Опоздание с последствиями

– Есть минутка? – хитринка в глазах заглянувшей коллеги предвещала дополнительную работу, едва не заставив девушку взвыть. Вообще-то нет. Однако ученая отложила отчет и, слегка откинувшись назад, пригласила нарушительницу спокойствия занять место напротив – все равно не отстанет. – Что опять? В глубине души она предугадывала причину визита: Куоритч. Вот уже несколько недель подряд большинство контактов с Полковником у ксенобиологов проходило через нее, ибо «на тебя он хоть не так рычит». Идеальная отговорка. Не ошиблась и на сей раз. – Мы подготовили отчет по медицинским показателям его отряда, – то, как коллега ходила вокруг да около и прятала глаза, не оставляло никаких сомнений в том, что сейчас последует. – Но… я боюсь идти. – С чего бы? – Шутишь?! Ты его видела? Видела. Действительно, и без того суровый в обращении, Полковник в последнее время сделался крайне тяжелым собеседником, периодически страдая от приступов особо скверного настроения. На подчиненных не срывался, но угрюмое молчание его, тяжелый взгляд и подавляющая аура порой оказывались в разы страшнее самой безудержной ярости. В такие моменты все окружающие скользили по стеночке, стараясь общаться не чаще и не дольше неизбежного, а то и вовсе избегали контакта. Когда получалось. – Ну, пожалуйста, – взмолилась коллега, нещадно тиская и так уже порядочно замусоленный планшет. – Чего тебе стоит? В глазах ее не отражалось и намека на былые «подколы» – лишь надежда вперемешку с боязнью получить отказ, а также безрадостной перспективой самостоятельно топать в казармы. Надо же, как запели. Убедившись, какую пользу научному сообществу приносят ее дружеские отношения с Полковником, остальные оставили ученую в покое, за что порой получали приятные бонусы, как возможность свалить лишнее общение с рекомом на ее плечи. Как сейчас, например. – Ладно, – захлопнув папку, девушка потянулась к собственному планшету, на ходу отодвигая стул. – Давай код доступа. Просияв во все тридцать два, коллега принялась бодренько стучать по экрану, пересылая по корпоративной связи нужные данные. – Готово, – крик ее настиг девушку практически у самых дверей. – Буду должна! – Ага, – мелькнуло в голове той. – Сперва за прошлое рассчитайся. По пути в военный отсек, ученая размышляла о том, что же такое могло твориться с Полковником. Внешне он практически не изменился, оставаясь таким же сильным и компетентным лидером, на чью фигуру подчиненные взирали с бесконечной преданностью и едва ли не с обожанием, но порой по лицу его пробегала едва заметная тень, позволявшая лишь догадываться о интенсивности сдерживаемых эмоций, а также о размере прикладываемого усилия. Скорее всего, сказывались участившиеся стычки с на´ви в условиях прокладки новых дорог, не говоря о возведении в лесу сразу нескольких аванпостов – прямо под носом у «врага». Ничего нового, но все навалилось сразу, в разы увеличив возложенную на плечи рекомбинанта ответственность. Вылазки Джейка Салли становились прицельнее, потери – ощутимее, а генерал – злее. Собравшись с духом, ученая едва слышно прикоснулась костяшками к металлической двери кабинета в глупой надежде, что ее не услышат. Как бы ни так. Чуткий слух рекома улавливал мельчайшие звуковые колебания, не подвел и на сей раз. – Я занят. Фраза, выплюнутая сквозь зубы, больше походила на рык взбесившегося зверя, чем на звук, издаваемый даже самым раздраженным рекомом, однако, что-то в интонации помешало девушке развернуться прочь. Приложив для самоидентификации ключ карту к считывающему механизму, она замерла на пороге, стараясь совладать с непроизвольно подскочившим дыханием. Полковник вопреки ожиданиям расположился в углу помещения на жестком подобии углового дивана – вся мебель в казармах делалась на совесть, но без малейшего намека на удобство, дабы не «размягчать» солдат, погружая их в избыточно-обманчивый комфорт в условиях постоянного военного положения. Включая начсостав. Сидя в полуоборота, Куоритч не мигая смотрел в окно, пальцами барабаня по узкой спинке. Не в духе. Снова. – Полковник, – губы девушки сами собой выбрали уставное