Знаешь, я теряю свободу, когда теряю тебя.

      Лимонад, принесённый Тентен, приятно охлаждает пересохшее горло. Я поймала на себе уже два любопытных взгляда. Наблюдаю за радостными шиноби, танцующими под очередную песню. Такахаши молчит, а я постепенно начинаю соображать. — А ты чего одна? — Ли ушёл запускать своё имя в бочку после вступительного танца, — подруга хмыкает и с улыбкой добавляет, — Не нужно волноваться обо мне. У тебя тут есть дела поинтереснее.       В ответ на такие слова хочется закатить глаза и красноречиво промолчать. Неужели Тентен думает, что я способна забыть про неё? Мы, можно сказать, притащили её сюда, на этот бал. Точно не для того, чтобы оставить одну. — Поинтереснее? Ты думай, что говоришь.       Такахаши не успевает ответить, как вдруг кто-то напрыгивает на нас сзади, приобнимая за плечи. Мне в ухо прилетает мощная звуковая волна знакомого смеха. Условные рефлексы подсказывают мне перекинуть подошедшего через плечо. Но нельзя, я ведь испорчу платье и себе, и ей. — Как вы, девчонки?! — Нормально, — хором отзываемся мы, и Яманако, наконец, перестаёт виснуть на наших плечах. — Сай пошёл взять попить, а я тут же к вам! Рассказывайте! — голос Ино звучит настолько воодушевлённо, что я перестаю хмуриться. Видимо, Сай на этот раз прочитал хорошую книжку. — Что рассказывать-то, только начало, — отмахивается Тентен. — Ну не скажи. Харуно, я пока что спрошу только одну вещь. Когда ты научилась танцевать вальс?! — Яманако обвиняюще тыкает пальцем мне в грудь. — Кстати, да, — вдруг оживляется Такахаши.       Подруги смотрят на меня с таким интересом, что я невольно хихикаю, а глядя на недоумённо нахмурившуюся Ино, начинаю хохотать. — Эй! Отвечай! — Ахха… — пытаюсь отдышаться, — я и не умею вовсе, это всё он, ах-ха-ха! — А как? Ну?       Через пару секунд я прекращаю смеяться, и объясняю девочкам, как происходила вся эта история с вальсом. Ино смотрит на меня таким взглядом, будто бы я только что рассказала им секреты техники воскрешения. — Саку, со стороны это выглядело так, будто вы всю жизнь с ним вместо тренировок выносливости танцевали вальс, — неуверенно улыбается Тентен. — Шикамару две недели учил эти вальсовые квадраты, и всё равно трясся, как лист осиновый, боясь наложать! А ты сходу? — Не я! Какаши-сенсей. Просто говорил. А я просто делала. Как на миссии. — «Как на миссии», — передразнивает меня Ино. — А вы танцевали? У меня перед глазами всё… плыло, ничего не видела, — неловко отвожу взгляд. — Нет, конечно, мы не умеем. Сай только в книжке читал, но на практике не пробовал, — Яманако хихикает и мечтательно закатывает глаза, — Завтра на мастер-класс пойдём. — Обязательно, моя принцесса. — Мы заметили подходящего Сая ещё издалека, но Ино, стоявшая к нему спиной, вздрогнула от неожиданности. — Вот, взял для тебя молочный коктейль. Яманако радостно принимает стакан из его рук: — А вообще помимо вас танцевали Темари и Шикамару… Пока подруга болтает, Сай останавливает на мне долгий тяжёлый взгляд с немым вопросом. — …Мизукаге с этим пареньком, не помню, как его там, что-то похожее на нашего Чоуджи?       Стараюсь улыбнуться максимально «искренне» по меркам Сая, и утвердительно киваю, мол «ты всё делаешь как надо». -…Райкаге и его секретарша Мабуи-сан, помнишь такую?       Парень улыбается мне в ответ, а я киваю на этот раз уже Ино, ожидающей моего ответа. Песня переключается, и Яманако, зачем-то подмигивая мне, утаскивает Сая куда-то в толпу, махая рукой на прощанье. Мы с Такахаши минуту стоим молча. Потом Тентен выдаёт: — Она от счастья светится. — Ага.       И снова молчим. Песня действительно неплохая, голова сама начинает качаться в такт музыке. Снова ловлю на себе взгляды из толпы. — А где Наруто? Я его не вижу. И не слышу. Подруга косится на меня, потягивая лимонад через трубочку. — Наруто… он, кажется, уговаривал Хинату поучаствовать в этой самой бочке для знакомств…       «Идиотина! Жёлтый придурок!», — начинает вопить моя внутренняя Сакура, а я делаю глубокий вдох-выдох. Шаннаро. — …Потом его поймал Киба, и больше Наруто на горизонте не появлялся. «Надеюсь, Киба ему врезал!». Спокойно, Сакура, спокойно. — Поняла. Спасибо за информацию, — отвечаю я максимально ровным тоном. — Ох, какая злая, — ухмыляется Тентен и, кажется, хочет ещё что-то добавить, но не успевает. — Сакура-сан! Тентен-чан! Я забросил своё имя в бочку!       