любовь и прочие прелести

      Ты всегда могла за себя постоять. Ты росла в не очень благополучном районе, поэтому с тобой довольно часто пытались познакомиться какие-то неприятные парни. Они делали мерзкие комплименты, болтали о тебе за твоей спиной, лапали и пытались поймать, чтобы сделать то, о чём в вашей семье было говорить не принято. Твоя мать считала, что если мужчина засматривается на тебя и испытывает желание к тебе и твоему телу, значит ты его провоцируешь. Значит ты делаешь что-то не так, носишь не ту одежду, неправильно смотришь и неправильно говоришь. Будь тихой и смиренной, а если это всё-таки случится — молчи и терпи, а потом никому об этом не говори.       Ты ненавидела эту тему для разговоров. Ты не воспринимала никакие беседы, которые возникали за родительским столом о вульгарности и неправильных нарядах, которые носят женщины и провоцируют мужчин. Твой отец был настоящим монстром и ты удивлялась каждый раз, когда видела его после своих двадцати — как ты вообще смогла дожить с ним под одной крышей до двадцати? Ты съехала от семьи как смогла. Сперва работала в Бостоне в диспетчерской, после стала снимать квартиру, когда тебе стукнуло двадцать. В двадцать три ты перевелась в Лос-Анджелес и начала там новую жизнь без своей семьи и отцовской заботы о том, что твои шорты в тридцать градусов жары на улице слишком короткие. Мать всегда поддакивала, она всегда кивала и говорила, что все женщины шалавы, хотя сама была женщиной. В твоей семье не было логики, но ты стала понимать это слишком поздно.       Ты приняла звонок в свою ночную смену. На часах было три ночи, немного клонило в сон, но ты справлялась, кружка с кофе была на столе на всякий случай. Сперва никто ничего не говорил, ты предпринимала различные способы заставить человека говорить, предлагала нажимать на кнопки, если он не может говорить, спрашивала о ранениях. Голос молчал почти шесть минут, но ты слышала дыхание и надеялась найти хотя бы приблизительное местоположение.       — Он ушёл…       Ты вздрогнула, когда женский голос это произнёс.       — Кто ушёл, мэм? — ты сглотнула, понимая, что девушка плачет. Она плакала несколько минут, прежде чем заговорила.       — Этот парень… — говорит она. — Он…мы познакомились с ним в тиндере, решили сходить на свидание. — Её голос прерывистый, тяжелый. — Мы пришли ко мне домой. Я знаю, что это было глупо…       — Он ранил вас?       — Ударил меня по голове и избил по всему телу. — Сообщает она. — Он казался мне хорошим, знаете.       — Назовите свой адрес, я пришлю полицию и парамедиков.       — Можно без полиции? Я не хочу рассказывать им, что произошло. И мне…я не очень хорошо одета, эта одежда… — слышен шорох и у тебя перед глазами появляется чёткая картинка. — Одежда вся порвалась, я не хочу, чтобы полиция использовала меня, как пострадавшую…       — Мэм, — ты сглатываешь, не зная, как правильно задать вопрос. — Вы подверглись сексуальному насилию? — ты стучишь пальцами по клавиатуре и твоё сердце падает в пятки, когда ты слышишь, как девушка начинает плакать. — Пожалуйста, назовите свой адрес.       — Я не хотела… — бормочет она. — Я не хотела, чтобы было так. Я думала, что он нормальный, а он…       — Пожалуйста, назовите свой адрес, я пришлю к вам службы. Вам обязательно помогут.       — Что сделает полиция?       — Они найдут его, чтобы он больше никого не тронул. Они посадят его за решётку.       Она плачет ещё какое-то время, твои глаза в слезах, ты едва сдерживаешься, чтобы не заплакать тоже. Девушка молчит, а потом называет свой адрес. Ты сразу отправляешь туда все возможные службы и просишь подождать. Как только звонок обрывается и капитан бригады сообщает, что они всё сделали, ты выдыхаешь и сняв наушники, уходишь на кухню.       