обращение, – разрешите войти, сэр? – Входи, раз пришла, – он все еще не отрывался от «пейзажа» за окном, напрочь состоявшего из обрывков плаца, казарм и складов. – Что случилось, Кексик? «Кексик». Он не называл ее так с тех самых пор, как впал в пандорскую депрессию. Хороший знак, правда ведь? Услышав причину визита, Куоритч не глядя махнул рукой в сторону рабочего стола. – Оставь и можешь идти, вольно. Выполнив первую часть распоряжения, ученая сперва развернулась к выходу, но что-то в застывшем облике рекомбинанта побудило ее не подчиниться приказу, направившись прямиком в его сторону. – Что-нибудь случилось, сэр? Взгляд ее испытующе исследовал лицо рекома в надежде найти хоть какую-нибудь зацепку, но черты Полковника оставались непроницаемы. Как всегда. – Ничего, – в голосе его, послышалось вскипающее, но тщательно контролируемое раздражение. – Иди. – Может я все-таки смогу помочь? – Нет! – рыкнул Куоритч, с размаху саданув по подлокотнику стиснутым кулаком. – Что непонятно?! Отшатнувшись, девушка попятилась на несколько шагов, а затем развернулась с целью убежать прочь, но оказалась поймана за руку и притянута обратно, мгновение спустя обнаружив себя в кольце крепких рук. Инстинктивно дернувшись, она попыталась вырваться, в чем предсказуемо не преуспела. – Прости, – лоб рекома коснулся ее спины меж лопаток, а дыхание обожгло даже сквозь несколько слоев одежды. – Просто… Я устал. Пауза. Честно признаться, учёная ожидала услышать подобное от кого угодно, но только не от несгибаемого Полковника, чей внутренний стержень, казалось, был отлит из чистейшей стали. Тем ценнее оказалось откровение — словно удалось на мгновение заглянуть в его душу. Какое-то время провели неподвижно, а затем ученая мягко отстранилась, повернувшись к собеседнику лицом, но не предпринимая попыток высвободиться окончательно. Их взгляды встретились. – Что происходит, Майлз? – рука ее непроизвольно потянулась к щеке рекома, но в последний момент изменила направление, опустившись на плечо. – Расскажи мне. И он рассказал. Слушая исповедь Полковника, девушка в глубине души жестоко укоряла себя за то, что ничего не заподозрила раньше – а ведь разгадка крылась на поверхности. Классический пример «расстройства личности рекомбинантного организма», рано или поздно поражавшей каждого из них. Полковник, кстати, продержался на удивление долго, и все вокруг просто решили, что «железный механизм» вроде него и вовсе обойдется без душевных терзаний, напрочь запамятовав, что перед ними существо из плоти и крови. Теперь же каждая фраза его, каждое слово врезались в сознание ядовитым кинжалом, разгоняя по венам уничтожающее чувство вины. «Я не помню, как светит Солнце». «Не знаю, как выглядит небо». «Забыл, как пахнет море». А также более незначительные, но все равно столь чертовски важные вещи, как, например, вкус сливочного мороженного – такого, как продавали лишь в одном магазине на углу улицы. В детстве, которого у рекома не было. Ведь ему вложили чужие воспоминания, вынудив быть копией давно умершего человека. Человека, которым он более не являлся – во всех смыслах. Согласно процедуре, каждый реком «при рождении» получал сохраненную на флэшке личность своего оригинала. Сознание, цели, приоритеты – в общем, полный набор. И сначала проблем не возникало, ибо рекомбинированные организмы представляли собой чистый лист, несущий на подкорке слепок предшественника, его идеалы, желания и мысли. Но, чем дальше они развивались, чем больше познавали окружающий мир, тем сильнее поднимало голову беспричинное беспокойство, без передышки вопрошающее «Кто я?». Ведь «воспоминания» не совпадали с реальностью, а новые впечатления шли вразрез с загруженными «файлами». И чем больше накапливалось нестыковок, тем сильнее становились душевные метания, пока не выливались в кризисы разной степени тяжести, без должного лечения перераставшие в полноценные расстройства со всеми вытекающими. На ранних стадиях разработки проекта «Феникс», когда гентехники RDA только прощупывали почву, постепенно отходя от программы «Аватар» и необходимости полагаться на человека-оператора, встречались