Рок Ли как всегда появляется из ниоткуда. У меня руки чешутся кому-нибудь врезать, так что он очень не вовремя. Закрываю глаза, чтобы не видеть этой ослепительной улыбки, ужасно напоминающей мне об одном жёлтом идиоте. — Ли, ты большой молодец, а я, пожалуй, вас оставлю, — на одном дыхании выпаливаю я и сбегаю подальше. А точнее, к моему месту на ложе Каге. Наруто я найду, но позже. Желательно в тёмном лесу в двадцати километрах от деревни, чтобы никто не смог ему помочь.       Какаши, стоящий неподалёку от ложа с Райкаге и Казекаге, лишь мельком взглянул на меня, и тут же снова отвернулся к собеседникам. Моё настроение от этого только ухудшается, и я недовольно плюхаюсь на предоставленный мне стул.       Сейчас он договорит, и точно подойдёт. И что скажу? Даже не могу определить конкретные причины своей злости. Вот и произошло то, чего я на самом деле всё это время пыталась избежать: из-за болтовни Яманако о всяких там «влюблённостях», надумала много лишнего и теперь расстраиваюсь и раздражаюсь, когда мои ожидания не оправдываются. Хотя старалась, очень старалась не ожидать ничего особенного!!! Шаннаро!       Цепляя боковым зрением фигуру в белом, рассматриваю танцующих шиноби, пытаясь найти знакомые лица. Вот там мои знакомые медики из Камня, с которыми я здоровалась перед началом торжества. Эх, сейчас бы поболтать с ними, узнать, как дела. Ого, а там Юмеко с коллегами из госпиталя! Мне надо было идти туда, а не сидеть здесь. Но я упрямо буду ждать, пока Какаши-сенсей удостоит меня хоть взглядом.       А он стоит ко мне спиной, не оборачиваясь, и что-то вежливо отвечает подошедшей Мизукаге.       Через десять минут к нашему столу приносят шампанское, и я беру себе бокальчик. В свете фонариков и луны пузырьки в напитке выглядят очень красиво, разглядываю их, думая о том, насколько же глупо я, должно быть, сейчас выгляжу со стороны.       После вальса я и так привлекаю много внимания. Такое чувство, будто все на меня пялятся. Конечно, такая популярная личность, как Шестой Хокаге, вдруг танцует с какой-то девочкой! Лично мне бы тоже было интересно на неё попялиться. А после танца она сидит и в гордом одиночестве пьёт шампанское, пока её Хокаге улыбается и болтает с окружающими. Ужас. Пора сбегать.       Залпом влив в себя содержимое бокала, вскакиваю и, обойдя танцевальную площадку, направляюсь в сторону отеля. В голове созрел примерный план дальнейших действий: переодеть туфли на что-нибудь более удобное, написать Тентен и, если она не занята, позвать её погулять вокруг деревни.       До отеля я несусь на скорости, нереальной для таких каблуков. Они так громко стучат о дорогу, что стоит мне чуть усилить ток чакры, и каменная кладка полетит во все стороны.       Внутри здания никого нет: ни гостей, ни работников, все на празднике. Улыбаюсь своему отражению в зеркале, идя по коридору, но улыбка выходит какая-то кривая. И почему-то перед глазами всплывает образ Саске, ухмыляющегося также криво. Каждый раз, когда мне тоскливо, он приходит, чтобы меня добить. Посмеяться над тем, как я упрямо пытаюсь жить без него.       На повороте в своё крыло замечаю чью-то чакру. Возле моей комнаты. Мне хватает полсекунды, чтобы понять, кому принадлежит эта энергия, и я, глуша свою, тихо отступаю назад по коридору. — Как я и говорил, шпион из тебя посредственный, — раздаётся холодный голос откуда-то из-за спины, и клон, стоявший возле моей двери, с хлопком рассеивается. — В данной ситуации не я шпионю. Что вы тут делаете? Какаши-сенсей смотрит на меня с укором, а его напряженно-приподнятые плечи расслаблено опускаются вниз. — Что случилось? Почему ушла? — Вопросом на вопрос отвечает плохой шиноби. — Ты на меня злишься, — тихо выдыхает он, а мой мозг взрывается от вопросов, не получающих ответов. — Вы умеете нормально разговаривать вообще? — А ты? Мы несколько секунд сверлим друг друга глазами. Взгляд Какаши-сенсея с каждой секундой тяжелеет. — Идём. Надо поговорить, — решительно заявляет он и — Вот это совпадение! Мне тоже нужно с вами поговорить! Сенсей тяжело вздыхает и направляется в сторону лестницы, ожидая, что я пойду за ним. — Мне нужно туфли переодеть. — Жду внизу.       