Оля

Наступил май. В один из вечеров я сидел дома один и рисовал, даже не понимая, что… какие-то непонятные образы, состоящие из серых и холодных цветов. На одном листе рука моя нарисовала лес, в центре которого стоял небольшой домик, от которого так и веяло теплом и уютом, на другом — какая-то девушка. Начав вырисовывать волосы, я нервно карандашом уничтожил всё, что до этого рисовал. На листе осталась только чёрная мазня, на которой валялся поломанный грифель. В этот момент позвонили в домофон. Пришёл папа. Его нахлобученная и неаккуратная чёрная борода говорила о том, что сегодня день у него не удался. А если день не удался, вероятнее всего, сегодняшний вечер закончится очередным скандалом… Как это надоело, надоело! С минуты на минуту придёт мама, которая, зайдя ко мне в гостиную в верхней одежде, спросит, сделал ли я уроки, и уйдёт, оставив меня один на один. Я же спрячусь в своём уголке в гостиной (собственной комнаты не было), наберу еды, чая и буду сидеть, пытаясь что-то рисовать или сидя в Интернете через телефон. Последний вариант становился более частым, поскольку под крики и обзывания ничего в голову не лезло — оставалось засорять себе мозг ненужной информацией, но это был мой единственный выход из этой ситуации. — Что сегодня было интересного? — готовил я на кухне бутерброды для очередной бессонной ночи. Со стороны гостиной на стены падал последний солнечный свет, на котором было забавно делать различные теневые фигуры из рук. Дневной жар окончательно куда-то подевался и установилась приятная прохлада. — Начальница перепутала цифры, но я остался виноватым, как всегда. Вот она — справедливость, — вздохнул отец, наливая кружечку пакетного кофе. — Когда мама придёт? Он повернулся в сторону и сделал такое выражение лица, будто говорил: «Опять начинается». — Уже едет с работы. — Понятно. Я доделал себе еду и расположился в углу гостиной, которого не было видно, если идти из коридора прямо на кухню. Тут стояла небольшая кроватка, похуже, конечно, чем у Оли, но довольно уютная. Положив тарелки и кружки на тумбочку, я лёг, смотря в потолок. Неожиданно вздрогнул от того, что уже начало что-то падать на кухне, но на деле это была банка с кофе. А я уже подумал… аж сердце передёрнуло. Скоро из коридора послышалось движение ключей по замку. Это мама. Вот и всё — тишина окончена. Я насладился последними моментами вдоволь и приготовился к худшему. Прощай, солнце, прощай, чистый и спокойный воздух… — Привет, Лёш, — прошла мама в небольшой ветровке с пакетами ко мне в уголок, — Уроки сделал? — Конечно сделал, а как же? — ответил я с досадой. — Хорошо, — вздохнула мать, тоже ожидая новые длительные мучения. Отец на кухне со злости ахнул, пытаясь открыть банку. Мама зашла туда и закрыла дверь — вот и всё. Пока в квартире было довольно спокойно, я даже пробовал начать что-то рисовать. Снова вырисовывал силуэты, отдалённо смахивающие на Олины. Замечательные повзрослевшие глаза, выступившая грудь, более короткая юбка, чем до этого… Мои мечтания разбились о первое повышение голоса отцом: — Да причём тут она, зачем мне с ней встречаться! Я посмотрел на довольно приличный и хороший эскиз девушки, но тут же его бросил в мусорку. «Ну и бред…» — думал я в ту минуту, — «Эх, навряд ли мы с ней как-то поладим уже, всё, всё потеряно…». Первая битая тарелка как бы поставила точку в этом предложении. Я повернулся к стене и смотрел на узоры обоев: какие-то кружочки, переходящие в другие круги, и так до той степени, пока эти кружочки не становились точками. Водил пальцем по этому рельефному изображению, представляя, куда катится моя жизнь… В эти маленькие незначительные, никому не нужные точки. Завтра нужно идти в школу, но знали ли об этом