***
Истинные ценители (такие, вероятно, как Мишель Дэвис) сказали бы, что еда в этой столовой по вкусу больше напоминает полиэтилен, и добавили бы, что блюда из местного буфета в подмётки не годятся даже реплицированным пайкам, которыми питаются астронавты в условиях искусственной гравитации. А вот Маркос Гарсия и Алекс Стюарт вступили бы с такими «гурманами» в жаркий спор! Потому что те блинчики с малиновым джемом, которые они сейчас жадно уплетали за обе щёки, как изголодавшиеся волки, оказались в их тарелках, они могли поклясться, прямиком со стола самого Бога. А может быть, кто знает, это лишь потому, что этим парням очень долго приходилось питаться редкими и немного не съедобными для нормального человека подачками грязных улиц. – Эй, парни, сбавьте темп, сколько можно вам повторять: нельзя есть так быстро, – уже без всякого энтузиазма сказала Шейла, потягивая персиковый сок из трубочки. Она уже давно потеряла всякую надежду достучаться до этих проглотов. Вся их жизнь сейчас, казалось, была посвящена этим блинчикам. Юки подошла сзади к ней, непроизвольно напугав, и подёрнула уголками губ, когда глянула на Алекса и Маркоса. – А они выглядят счастливыми, – сказала она. – Юки, – Шейла задрала голову. – Прости, что отправились на завтрак, не дождавшись тебя. – Всё в порядке, мы ведь и не договаривались о чём-то подобном. Хотя, наверное, стоило, – Юки добродушно усмехнулась, облокотившись на спинку стула Шейлы. – Где Ева? – Шла в столовую вместе с нами, но по пути её перехватил какой-то парень, сказал, что всем немецким добровольцам велено собраться в одиннадцатом корпусе. Бедняжка прямо на месте побледнела. Но волноваться не о чем, наверняка это просто какая-то информирующая встреча, – Шейла поспешила ответить на настороженный взгляд подруги. А затем вспомнила о главном: – Ты бы поторопилась к буфету, там такая очередина. Сейчас всё самое вкусное разберут, а тебе только крошки останутся. – Точно, – Юки выпрямилась, взглянула на толпящихся у прилавков людей и подумала о том, как сильно ей не хочется туда соваться. – Без боя туда явно не пробиться. Но я постараюсь. – Смотри, чтобы тебя там не затоптали, – посоветовал ей напоследок Маркос, что позволил себе на секундочку отвлечься от пленительного вкуса своего завтрака. И снова вгрызся в свой «божественный» блинчик. Это и впрямь оказалось очень дельным советом, потому что у прилавков не просто было тесно – тут образовывалась чуть ли не настоящая давка, способная потягаться с час-пиком в мегаполисе! Благо, люди, стоящие в очереди (а основную массу из них, как правило, составляли пациенты госпиталей), не отличались агрессией, по крайней мере, открытой, и всё же в глазах многих из них при желании можно было прочитать немые раздражение и усталость. Мужчины и женщины, дети и старики – все, кто пострадал от И.П. вируса, все, кому довелось проживать свои последние дни в окружении врачей и их попыток оттянуть отведённое заболевшим время. Все они ещё были живы, и все они мечтали положить на язык что-то, кроме противных таблеток. Юки потянулась к последнему лежащему на огромной тарелке яблоку, но ушлая тоненькая ручка выглядывающего из-под прилавка ребёнка оказалась быстрее. Юки не могла сказать наверняка, мальчик то был или девочка: ещё не сформировавшееся тело и бритая голова не позволили ей с точностью определить, кто перед ней, но почему-то она склонялась к тому, что яблоко от неё прячет и смотрит умоляющим взглядом именно девочка. Юки чуть-чуть улыбнулась ей и отвела взгляд, чтобы найти, что ещё может положить на свой поднос. На подносе Окумуры уже стояла тарелка с омлетом и лежала парочка фруктово-ореховых батончиков, осталось лишь выбрать, чем она всё это запьёт. Перед ней стояли чай, кофе, молоко, несколько вкусов соков и вода. Целая минута потребовалась девушке на раздумья, пока в ней боролись желание выпить апельсиновый сок и желание попробовать манящий своим терпким