случаи, когда рекомбинанты медленно сходили с ума, так и не сумев склеить воедино осколки двух жизней, вслед за чем неизменно погибали. – Я ведь никогда не видел Земли, – голос Куоритча звучал непривычно глухо, а рука коснулась запястья собеседницы в поисках поддержки, – но все равно тоскую. Странно, правда? Легким пожатием ученая дала понять, что ничего странного нет. Все нормально. Ты в порядке. – Расскажи мне о ней. Просьба – столь понятная и простая сперва поставила в тупик. В самом деле, как можно вот так сразу поведать о том, что впитывал годами, собирая в памяти по кусочку словно причудливый пазл? Хотя… можно попробовать. Схватив за руку, ученая потянула Куоритча за собой, совершенно не заботясь о том, что кто-нибудь из случайных встречных в коридорах мог сделать неправильные выводы, увидев, как она заводит к себе рекома посреди бела дня. Плевать. Пусть делают, если заняться больше нечем. – Берегите голову, сэр, – бросила через плечо, переступая порог. – Потолки низкие. И действительно. Несмотря на относительно большую для человека высоту, для трехметрового рекомбинанта потолок все-таки выдался низковат. Пригнувшись, Полковник последовал за ней в стандартный жилой блок, состоявший из небольшого помещения, совмещавшего в себе функции коридора и гостиной, из которого вело две двери – в спальню и санузел соответственно. С виду помещение практически не отличалось от сотен подобных, но наметанный глаз «гостя» сходу подметил его отличный от прочих характер. Сложно сказать, что именно придавало индивидуальность стандартной меблировке, может быть, колба с ростками пандорских цветов у окна, яркая подушка с нетипичным для RDA узором или же маленький мягкий коврик, пристроившийся у дивана прямо под ногами. Мелочи, но именно из подобных мелочей и складывалось общее впечатление. В углу на откидной полке притаилась маленькая походная плитка, входившая в состав базового снаряжения, избавлявшего солдат от необходимости по-дикарски готовить пищу на костре в случае ночевок в лесу. – Где взяла, м? – приблизившись, Куоритч включил «полковника», пальцем проведя по блестевшей от частого мытья поверхности. Плиткой пользовались, причем часто. Закусив губу, девушка замялась с ответом, ведь получила «списанный» агрегат от знакомого снабженца, иногда в обход начальства спекулировавшего «потерянными» в ходе переучета вещичками и рисковавшего сейчас заиметь огромные проблемы, вздумай Полковник докопаться до истины. Заметив мелькнувший на лице испуг, Куоритч слегка сбавил обороты, ведь сам регулярно лакомился кулинарными изысками, так никогда и не потрудившись проследить обратный путь. По-хорошему, он должен был бы сейчас изъять агрегат, а девушке вынести выговор за нарушение техники безопасности, с занесением в личное дело. Должен был. – Расслабься, – вильнув хвостом, реком оставил плитку в покое. – Своих не сдаешь, молодец. Можно идти в разведку. Уловив перемену настроения, девушка выдохнула с облегчением, параллельно вспоминая, за чем они, собственно, явились. – Пошли в спальню. – Вот так сразу, – бровь Полковника наигранно скользнула вверх. – Без прелюдий? Встретившись взглядом с его ухмыляющейся физиономией, девушка почувствовала, как стремительно краска приливает к лицу. Мда, оговорочка по Фрэйду вышла. Черт. – Не смешно! Поджав губы в притворном неудовольствии, ученая махнула рукой в сторону дивана, а сама поспешила ретироваться в вышеназванное помещение, дабы достать то, ради чего все и затевалось, а заодно привести в порядок разбежавшиеся мысли. – Что это? – заинтересованно вытянул шею Куоритч, стоило ей появиться обратно с габаритным (и явно увесистым) контейнером в руках, предназначенным в первую очередь для транспортировок и переездов. Сгрузив ношу подле него, девушка заняла место рядом – так, чтобы объект интереса оказался между ними. Сняв крышку, она жестом пригласила Полковника заглянуть внутрь, а когда тот замялся, сама запустила руку, на ощупь извлекая на свет божий стопку засмотренных фотокарточек. – Мои воспоминания, – улыбнулась, протягивая добытое собеседнику. – Багаж строго ограничивали, но кое-что все-таки