнаты было единственное окно, но вместо стекла там были металлические прутья. Последнее, что он заметил, была стена напротив окна. Вместо настоящей стены там были металлические прутья, плотно прижатые друг к другу, как в камере, которую он видел несколько раз, пока его матери не было дома и врачи забирали его в свою лабораторию. В животе у маленького мальчика начало зарождаться неприятное предчувствие, и ему это ни капельки не понравилось. Он хотел к своей маме… В этот момент Петр услышал, как захлопнулась дверь, что заставило мальчика вскочить со своего места на земле, прежде чем он обратил свое внимание на дверь камеры, где он смог разглядеть четырех мужчин, трое из которых окружали одного, который, похоже, был кем-то вроде лидера. Но что Питер увидел отчётливо, так это символ осьминога у всех на руках. Но почему у них у всех на руках осьминог? — С этого дня тебя зовут Паук, ты понял, мальчик? — Мужчина посередине уставился на него холодными голубыми глазами, от которых Петра бросило в дрожь. — Где моя мама? Я хочу к маме! — Мальчик вызывающе уставился на мужчину, в этот момент очень похожий на свою мать. К сожалению, этот взгляд никак не подействовал на мужчин, стоявших перед ним. — Ты будешь тренироваться с солдатом, станешь даже лучшим активом, чем он. Затем, когда вы будете готовы, вы завершите заключительную часть своего обучения и по просьбе Дрейкова переместитесь обратно в Красную комнату, после того как вы здесь больше не нуждаетесь, — сказал мужчина, прежде чем дать знак своим людям покинуть комнату. Однако, прежде чем лидер вышел, он прошептал фразу на английском, от которой по телу мальчика пробежал страх. — Да здравствует Гидра. Сказав это, мужчина вышел обратно по коридору и захлопнул дверь, оставив Петра одного в его камере, и только его мысли составляли ему компанию. Он хотел к своей маме. Но он ничего не мог поделать, кроме как просто сидеть сложа руки и ждать, когда что-нибудь произойдет. И он ненавидел ожидание.