родители? Несомненно, да, только их интересы важнее моих. Это так давило. Хотелось выйти к ним на бойню и всё высказать. Может, так и сделать? Раньше мне приходилось об этом думать очень часто, но никогда все эти мысли не доходили до своей реализации. Но в тот момент что-то во мне замкнуло, и я действительно встал с кровати. Мои ноги медленно, дрожа, подошли к кухонной двери, откуда доносились крики родителей. — ОНА МОЙ НАЧАЛЬНИК! — объяснял маме мужчина. — У вас на работе половина — бабы! — не могла перекричать мужа она. «И что? Я просто так дёрну сейчас ручки и скажу им… что скажу? Чтобы не кричали? И как это поможет? Да никак! Тоже самое, что катить камень в гору, зная, что он всё равно снова упадёт!» — подумал и стал возвращаться обратно к кровати, но так и не дошёл до неё. Подбежал к окну. На белом подоконнике стояли небольшие хризантемы в двух маленьких горшочках, переданных от кого-то с папиной работы. В окне я увидел школу, где толпились ребята моего возраста. Густые облака затянули небо, всё погрузилось в синеющую тьму. Парни с девушками спустились ниже во дворы, весело смеясь. Как мне было себя жалко в этой ситуации. Сидеть тут дома, загнивать… Нет, не могу больше так. Мои ноги сами пошли к двери, потные руки сами отворили дверь. Я увидел, как родители стояли в животной позе, готовые броситься друг на друга. Мама ещё не разделась, а отец не налил кофе. Увидев меня, они замолчали и вопросительно смотрели на моё заплаканное опустошённое лицо. Тот факт, что ребёнок впервые вмешался к ним в ссору, впечатлил их, что дало мне время подумать, о чём говорить. — Что случилось? — смотрела мама, сняв, наконец, ветровку. — Мне завтра в школу, — начал спокойно я. — Это мы знаем, — ответил отец, поправляя свою бороду. — Нет, — ответил дерзко я, — Вы не знаете. Родители замолчали и смотрели на меня вопросительно, что мне дало ещё времени немного подумать. Жёлтая кухонная лампочка немного расфокусировала моё внимание, но в тот момент мне это почти не помешало. — Мы тебе не мешаем, верно? — спросил папа так, словно зная мой ответ. — Нет, — продолжал твёрдо держатся я. Каждое «нет» придавало мне уверенности. Отец, тем временем, поднял бровь, удивляясь моим словам. — В твоё личное пространство не лезем, что ж ещё надо? — спросил он. — Тишины, — ответил я. — Мы тут живём, каждый имеет право на разговор, верно? — Но не нужно ссориться и кричать на весь дом. — Смотри, Тая, он нам тут указывает, как жить, представляешь, — обратился к маме отец. — Я… я… — замямлил на пустом месте, потеряв прежний настрой, — Я… лишь хочу тишины, и прошу её, пожалуйста. Он наклонился ко мне. На столе удивительно близко стоял нож, и я уже представлял, как он проходит через шею… — Если тебе что-то не нравится, то ты можешь уйти, — серьёзно произнёс он, — Мы так общаемся, понимаешь? — сказал отец. — Я и уйду. — Кишка тонка, — махнул рукой папа. — Уйду! — захныкал я. — Давай, уходи! — бросил вызов мне родитель. В тот момент все мои эмоции вышли наружу: в один и тот же момент я и плакал, и смеялся, и кричал. Мне реально хотелось уйти из этого дома. Не знаю, куда, не знаю, зачем. Одевшись по-быстрому и накинув ветровку, я взял телефон и подошёл к двери. Отец до последнего думал, что мне это не получится сделать, но он глубоко ошибался. Торжествуя в своей победе, я взял свои ключи и вышел из дома. Тут, на свежем воздухе, было прохладнее, но гораздо спокойнее, чем в неуютной квартире с родителями-зверьми. А ведь мама просто смотрела на всё это и ничего не сделала, чтобы меня остановить. С окна кухни доходили приглушённые крики отца, чтобы я вернулся, но этого так и не произошло. Моё тело само побежало куда-то. В ту минуту мне хотелось просто бежать как можно дальше из этого ада.