Пересекая границы

      Ли Цзян был очень обеспокоен тем, что не сможет найти общий язык с наследниками императора, но он сильно ошибался. Совместные занятия, обеды и тренировки помогли им сблизиться. Ли Цзян перестал держаться сдержанно, как раньше, и начал общаться с ними более открыто. Се Ливэй приказал ему называть себя братом, так как они оба были учениками одного учителя. Принцесса Мин Лань продолжала называть его «гэгэ», в свою очередь Ли Цзян все ещё не мог выражать к ней свое не почтение.       Но было кое-что, из-за чего Ли Цзян переживал и это касалось — брата и сестры Се.       Когда Ли Цзян проявлял внимание и доброжелательность к Се Ливэю, принцесса Мин Лань обиженно надувала щеки и долго не разговаривала с ними. А когда Ли Цзян просил прощения у принцессы, наследный принц, хоть и пытался это скрыть, вел себя очень странно.       После занятий по каллиграфии, наставник Ван дал своим ученикам дополнительное задание. А перед тем как испариться, он сказал им, чтобы они вели себя хорошо. — Наставник, а вы куда? — Наставнику нужно отдохнуть, а вы продолжайте заниматься! — Наставник, как всегда! — протянула Се Мин Лань после того, как Ван Сун Юй ушел. — Почему мы должны трудиться, а он будет пить вино на постоялом дворе?! И еще какое-то странное задание дал. Он никогда не хочет с нами объясняться, будто "играет на цине перед быком”.       Перед тем, как наставник Ван ушёл, он раздал им бамбуковые дощечки с идиомами и сказал объяснить их значения на листах бумаги.       Се Мин Лань взглянула на Ли Цзяна и на ее губах появилась улыбка. — Гэгэ, поможешь мне? — спросила принцесса, садясь рядом и протягивая ему задание. — Принцесса сама не может разобраться? — удивился Ли Цзян. — Как я вижу, одну идиому ваше высочество сможет разобрать. — Я не такая умная, как мой гэгэ!       Ли Цзян приподнял брови. — Да? А разве недавно принцесса не говорила, что она умнее меня? — Разве? — Се Мин Лань задумчиво потерла подбородок. — Не припомню такого.       Ли Цзян рассмеялся, взял в руки её задание.       Се Ливэй сидел чуть дальше. Он пристально наблюдал за ними, за их близостью и дружескими разговорами, и в его взгляде было что-то неуловимое и обидное.       Ли Цзян погрузил кисть в чернила и начал выводить первые иероглифы на бумаге. Он обратился к Се Мин Лань: — Я заметил, что у вас не ладятся отношения с Се Ливэем. — Се Ливэй всегда так ко мне относился, возможно, это связано с тем, что он всю свою жизнь провел в холодном дворце, а меня всегда любил отец. В то время как его он не замечал в упор, точнее, делал вид, что его не существует. Его вспомнили только тогда, когда нужно было выбрать наследного принца. — А как он… — Ли Цзян повернулся и спросил почти шепотом. Он не хотел обидеть наследного принца, но его любопытство было сильнее. — Как он оказался в холодном дворце? — Его мать была заложницей из соседнего государства Цинь. Но как-то императора привлекла ее чужеземная красота. Говорят, что наложница Е была очень желанна императором, и когда разошлась весть, что она ждет ребенка, все государство было одарено рисом и зерном. Но благосклонность императора, как птица в руках: малейший шум и она упорхнет, так что не воротишь. — с печалью вздохнула Се Мин Лань, отряхивая невидимую пыль со своего наряда. — Однажды, когда наложница прогуливалась по саду, она заметила огромное птичье яйцо. Стоило ей его коснуться, как вся скорлупа треснула, и на свет появился мертвый птенец. Слуги увидевшие эту сцену, мигом распустили слухи, которые впоследствии дошли и до императора. Молва гласила, что наложница потомственная ведьма от касания которой, все живые существа издыхают. Даже дошло до того, что все твердили будто ребёнок, которого она носит, тоже родится мёртвым. — До чего же людской народ грязные сплетники.       