удалось пронести. Старые снимки. Любимую игрушку. Пару украшений. Личный дневник. Вещи, на первый взгляд между собой никак не связанные, причудливым образом переплетались в сознании рекома, создавая живую картину далекой от Пандоры планеты, которую «оригинал» считал своим домом. И за которую умер. Ученая не скупилась на комментарии, в подробностях рассказывая где, когда и при каких обстоятельствах приобрела каждую вещь, а также по какому случаю возникло то или иное фото, помогая собеседнику как следует проникнуться атмосферой собственного прошлого, прежде не доверяемого никому на базе. Воспоминания ее находили живой отклик в «загруженных» файлах, помогая рекому справиться с «раздвоением личности», навсегда отделив собственную от «предшественника». Кажется, получалось. Они практически добрались до дна контейнера, когда на огромной ладони вдруг зеленью сверкнуло нечто знакомое, вынудив Куоритча тихонько рыкнуть от удивления. Аккуратные нефритовые четки, принадлежавшие отцу девушки и подаренные им перед самым отлетом. На память. – Все в порядке? – Да, просто… – взгляд его оторвался от вещицы, встретившись с обеспокоенными глазами собеседницы, – у него в свое время были точно такие же. Пауза. Уйдя в себя, Полковник продолжал пальцами перебирать отдельные бусины, фокусируясь на чужом прошлом. Ученая не вмешивалась и, сидя рядом, просто молча наблюдала за ним – так непривычно оказалось видеть морпеха в знакомой обстановке, ведь встречались они обычно на «нейтральной» территории. Кажется, «терапия» давала плоды, ведь реком даже не заметил, как принялся говорить об оригинальном Куоритче в третьем лице, окончательно отграничившись от погибшего. Неизвестно, сколько бы они так еще просидели, но идиллию прервал назойливый коммуникатор, выдернувший Полковника из раздумий, направляя того прямиком в главный штаб. – Спасибо, Кексик, – быстро вернув все на место, он аккуратно накрыл контейнер крышкой. – Полегчало. – Не за что, – с улыбкой пожала плечами та, вслед за ним поднимаясь с дивана, дабы проводить до двери. – А вообще-то тебе повезло. – В смысле?! – Не каждому в двадцать лет светит иметь такой опыт. А ведь действительно. В процессе рекомбинации сознание взрослого мужчины поместили в гибридное тело, примерно соответствующее молодому на´ви, только-только прошедшему процесс инициации и получившему право называться совершеннолетним. Взглянув на ситуацию под другим углом, Полковник вдруг ощутил дремавшее доселе превосходство, ведь то, что он ошибочно считал проклятием, внезапно обернулось редким, воистину бесценным даром. Идя по коридору, он играл с мыслью о том, что далеко не к каждому с рождения приставляется верный спутник, по первому запросу готовый прийти на помощь, объяснить, рассказать. Такого, каким для рекома и сделался покойный Майлз Куоритч. – Живи своей жизнью, – все еще эхом звучали в ушах слова ученой. – А к нему обращайся за советом. * На следующий день генерал Ардмор отправила синий отряд на очередную вылазку, дабы основательно так проверить собственную теорию о неподверженности рекомбинантов «защитной системе» Эйвы, согласно которой на недружественно настроенных людей за пределами базы ураганом обрушивались силы природы, в то время как рекомы могли достаточно спокойно разгуливать практически под самым носом у Великой Матери, не опасаясь вызвать на себя концентрированный природный гнев. На сей раз отряд решили забросить в самое сердце пандорских джунглей, не ограничиваясь около-освоенными, близлежащими территориями и… Вроде бы получалось. По крайней мере, прямого нападения не последовало, что автоматически засчитывалось в плюс. Едва вертолет снизился на допустимую для десантирования высоту, военные как по команде спрыгнули вслед за командиром, первым ступившим на неприветливую враждебную территорию. Получив отмашку от Куоритча, пилот вновь увел машину в небо, оставляя солдат в условиях, максимально приближенных к реальным. Не считая обмундирования и винтовок, но настолько вживаться в образ Оматикайя рекомы желания не испытывали. По привычке проверив периметр на наличие прямых угроз, морпехи тактической цепочкой