Кафе на мосту

Полин с осторожностью шагала по улицам той части города, где жил Мартин. Ей казалось, что она очутилась в совершенно другом мире. В мире, где люди не знают, что такое солнце или радуга. Все тут было черно и темно. Люди ходили по улицам, спотыкались друг о друга, и каждый норовил что-нибудь сказать в лицо другому, причем какую-нибудь гадость. Все ходили в черных пальто, и все шли в одинаковом направлении, а машины ехали неправильно, то и дело наезжали друг на друга, было полно аварий. Люди кричали, повсюду было неспокойно. — Мартин, скажи, а далеко еще до твоей квартиры? Мужчина посмотрел на нее из-за плеча и ответил, что нет. Они срежут, если пойдут через дворы, к тому же сейчас на улицах из-за снегопада непонятно что творится. Опять будут аварии, и опять будет толпа. — Не переживай, я вижу, как тебе тут нехорошо. Скоро все закончится. Ты, главное, не отставай, а то потеряешься. Полин зашагала и стала идти вровень с Мартином, тот не смог сдержать улыбки, которая тут же преобразила его лицо. Когда же они подошли к дому Мартина, снег был им по щиколотку, и, войдя в подъезд, Полин отряхнулась. Мартин быстрым шагом, не обращая внимания на девушку, пошел в квартиру. Сердце его билось быстрее, и нервы были оголены, он переводил и задерживал дыхание, не хотел, чтобы Лари узнала, что он ее боится, но, как назло, ничего не помогало. Полин, летевшая за ним, чуть не ударилась ему в спину, когда тот остановился у квартиры. — Полин, что бы ни произошло и как бы она себя ни повела, ты должна знать, что у меня есть пистолет в кармане пальто, и я должен сказать о том, что когда мы уедем отсюда, то думаю, что я еще долго не буду тебя забывать, неважно, выйдем мы на разных станциях или нет. — Почему у тебя в пальто пистолет, зачем ты его носишь? — Ну, у меня есть такой ночной кошмар, что я выхожу из дома и меня убивают, поэтому и ношу. Порой не понимаю, где ночь, где день. Вот и приходится. — А почему я должна тебе верить? — она перешла на шепот, но Мартин просто пожал плечами. Но ответа ей и не нужно было. Она знала. Мартин не может ей лгать. Просто потому, что Лари является его прошлым. Этой причины порой достаточно, чтобы никогда не отпускать прошлое. А тут он решил лицом к лицу столкнуться с ним. Это было большое испытание для него самого и для его памяти. Она не знала, что связывает их. Однако боль, что была между ними, связывала их сильнее, чем что-либо на свете. — Хорошо. Только давай не сразу! Поговори с ней. Я думаю, каждый перед прощанием заслуживает того, чтобы ему дали выговориться. — Ладно, но я все же не буду медлить. Он развернулся и прошел в комнату, где на диване сидела Лари, и несколькими часами ранее они разошлись. — Ну что, ты все же решил ехать обратно? Молодец! Я знала, что ты одумаешься. — Лари! Скажи, скажи, что для тебя значит любовь? — Мартин, не говори ерунды, для меня она не значит ничего. Какая речь может идти о любви? Даже во имя твоего возвращения обратно. — Так почему же ты здесь?! — Повысив голос, Мартин требовал от нее ответа. Она молчала, бледнея на его глазах. Было видно, что ей есть что скрывать, есть что таить, и будучи даже убитой, она не сильно будет сожалеть о том, что не рассказала всю правду. Ошиблась Полин, говоря о том, что всем нужно выговориться. Не всем нужно это, далеко не всем. — Тогда я никуда не поеду! — Ты поедешь, потому что этого хочет твой отец. Хочу напомнить, что ты одобрил его выбор. — Это потому, что тогда я был от него зависим, а теперь — нет. К тому же раньше ты была лучше, чем сейчас. Что стало с тобой? Посмотри, дорогая. Ты