Про себя же Ли Цзян подумал: — «Одна история "лучше" другой, почему ни одна мать не задерживается во дворце рядом со своим ребёнком?» — Все это из-за скуки, людям нужно зрелище. Но не повезет тому, кто будет этим самым зрелищем. — Принцесса хорошо знала, как живется во дворце. За богатство, ты ставишь на кон свою жизнь и честь. — И что же дальше, император поверил? — Он не только поверил, но и издал указ отправить наложницу в холодный дворец, где её дни уже были сочтены. — Но, как же император… — удивился Ли Цзян. — Как он мог позволить поверить слухам? Все просто — он не хотел проверять, верны ли они, лишь заботясь о себе, выбрав свою жизнь, свое благополучие. А когда наложница родила Се Ливэя, она умерла, успев лишь взглянуть на ребенка и дать ему имя. — с тревогой рассказывала Се Мин Лань.       Как же было Се Ливэю, жить в этом месте без защиты семьи и других?       Ли Цзян все время внимательно слушал принцессу, будто говорил не с таким же подростком, как он сам, а уже со состоявшимся человеком. Это восхищало и одновременно пугало.       Се Мин Лань лениво потянулась и погладила живот: — Я проголодалась! Пойдем пообедаем?       Ли Цзян посмотрел на листы бумаги с незаконченным заданием: — Но мы не успеем закончить до возвращения наставника.       Принцесса лишь отмахнулась: — Ничего страшного, скажем наставнику, что мы были очень голодными и чуть не съели его любимую птицу в саду. Тогда он должен сжалиться… — Над нами? — Над птицей! — исправила его принцесса.       Ли Цзян повернулся к Се Ливэю и спросил: — Брат, идешь с нами? — Нет, идите сами, я посижу и доделаю задание.       Ли Цзян не стал его уговаривать, зная, что все будет напрасно. Се Ливэй отличался упрямым характером, и если он что-то решил, то его никто не сможет переубедить. — Хорошо, не засиживайся допоздна. — Конечно. — с улыбкой ответил Се Ливэй.       Се Ливэй смотрел вслед уходящим фигурам, и его улыбка медленно сходила с лица, сменяясь завистью и грустью.

***

      Постепенно времена года шли своим путем, неуклонно и безымянно уступая место зиме — холодному, полному загадок времени. Вскоре наступил канун Нового Года. Под несущими ветрами и косыми лучами зимнего солнца, жизнь застывала, словно антикварные фарфоровые статуэтки, хранящие в себе мудрость первых поколений.       Наставник зашел в комнату, где только только зажглась жаровня. Он выдохнул холодный воздух и дотронулся до своих красных щек. — Моя кожа потрескается от такого мороза.       Подготовка к празднику начиналась задолго до его наступления. Все тщательно убирали свои дома, чтобы избавиться от старых и ненужных вещей и создать место для прихода удачи. В домах устанавливали красные фонари и украшали окна узорами и красными лентами, которые считались символами счастья.       Се Ливэй развешивал различные украшения и повернулся, глядя на наставника. — Наставник, ваше лицо очень красивое, не переживайте.       Ван Сун Юй фыркнул: — Красота и гладкость — совсем разные вещи! — А вы не хотите нам помочь? — Се Ливэй подошёл к нему, протягивая красный фонарик.       Наставник отвернулся и с иронией спросил: — А вы мне тогда зачем нужны?       Се Ливэй остался спокойный, привыкнув к такому за долгие месяцы. Узнав своего наставника ближе, его ученики поняли, что в их группе более ответственными были они сами, но никак не их старший! — Сегодня мы посидим недолго, после отправлю вас по домам, ведь это семейный праздник, и вам не пристало отмечать его с таким стариком, как я.       Самый важный обряд праздника — это семейный ужин в преддверии нового года. Родственники из разных городов и деревень собирались, чтобы отметить наступление нового года и насладиться общением друг с другом.       