двинулись вглубь леса, ни на мгновение не спуская глаз с пестрой растительности, а пальцев – со взведенных курков. Но все шло гладко. Пока. По пути им встретились несколько змееволков, инстинктивно оскалившихся, но затем продолживших путь как ни в чем не бывало, не решившись нападать на количественно превосходящих «аборигенов» – теория генерала подтверждалась. Некоторое время спустя, солдаты вдруг наткнулись на нечто, выглядевшее в пестром пейзаже Пандоры инородным предметом, являясь без сомнения делом рук человеческих. Приглядевшись, сперва не поверили глазам: мобильный жилой блок, обычно используемый учеными для продолжительной работы вне базы. Но кто из яйцеголовых, черт возьми, решился залезть в самую задницу дьявола?! При ближайшем рассмотрении, однако, оказалось, что место давно заброшено, а жестянка во время применения знавала деньки получше, теперь полностью превратившись в прохудившуюся консервную банку. Выбитые окна пропускали внутрь ядовитый пандорский воздух, негативно сказывавшийся на когда-то исправном оборудовании и прочем аскетичном интерьере, а вмятины на железе красноречиво свидетельствовали о насильственном выводе из эксплуатации. Но отнюдь не убогая развалина привлекла внимание Полковника – в нескольких шагах среди лиан и прочей растительности виднелось нечто до боли знакомое и, приблизившись, Куоритч убедился в правильности догадки. Сгрудившись вокруг, военные молча созерцали развороченный УМП, отдавая дань уважения павшему в бою соратнику. Треснувший колпак валялся рядом, кабина прогнила насквозь, сталь поржавела. Время не пощадило и оператора, оставив лишь начисто обглоданный, обветренный скелет. Головы рекомов посетила одна и та же мысль – все они читали хроники Битвы за Древо Душ, а потому ведали подробности смерти своего командира. Последние сомнения рассеялись, когда из-под разросшейся зелени на железном корпусе проступили знакомые буквы. Куоритч. Никто не произнес ни слова. Следуя знаку Полковника, Уэйнфлит велел отряду рассредоточиться и проверить периметр, а сам остался неподалеку – на случай, если вдруг понадобится боссу. Рука Куоритча, тем временем, поочередно коснулась яркого оперения стрел, по-прежнему торчавших из костлявой груди предшественника – боль в сочетании в нейротоксинами должна была быть адской. Взглядом спустившись к останкам бортового компьютера, Полковник жестом подозвал капрала, а затем велел ему «вытащить уцелевшие видеофайлы». Он хотел знать последние секунды жизни своего оригинала. Должен был знать. Немного повозившись, Лайл извлек-таки запись с камеры УМП, во всей безжалостности запечатлевшей схватку Полковника с предателем Салли. – Как насчет звука? Уэйнфлит снова что-то пощелкал, вслед за чем из динамиков раздался голос мужчины, обращавшийся к Куоритчу с брифинговой видеозаписи. Перебросившись словечком-другим с зарвавшимся недо-на´ви, мужчина перешел в наступление, в несколько приемов поставив врага на колени – образно выражаясь. – Каково предавать своих, а, Салли? Схватив за косу, чем причинял аватару невероятную боль, морпех занес кинжал для решающего удара возмездия, когда грудь его внезапно пронзила стрела. Потом еще одна. Предсмертный хрип громом отдавался в прижатых к голове ушах рекома, а горло сдавливал спазм, словно его самого только что прошило навылет. Застыв на месте, словно каменное изваяние, Полковник не спускал глаз с планшета, с устрашающе-холодным вниманием наблюдая собственную смерть, которой не помнил. Поправочка: смерть оригинального Майлза Куоритча. До самого конца. Экран давно погас, а Полковник все так и стоял, застывшим взглядом вглядываясь в образовавшуюся черноту, но в глубине души испытывая необъяснимое облегчение, словно последняя часть головоломки, наконец, встала на место. – Нам собрать останки, сэр? – решился обратиться Лайл, ибо близилось время прибытия вызванной ранее вертушки. Вместо ответа Полковник потянулся к скелету за черепом и, подержав тот на ладони, решительно стиснул кулак, превращая истлевшие кости в пыль. Он будет иногда прислушиваться к голосу погибшего, но не позволит призраку управлять собственной жизнью.