Только когда дверь в мою комнату закрывается изнутри, я могу нормально выдохнуть. Как же тяжело дышать, когда он так пристально смотрит. Как будто пытается прочитать мои мысли. И как хорошо, что сенсей этого делать не умеет. Потому что в моих мыслях внутренняя Сакура орёт «Обними его! Сейчас же!». Я совсем не понимаю, что происходит. Не могла же я… Ками, об этом даже думать странно.       Туфли я уже скинула, кроссовки завязала, а вниз идти не хочу. Пускай подождёт и подумает о своём поведении. Приглушаю чакру и выхожу на балкон, ища глазами сенсея, ждущего меня у выхода. Но, видимо, он решил остаться внутри здания, на улице я его не наблюдаю. Зато обнаруживаю Шикамару, стоящего на тропинке, ведущей в правый квартал, где находится отель Суны. В сложенных за спиной руках он держит букет. В темноте мне непонятно, что это за цветы.       Полностью подавляю ток чакры и, подбирая полы платья, присаживаюсь на корточки, прячась за каменную кладку балкона. Через две-три минуты чувствую приближение ещё одного человека и аккуратно высовываюсь. Готова подслушивать, готова подглядывать. Нет, не стыдно. — А вот и я, — говорит Темари, подойдя к Шикамару, — это что у тебя там? — Да вот, я тут… розы для тебя.       Девушка вдруг начинает заливисто хохотать, пугая птиц, уснувших на ветках. Мне плохо видно, но я просто на физическом уровне ощущаю недоумение Нары. Темари, отсмеявшись, шагает вперёд. — К чёрту эти розы! — грубо схватив Шикамару за ворот рубашки, она притягивает его ближе и осторожно целует.       Давлюсь воздухом, мне становится ужасно неловко, я подсматриваю за чем-то чересчур личным. Но не могу оторваться, и мне хочется плакать от радости за них. Когда Темари отстраняется, Шикамару нежно гладит её по волосам, робко протягивая успевший немного помяться букет. Она хватает его за руку и тянет в сторону центральной площади, бормоча: — А то тебя не дождёшься. Ходил бы вокруг да около. Нара молчит, покорно следуя за Темари и не смея спорить. — И, кстати, это даже не розы, а бегонии, дурачок.       После их ухода я преисполняюсь решимостью для предстоящего разговора. Пару раз крутнувшись перед зеркалом, уверенно спускаюсь вниз, к ожидающему меня Какаши.       Он выглядит совсем уж мрачным. Утром, когда я встретила его, бродя в поисках гладильной доски, сенсей был вполне позитивным. Видимо, отлично умею портить ему настроение.       Мы в молчании выходим из отеля. Интересно, он видел Шикамару и Темари? Наверное, поэтому и ждал внутри, не хотел помешать.       Какаши-сенсей ведёт меня куда-то по неприметной тропинке за зданием. Становится всё темнее и темнее из-за деревьев, плотно смыкающихся вокруг нашей дороги. Фонарей тут нет. В обычной жизни для меня это не проблема, но в нежно-розовом платье, которое ни в коем случае нельзя рвать, я иду медленнее и осторожничаю.       Через пару минут я слышу журчание воды неподалёку. Туда, наверное, мы и идём. Звучит, конечно, очень романтично — гулять ночью возле ручья, но это только в книгах. Сейчас мне ничего не видно, я не знаю, как начать разговор, резко захотелось есть, а у водоёмов всегда много москитов.       Но, вопреки моим пессимистичным мыслям, мы выходим к нормальной каменной дорожке вдоль ручья. Там даже есть фонари. Я оглядываюсь вокруг, пытаясь определить, где мы. — Срезали путь к главной набережной. Она кругом выходит за центральную площадь, — поясняет сенсей, нарушая неуютную тишину между нами.       Киваю в ответ. Внутренняя Сакура, не умолкая, шепчет: «тут нет людей, совсем нет людей, давай его обнимем». Опускаю глаза, пугаясь своих мыслей. «А вот Темари вообще ничего не боится!». Так, внутренняя, а ну-ка заткнись. Ни стыда, ни совести.       Какаши-сенсей предлагает мне локоть, и я, уставшая после нескольких часов на каблуках, благодарно опираюсь о него. Медленно шагая, мы отправляемся вдоль набережной в такой же гробовой тишине. Через несколько минут сенсей не выдерживает: — Сакура, не молчи. Скажи, что я сделал не так?       