К ним подошел Ли Цзян и поинтересовался: — Наставник, а куда вы пойдете отмечать?! — Поброжу по улице, посмотрю на других, а потом пойду спать.       Ли Цзян задумался, неужели когда они вырастут, то тоже будут так скучно жить. Хотя назвать жизнь наставника скучной, было немного неправильно. — Ли Цзян, пойди найди Се Мин Лань. Будем сейчас лепить пельмени. — Хорошо. — кивнул Ли Цзян, надевая на себя теплую накидку.       Он обошел почти всю территорию храма, останавливаясь на тренировочной площадке.       Ли Цзян огляделся и не мог даже подумать, где была принцесса. Вдруг в его спину прилетел снежный ком, и разумеется, Ли Цзян понял, кто это был. Он поднял голову вверх, где на дереве сидела принцесса Се, весело хихикая. — Принцесса, идем, учитель нас ждет.       Се Мин Лань собралась слазить, но на миг застыла: — Ой, гэгэ, я, кажется, не могу слезть, помоги мне.       Ли Цзян подумал, как же она сумела залезть, если теперь не может слезть, но все же подошел к ней, чтобы помочь. Он протянул руку, но никак не ожидал, что принцесса ухватится за него и прыгнет в его объятия, повалив их обоих на землю. На дворе была зима, и падение смягчил толстый слой снега. Принцесса так же, как Ли Цзян и Се Ливэй, занималась боевыми искусствами и с легкостью могла спрыгнуть с дерева и повыше, но почему-то в этот момент она решила притвориться слабой. — Ой, гэгэ, ты не ушибся? — встревожено спросила принцесса, осматривая его с головы до ног. — Вроде нет, или да… Се Мин Лань помогла ему подняться и отряхнуться от снега. — Прости, нога соскользнула. — Она залезла во внутренний кармашек своего рукава, вытаскивая оттуда что-то среднего размера. — Кстати, гэгэ, это тебе. — Се Мин Лань протянула ему красивую деревянную коробочку. — Надеюсь, тебе понравится. — Принцесса, не надо было.       Се Мин Лань сразу поникла. — Ты что, не хочешь принять мой подарок?       Ли Цзян помотал головой, и ему пришлось принять подарок, чтобы не обидеть ее. Внутри оказалась красивая нефритовая подвеска. Она была очень изысканной и стоила, скорее всего, больше, чем все поместье Ли Цзяна. Присмотревшись, он увидел, что на ней было выгравировано его имя. От такой маленькой детали сердце Ли Цзяна затопило чувство благодарности и нежности. — Отцу недавно привезли зарубежные камни, я один позаимствовала и передала мастеру, чтобы он подготовил ее для тебя. Тебе нравится?       Ли Цзян заулыбался: — Нравится! Вот только мне нечего тебе подарить.       Се Мин Лань застенчиво завела руки за спину: — Ничего страшного, с тебя просто пара выполненных за меня заданий, и мы в расчёте.       Ли Цзян оторвался от рассмотрения подвески и посмотрел на принцессу. — Я пошутила, мне ничего не надо. Ты и так подарок для нас всех!       Вернувшись, они расселись за столом, и все вместе принялись лепить пельмени, кладя в них разные начинки. У наставника получалось не очень хорошо, и ему помогал Ли Цзян, чтобы хоть как-то придать им более или менее приличную форму. Уже поздно ночью они вышли посмотреть, как далеко в столице все небо окрасилось разными цветами фейерверков.       Неожиданно для всех, наставник сгреб своих учеников в охапку, крепко обнимая. И громко крикнул, разнося по безлюдной горе свое эхо: — С новым годом, мои дорогие ученики!       Удивление охватило учеников, заставив их застыть на месте, не решаясь даже пошевелиться. Они были столь потрясены, что не смогли не ответить на эмоциональное проявление своего наставника, и радостно ответили в один голос: — С новым годом!       Ли Цзян навсегда запечатлел этот момент в своей памяти, возвращаясь к нему спустя годы. Те времена были самыми спокойными и радостными в его жизни. Жаль, что невозможно поставить жизнь на паузу, не двигаясь дальше в эту беспросветную тьму.