Утром на кухне ты совсем не ешь, чувствуешь сильную усталость, хотя до этого тебе казалось, что ты совсем не устала, да и сна не было вообще. Ты думала о многом, после того вызова ты была сама не своя. Звонки принимала как обычно, но в голове крутились только слова этой девушки и её голос полный боли и отчаяния. Эдди наблюдал за тобой всё утро, ты отвечала на его вопросы не очень активно, он то коснётся тебя рукой, то занет ногой твоё колено, но ты реагировала. Была совсем не такая, как обычно. Ты была такой разбитой.       Эдди собрался везти Кристофера в школу, ты пожелала мальчику удачи и обняла его, а потом поцеловала Эдди в щёку. Диаз сказал, что скоро вернётся, если его не задержат преподаватели, ты кивнула и дождалась, пока они покинут дом.       Ты решила убрать на кухне и вообще во всём доме, из-за работы в доме часто было не прибрано, ты замечала насколько ты на самом деле неряшлива, тебе казалось, что ты даже хуже Кристофера, а он подросток. Скидав вещи в стиральную машину, ты поставила стирку, заправила все кровати, прибрала в гостиной и на кухне, открыла окна на проветривание и чувствовала себя нормально. Голова всё ещё была очень тяжёлой, ты опустилась на диван, чтобы передохнуть. Включила телевизор и наткнулась на новости: речь о серийном маньяке, который насилует и убивает женщин. Сердце прихватило слишком внезапно, ты начала задыхаться. Тебе казалось, что потолок начал падать и ты закричав, спряталась под стол, закрыв голову руками.       Эдди вернулся домой чуть больше чем через час. Его выходной начался с утреннего выноса мозга у директора о том, что существуют специальные лагеря для таких детей, как Кристофер и если вдруг Диаз надумает, то можно что-то придумать. Эдди просто хотел домой. Он ехал с какой-то беспокойной мыслью и не ошибся, потому что когда вошёл в дом телевизор громко работал, а тебе нигде не было.       Эдди заглянул в спальню, потом в ванную и напрягся. Он услышал твой всхлип и наклонился, чтобы найти тебя. Ты сидела под столом, всё также закрыв голову руками и зажмурившись.       — Милая? — Эдди шёпотом позвал тебя, а потом присел на корточки, чтобы быть к тебе ближе. Он протянул к тебе руку, но не коснулся тебе. — Милая, это я, я здесь.       Ты открыла глаза, посмотрела на Диаза, а потом на его протянутую ладонь, но не коснулась. Ты анализировала Эдди, словно видела его впервые, а Диаз ждал, понимая, что у тебя была паническая атака. Он заметил у тебя кровь на руке, но не торопился.       — Я…прости, — шепчешь ты, двигаясь вперёд, чтобы выбраться, но от помощи Эдди отказываешься. — Не знаю, что на меня нашло.       Ты провела руками по лицу, когда присела на диван и вымазалась в свою кровь. Видимо, когда ты прибиралась, ты была настолько глубоко в своих мыслях, что не заметила, как порезалась.       — Позволишь мне посмотреть? — мужчина осторожно садится рядом и не трогает тебя без разрешения, ты киваешь и протягиваешь ему свою руку. — Глубокий порез, но не думаю, что нам понадобиться помощь хирурга.       — Я увидела в новостях о маньяке и это видимо вызвало приступ. — Говоришь ты. — Меня…сегодня ночью был звонок, девушку изнасиловали и она была напугана. Это выбило меня из колеи, поэтому я так себя вела всё утро.       — Тебе нужно будет отдохнуть. — Говорит Эдди, бинтуя твою ладонь. Ты даже не заметила, как он уходил. — Я сделаю тебе чай и мы ляжем спать.       — Хорошо. — Соглашаешься ты. — Знаешь, — ты смотришь на него, когда он завязывает бантик на повязке и улыбаешься легко. — Я так рада, что встретила тебя.       Ты тянешься к Эдди и он обнимает тебя, прижав к своей груди. Гладит тебя по волосам и злится на себя только за то, что его не было тогда, когда тебя одолела паническая атака.