любовь и прочие прелести

      — Бак, это… — ты смотришь на свои руки, а потом на него и его испуганные глаза. — Это твоя кровь? Ты в порядке? — ты говоришь с трудом, медленно моргаешь, ничего не чувствуя и ничего не слыша. Звуков вокруг не существует.       Перед тобой только Эван, который держит тебя в своих руках, он обхватывает ладонями твоё тело и зажимает рану в районе живота. Тебе так холодно, но ты не понимаешь почему. Ты не помнишь даже того, что было минутой назад. Ты не понимаешь, почему все вокруг бегают, почему все так напуганы.       — Бак? — ты снова зовёшь его и Бак снова смотрит на тебя, не отвлекаясь на Чимни. — Это твоя кровь?       — Нет, — отвечает он, фокусирует твоё внимание на своём лице, чтобы ты не опустила взгляд вниз и не увидела того, что твориться. — Это не моя кровь. Я в порядке.       — А когда стало так холодно? — ты спрашиваешь, но твоя речь становится совсем невнятной, ты отключаешь на пару мгновений, а потом снова на него смотришь. — Не помню, чтобы ночью было так холодно, Эв.       — Да, похолодало, — соглашается Бакли, стараясь удержать тебя в сознании. — Только не отключайся. Смотри на меня, милая. Ну же, — когда ты ещё раз отключаешься, он слегка дёргает тебя и помогает тебе снова сфокусировать внимание. — Мы с тобой собирались в горы, помнишь?       — Да. В горы. — Ты вспоминаешь, находясь в полуобморочном состоянии. — Там холодно.       — Если не хочешь в горы, мы поедем на море. На Гавайи? Там лучшие пляжи. — Он отвлекает, говорит с тобой и также контролирует то, что происходит вокруг, сомневается, что ты что-то слышишь, кроме его голоса. — Куда ты больше хочешь, детка? В Японию или в Финляндию?       — Крис говорил, что в Японии очень ярко и я обещала ему, что если мы туда полетим, то я привезу ему много сувениров, — еле-еле выговариваешь ты такое длинное предложение. — Он очень ждёт.       — Не позволяй ей отключиться. — Просит Хэн, касаясь рукой плеча Бака. — Держи её в сознании.       — Да, Крис очень хотел бы полететь с нами. Может, у нас получится уговорить Эдди? Как думаешь? — он улыбается через боль, видит, что тебе совсем плохо. Ты едва держишься.       — А где Эдди, — произносишь на выдохе. — Он…       — Я здесь. — Эдди услышав своё имя сразу приблизился, чтобы ты его заметила. — В Японию полетим, да? Мы составим вам компанию, ты только не спи, слышишь?       — Я так устала. — Говоришь, слегка улыбаясь, смотря на Диаза, а потом снова на Бака. — Мне так холодно, Бак. Я так хочу спать.       — Нет, нет, нет, — Эван дёргает тебя, чтобы ты не засыпала. — Нельзя спать, мы же на работе. Сейчас кэп увидит, что ты спишь и очень разозлиться, мы же не хотим, чтобы он злился. Детка?       — Прости, — ты поднимаешь руку, чтобы коснуться щеки Эвана. — Я так устала. Мне очень больно.       — Девочка моя, всё нормально, тихо, — заметив, что ты начинаешь плакать, говорит Бакли. — Всё нормально, мы полетим в Японию. Смотреть горы, тот вулкан, про который ты мне говорила. Напокупаем комиксов, наделаем фотографий и выложим их все в инстаграм, а потом на меня наконец подпишется Марджан. Она же подписалась на Эдди, а на меня только после фоток из Японии подпишется, да?       — Ага.       И ты закрываешь глаза. Твоё тело резко обмякает, словно всё, что ты так долго держала вдруг исчезло, ты стала совсем лёгкой. Эван заметил это и начал хлопать тебя по щекам, пытаясь вернуть, но ты не реагировала. Хэн и Чимни пытались его оттолкнуть от твоего тела, Эдди с Бобби едва справились, они оттащили Бака, прося его подождать, но Эван уже знал, что ждать нечего. Он помнит, как закрыл на секунду глаза.       Открыл их уже на твоих похоронах. В руках держал твои любимые цветы. Бобби стоял рядом и держал руку на плече Бака. Эван не плакал, молчал всё время, ни слова в больнице, ни когда твоя мать громко на него кричала, ни тогда, когда твой отец кинулся на него с кулаками. Эван не говорил с Эдди, игнорировал Криса, Бобби. Вся команда пыталась его поддержать, а Баку казалось, что у него в сердце такая же дыра, как и была у тебя в животе, когда они нашли тебя на дороге.       Эван хотел бы, чтобы с тобой у него были только лучшие воспоминания. Он смотрел на все ваши фотографии снова и снова, из дома не выходил, даже с кровати не поднимался, он не ел, не пил. Эван больше не существовал. Только листал ваши фотографии на своё телефоне и молчал. Когда закрывал глаза, перед ним была ты на той дороге с простреленным боком, истекающая кровью.       Бак не плакал. Он просто молчал.       Бак вышел из самолёта в аэропорту Токио и когда вдохнул запах страны, в которой никогда не бывал, почему-то машинально захотел взять кого-то за руку, но рядом никого не было.       Он разрыдался прямо в аэропорту, упал на колени и сорвался впервые за три месяца.