***
Его бросили в темницу. Он кричал, бил руками по решеткам, но никто его не слушал. Ночи были долгими и холодными в той проклятой темнице. Ли Цзян был связан и не мог двигаться, закованный в страшные оковы пленения. Он долго сидел в тишине, тихо плача в полном одиночестве, оберегаемый лишь малым куском грязного матраса с соломой на холодном полу. Кто мог подставить отца? Кому это было выгодно? Ли Хань был добрым по своей натуре человеком, его доблесть и честь конечно вызывали зависть, но большинство людей выражало ему свое восхищение. Ли Цзян до последнего пытался не думать о том, кто обвинил его отца, но разве можно себя обманывать? Только Се Ливэй хорошо знал поместье Ли. Он знал, где могла храниться верительная бирка генерала. Ему не составило труда ее выкрасть, послав тайного шпиона. Это было как раз в его интересах. Скорее всего, он давно планировал устроить восстание, но как он мог так подставиться?! Нападать на императорский дворец без должной поддержки и мощи, было слишком опрометчиво. Но Се Ливэй мог сделать это сгоряча, боясь упустить момент. Ли Цзян не хотел знать его мотивы. Он хотел лишь одного — посмотреть ему в глаза и спросить, за что он так поступил с ним. Почему? Разве Ли Цзян не был с ним добр? Разве он не называл его своим братом? Пытки Ли Цзяна были изощренными и жестокими. Закаты и рассветы приносили с собой новые боли и страдания, но Ли Цзян старался не унывать. Сначала ему необходимо было отомстить за отца, а на смерть у него не было времени. С каждым днем его тело изнашивалось, но его дух становился все сильнее. Он вспоминал своего учителя и все тренировки, которые прошел, чтобы стать хорошим воином. Он вспоминал мудрые слова своей матери, поддерживающие его в трудные времена. Он вспоминал клятву, которую дал перед смертью своего отца, что будет защищать справедливость независимо от того, что произойдет. В один из таких мрачных дней, Ли Цзян услышал скрип тюремной камеры и, подумал, что к нему снова пришли, чтобы пытать или возможно лишить жизни. Ли Цзян развернулся и увидел виновника своих ночных кошмаров. Се Ливэй был одет в новый чистый наряд, и сиял ярче, чем обычно. Взглянув на Ли Цзяна, который был грязным и потрепанным, создавался яркий контраст. Его брови слегка нахмурились. Если бы у Ли Цзяна было хоть немного сил, он бы давно набросился на него. Но сил не было даже на злость. Лишь слезы медленно потекли из его глаз. Он еле-еле поднялся со своей лежанки, но тут же рухнул на колени. Его ноги были покрыты синяками и кровоподтеками, он мог только медленно ползти. — Брат, — Ли Цзян схватил подол его одеяния, крепко сжимая в руках. — Это же не ты, верно? Кто подставил отца?! Се Ливэй ответил уверенно не раздумывая. — Это я виноват. — Почему… Почему ты со мной так поступил? Он посмотрел на Се Ливэя умоляющим взглядом, от которого у любого человека сердце разбилось бы на части. Но Се Ливэй не отвел взгляд, отвечая прямо: — Потому что со мной так поступили. Он вырвал свою одежду из его рук и прошел дальше. — Я хотел забрать бирку генерала, но не только для возобновления войны. Мне она была нужна для поднятия восстания, но у меня не получилось. — Твои благородные слова о невинных потерях были лицемерием, и какая в этом выгода? Се Ливэй долго молчал, после чего заговорил, его голос был слегка хрипловатым: — Я был сообщником государства Цинь. Они обеспечивали племя Иргэн и подстрекали для дальнейших действий. Разумеется, прекращение войны для меня также является проигрышем. — Ты служил на две стороны?! А не боишься, что государство Цинь тебя предаст? — А какая разница, предадут меня тут или там?! Ли Цзян только и мог, что качать головой. — Даже самая верная собака может укусить. — А я и не был верным. — В глазах Се Ливэя не было ни боли, ни раскаяния за предательство государства. — Знаешь, я не хотел, чтобы все дошло до такого. Но император превзошел сам себя. Я думал, если получится захватить дворец, то все будет хорошо. А если