Интонации голоса заметно меняются. Он действительно переживает? Пару секунд молчу, собираюсь с мыслями, а потом вываливаю всё, о чем думала этим вечером. — Вы оставили меня на площадке. Это раз. Потом не разговаривали со мной весь вечер. Это два. Если я вам мешаю и раздражаю, то зачем было приглашать меня? — вдыхаю и выдыхаю, пытаясь удержать тон голоса, — Почему вы даже не сказали Мизукаге, что я буду с вами? Это три! Какаши-сенсей молчит, и я начинаю злиться. — Сакура. Я думал, что ты хочешь провести время со своими друзьями. И…       Оборачиваюсь на него, готовясь испепелить, и мы встречаемся взглядами. Брови сенсея нахмурены, но в глазах я улавливаю что-то хрупкое, в панике мечущееся по серой радужке. Все бранные слова, вертевшиеся на языке, куда-то убегают. А внутренняя Сакура еще настойчивее шепчет свои речи. — … и мне показалось, что во время танца я был чересчур…       Он снова прерывается. Впервые вижу его таким потерянным. Ко мне возвращается ощущение контроля над ситуацией. — …в общем… прости, Сакура. Надеюсь, я не напугал тебя.       Напугал? Танцем? Тогда — ни капельки, а вот сейчас, когда он смотрит на меня глазами раненой собаки — да! «Обними его, дура!», — не затыкается внутренняя. — Сенсей, — зову я, вынуждая его посмотреть на меня, — а мне понравилось это ваше «чересчур».       Говорю это даже немножко с вызовом. Его брови резко взлетают вверх, и я даже пугаюсь на мгновение. — Ты уверена, что хотела сказать именно то, что сказала?.. — Только если вы уверены, что хотели бы это услышать, — не задумываясь ни секунды, отвечаю я.       Ещё минуты две мы идём в тишине. Наверное, в такой ситуации, я должна была сгореть от стыда? Сгрызть себя тревогой, ожидая хотя бы слова с его стороны. Но мне вдруг становится абсолютно легко и хорошо, и никаких мыслей, только веселье и огромное желание ещё больше загнать его в тупик своими фразами. — Сакура, ты что, со мной флиртуешь, или мне показалось? — осторожно спрашивает Какаши-сенсей, и от его интонаций я хочу рассмеяться. — Пытаюсь. Получается?       Он снова замолкает. Не отрываясь, наблюдаю за его широко распахнутыми глазами, смотрящими только под ноги и избегающими моего взгляда. Мы как раз проходим мимо фонаря, и я замечаю, что уши сенсея покраснели точно так же, как это было в день, когда он пригласил меня. — Этот старый Хокаге умрёт от разрыва сердца из-за таких шуток… — тихо сообщает он куда-то в сторону ручья. — Какаши-сенсей! — рявкаю так, что он вздрагивает, — Какие к чёрту шутки? Как можно быть настолько непонятливым?! Внутренняя Сакура лезет из меня наружу. — Я поехала с вами на бал потому, что сама этого захотела! И хочу, чтобы вы относились ко мне ни как к своей ученице, ни как к медику Конохи, ни как к помощнице, а как к спутнице, что тут непонятного, шаннаро?!       Мой вопрос эхом отзывается в окружающей нас тишине, и сенсей снова молчит, уставившись на меня немигающими глазами. — Понял, всё понял. Исправлюсь, — через несколько секунд говорит сенсей, улыбаясь одними глазами, — Не кричи только. — Да как тут не кричать, если вы не понимаете! — раздосадовано махаю рукой. — Понимаю. Только не могу поверить, — коротко бросает он.       Дорога, по которой мы идём, начинает закругляться, и вдалеке уже видны парочки таких же, как мы, прогуливающихся по набережной. — Честно говоря, я хочу обдумать всю полученную информацию и внести незапланированные корректировки в свою модель поведения, — ровным рабочим тоном заявляет Какаши-сенсей, — Позволишь? — Позволю, — недовольно отвечаю всё ещё раздраженная я. — Провожу? — Не стоит. — Тогда начнём сначала с завтрашнего дня. Обещаю, впредь ты будешь мною довольна.       Его прищуренные довольные глаза и многообещающий тон пускают волну мурашек по позвоночнику. Теперь он со мной флиртует? — Один вопрос и отпущу.       Какаши-сенсей вопросительно смотрит, но я замечаю, как напряглись его плечи. Он на самом деле вообще очень эмоциональный, если научиться видеть под маской. То бровями двигает, то глазами вращает, то уши краснеют, то плечи поднимает. — Почему вы сегодня ни одного комплемента мне не сказали? Сенсей в ответ смеётся, качая головой, и картинно оправляет рукава пиджака. — Если бы начал говорить — не смог бы остановиться. Доброй ночи, Сакура.       И его белый силуэт тут же пропадает. Костюм ведь помнёт, если будет использовать в нём дзюцу… но хорошо, что быстро сбежал. Не успел заметить, как громко начинает биться моё сердце, когда он называет меня по имени.