Они скрываются в темноте. Пристально наблюдают ночами через оконное стекло. Подслушивают шепоты. Чуют страх и материализуются, коль поверишь в них и расскажешь о них вслух. Кто стоит в коридоре за дверью напуганного безымянного парня, пока он тщетно старается уверить себя, что просто бредит в страхе и отчаянии, в секунду, когда болезненно-желтая лампочка остается единственным светом в сгущающемся мраке?

И кровавый бог войны может полюбить. Да только что делать, если возлюбленная не может ответить взаимностью?

"Артемида мягко улыбается Аполлону, а затем быстро поднимается, собираясь уходить. Из года в год одно и то же — лишь только принесены олимпийцами в жертву вепри, лишь только начинается пир на Олимпе, сразу скрывается она, оставляя празднество, на которое собираются все боги, все герои... Ведомый внутренним порывом, я медленно выскакиваю из залы за ней..."

Если бы Ареса спросили, каков его самый страшный ночной кошмар, он точно мог бы ответить. "— Я видел, как мир рухнул. Как олимпийцы погибли, как ты… — и вместо слов откуда-то изнутри полурык-полустон. Закрываю глаза, пряча лицо на плече Артемиды, — а я остался. Один на развалинах и руинах, среди трупов. Остался один, чтобы повергнуть мир в хаос, — голос мой дрожит, пока Артемида гладит меня по волосам, — о, Феба! Ведь я правда обуяю весь мир огнем, коль ты исчезнешь!.."

Умирать не страшно, страшно ожидать смерти. Особенно тогда, когда больше всего хочется жить. "— Джин, — произношу совсем тихо, делая шаг к ней навстречу, и замираю. Мне многое хочется сказать, да только слова сейчас будут лишними. — Не говори, — словно читая мои мысли, качает она головой, а затем, привстав на носочки, осторожно дотрагивается до моих плеч. Лицо ее так близко, что дыхание обжигает кожу, — Кассиан, я… Я рада, что ты со мной."