нет, то император не обвинит генерала Ли. Но все вышло, как вышло… — Ты демон! Се Ливэй кивнул. — Может, я правда потомок ведьмы, и поэтому судьба ко мне не благосклонна. Вырасти из грязи и остаться чистым мне не удалось. Ли Цзян прислонился к каменным стенам и устало взглянул на него: — Раньше я думал, что нельзя делить на черное и белое. Но, глядя на тебя, я понял, что мир полон темноты, ведь она доступнее, ее легче впустить в свое сердце. — Ты прав, в этом мире нельзя делить на черное и белое, но черноты во мне больше, чем твоего желанного света. С этими словами Се Ливэй открыл дверь камеры и вышел, оставив узника в холодном и сыром месте.***
Через месяц до него дошла новость, что госпожа Ли чувствует себя очень плохо. После смерти мужа она сразу заболела, практически не пила и не ела. Когда-то отверженная и сильная женщина, сильно исхудала и будто постарела на несколько лет. Ли Цзян очень хотел оказаться рядом с ней, чтобы она, как всегда, погладила его по голове и сказала, что все хорошо. Она всегда его понимала, и за это он очень ее любил. На свете было всего две женщины, которым он мог пожаловаться и показать свою слабость. Первой была его мать, второй же принцесса Се Мин Лань. Сейчас он хотел показать всем, что силен, и его не сломить, но он так ужасно устал. Физически победить человека может быть сложно, но достаточно лишь приложить больше усилий, чтобы он был побежден. Но сломить его морально гораздо проще, хотя иногда это вызывает боль больше, чем силовое воздействие. Император долго думал, что делать с Ли Цзяном. Он не хотел расстроить принцессу, но и оставлять все просто так не смел. Он принял решение казнить Ли Цзяна. Он должен был оплатить долг своего отца своей жизнью. Принцесса Се отбивала все пороги во дворце, но никак не могла переубедить императора. Ли Цзян уже просто ждал своей смерти, не надеясь ни на что. Возможно, это была его судьба. Смирившись с ней, ему стало немного легче. Отец все равно ждет его там, даже если не удастся сейчас отомстить за него, он станет злобным духом, и найдет способ отомстить из загробного мира. Рано утром за ним зашли, нацепив на руки кандалы, и повели наверх, к солнцу, которое он не видел уже несколько месяцев. Тяжело дыша и ощущая невероятный износ, Ли Цзян наконец-то вышел наружу. Метод казни ему выбрали — расстрел из лука. Шаг, второй, третий. Он поднимался по скрипучим доскам лестницы, идя на верную смерть. Толпа вокруг загудела. Одни не выражали никаких эмоций, другие же, веря, что генерал Ли предал государство, яростно кричали вслед Ли Цзяну. Лучник взял группу стрел и прицелился прямо в Ли Цзяна. Стоя перед толпой народа, Ли Цзян прошептал. — Матушка, отец, простите. Лучник отпустил тетиву, и десяток стрел устремилось в грудь Ли Цзяна. Он крепко зажмурился, ожидая резкую боль, но так и не почувствовал ничего, кроме обволакивающего тепла. Медленно открывая глаза, его ослепило яркое свечение. Перед ним предстала принцесса Се Мин Лань. Ее глаза светились золотом, и все тело окружало яркое сияние, некоторые очертания напоминали крылья феникса. Сияние стало все ярче и сильнее, отражая ее внутреннюю силу и благородство. Она была совсем близко к Ли Цзяну, закрывая его собой. Все стрелы, которые должны были пронзить его, растворились, превращаясь в пепел. — Принцесса… — удивленно промолвил Ли Цзян. Се Мин Лань ласково улыбнулась и погладила его по щеке, касаясь его лба своим. — Гэгэ, я буду ждать тебя. Все люди завороженно наблюдали за этой сценой. Это напоминало приход небожителя в мир смертных, только эта ситуация была ровно наоборот. Словно песок, Се Мин Лань начала рассыпаться ярким отблеском света поднимаясь в небо. Руки Ли Цзяна были освобождены от цепей и он пытался уловить её… Удержать. Но все, что ему удалось — это схватить лишь воздух. — Нет! Нет! Зачем! Почему она! Зачем она это сделала?! Я этого не заслуживаю! Тогда Ли Цзян утратил еще одну часть своей сущности. Что же в итоге у него осталось?