износилась душой, хоть тело твое и в порядке. — Он сел в кресло, показывая Полин рукой, чтобы та стояла и не выходила на свет. — И не нужно говорить, что это неправда, ты знала правду, когда сюда поехала, к тому же скажи, тебя послал мой отец? Не удивлен, это в его стиле. — Мартин, даже если это так, ты правда думаешь, что сможешь скрываться от него вечно? Он рано или поздно найдет тебя… Он прервал ее жестом, показывая, как ему надоело это слушать. За окном все больше и больше улицы города наполнялись тишиной и покоем, и только ветер перегонял горы снега с одного места на другое. — Лари, я не приеду, да и ты, думаю, тоже. — Он подошел к столику, где лежал конверт денег, и подал его ей. — Что ты хочешь этим сказать? — Что ты можешь поехать куда тебе надо. Еще не поздно, последний поезд уедет через три часа. Ты можешь еще успеть поехать к морю, как ты и хотела. — Мартин, я… — Да, Лари, знаю, ты хотела, чтобы я поехал с тобой, но, видишь ли, я могу тебе сказать ту правду, которую ты заслуживаешь больше всего на свете. Прости, что притворялся по отношению к тебе. Ты прекрасная девушка, однако я думаю, что ты не замечала моего к тебе равнодушия, потому что ты была влюблена в меня. Думаю, величайшая степень уважения и есть любовь. Это непросто объяснить, но думаю, у тебя проскальзывала такая мысль. Мысль о свободе, мысль о том, чего ты никогда не видела. Да, знаю, просто так нельзя дать человеку свободу, он подумает, что это ловушка, но тут нет ничего, кроме счастья, которое я дарю тебе. — Мартин… — тихо произнесла она. — Ты думаешь, что я и правда заслуживаю ее, эту свободу? Чтобы иметь свободу, нужно ей правильно распоряжаться, а я не умею. — Этому не учат, Лари, только ты сама можешь научиться этому, как научилась приспосабливаться. Поверь, в твоей жизни будет много того, где свободы тебе не будет хватать. Так прими же ее от меня. Прими же ее от моей души. Только тихий выдох ознаменовал начало ее свободы. Тело ее обмякло в его руках. А он, обернувшись на Полин, смотрел, как девушка застыла. Лари только тихо взяла деньги и пошла к выходу. Растерянность ее была в каждом движении, и Лари, жаждущая Мартина как предмет обладания и как понимание, что в жизни ей досталось не только боль, теперь стояла в растерянности. На комоде в холле она оставила ярко-красный шарф. Первый подарок ему на Рождество. Полин же провожала Лари до двери. Они присели на минуту, чтобы перевести дыхание. Самое тяжелое для Мартина было уже позади. — Тут так тихо… — с горечью произнесла Полин. — У нас так не бывает никогда. — Наверное потому, что у вас живут люди с огромным количеством энергии. Мы инженеры, экономисты и другие люди, что отравляют жизнь вам, людям искусства. — В тишине квартиры были слышны только звуки с улицы, грохочущие машины и люди, кричащие на улицах, в доме было тихо — на минуту Полин показалось, что она совершенно в мертвом доме и никого и ничего в нем нет. — Ладно, пойдем, мне тут больше делать нечего. — Да, правильно, тебе тут не место, тут слишком холодно для тебя. Пойдем в то кафе на мосту, согреемся. Потом Мартин взял чемодан с собранными вещами, уничтожил в камине все личные записи о себе, все, что могло говорить о том, что он тут жил, и они вышли с Полин из дома, не встретив никого. Что тоже было им на руку. Они двинулись, пробираясь в кафе сквозь снегопад, сквозь толпу людей и аварии на дорогах, и Полин показалось, что дорога из его части города гораздо длиннее, чем из ее. Они выдохнули только тогда, когда зашли в кафе, служившее им единственным убежищем и причалом их душ.