ароматом кофе. А вот у стоящего по правую руку от неё худощавого мужчины, который носил обильную серебристую щетину на впалых скулах, уже заканчивалось терпение. – Эй, ты там уснула, что ли! Долго ты ещё будешь стаканы разглядывать? Это тебе не выставка. Возьми уже что-нибудь и двигай давай, не задерживай очередь! – выпалил он, сморщив нос. – Простите, – с неохотой сказала Юки, помрачнев. Извиняться перед таким хамом было унизительно. Но, прежде всего, это был для Юки путь исправления. Учиться жить среди людей, думала она, нужно начать с контроля своей раздражительности. И всё же... всё же... Как приятно было бы сейчас поставить этого хрипящего недоумка на место. Выбор пришлось делать быстро: пусть будет уже проверенный сок. Юки потянулась к стакану, как тут услышала, что молодой парень, стоявший слева от неё, решил вступиться за незнакомую ему девушку: – Зачем вы на неё кричите, кто дал вам такое право! Взрослый человек, постыдились бы! – Вот ещё мелюзга будет мне тут мораль читать! – распалился ущемлённый мужчина. – Ты что, хахаль её, что ли? – А вам-то какое дело, мистер? Кто знает, может именно ваше хамство сегодня и свело нас вместе, в будущем она влюбится в меня, и мы поженимся, – решительно заявил блондин с горящими зелёными глазами. У Юки чуть воздух не тем горлом не пошёл. Этот парень вообще фильтрует то, что срывается с его губ?! И всё же она молчала, не вмешивалась, даже полностью осознавая свою исключительную вину за эту перепалку между двумя незнакомцами и испытывая стыд. – Между прочим, – плечистый высокий парнишка, на вид примерно того же возраста, что и Юки, поднял вверх указательный палец в поучительном жесте, – эта девушка – доброволец марсианской экспедиции. Она отправится на другую планету и встретится лицом к лицу с опасностью, чтобы спасти вас. Проявили бы уважение! – Тц! Как будто я просил её об этом, – буркнул раскрасневшийся мужчина, бесцеремонно потеснил Юки, дотянулся до чашки кофе на полке, поставил её на свой поднос, развернулся и быстро ушёл. Юки облегчённо выдохнула: наконец-то они расцепились и перестали вгонять её в краску! Мужчина, чья отдаляющаяся спина спешно скрылась в толпе ютившихся у прилавков людей, хоть и вызвал скверные ощущения, но уже стремительно забывался. Всё внимание Юки теперь было адресовано добродушному парню, чей громкий голос искрился самой смелой добротой. Он вдруг раскраснелся, замахал руками, залепетал: – Ой-й-й, это, прости за все эти «она в меня влюбится» и «мы будем вместе». Просто шутка, не принимай близко к сердцу, ладно? Я иногда сам не понимаю, что несу. Из-за этого сестра и называет меня «дурачком», – и он виновато рассмеялся, словно в том, чтобы говорить искренне и от всего сердца, могло быть что-то постыдное. Немыслимо! И вправду дурачок! – Ты ведь на меня не сердишься, правда? Уголок губ Юки дёрнулся в конвульсивной улыбке то ли от умиления, то ли от того, что этот парень веселил её своим энергичным поведением. Голубоглазый блондин со слегка приглаженными назад волосами, чуть отливающими тёмной зеленью, не переставал улыбаться. Его лицо с красивыми правильными чертами отличал большой, явно старый шрам, тянувшийся со лба по переносице на щёку под левый глаз. Весьма выделяющийся шрам, но не то, что бы сильно портивший внешность добродушного парня. Он был европейцем и для американца говорил со слишком уж выраженным акцентом. Однако, кем бы они ни был, подумала Юки, парнем он был хорошим, раз не кичится заступиться за незнакомку. На этом можно было разойтись, но парнишка со шрамом, вероятно, сегодня бил все свои рекорды. Он сделал ещё кое-что, что было настолько же странным, насколько и благородным. – Хочешь, вставай впереди меня, – предложил парень и отошёл в сторону, жестом приглашая ошарашенно хлопающую глазами японку занять место перед ним. Прежде, чем она начала вежливо отказываться, он уже взял её за плечи и поставил перед собой. – Не беспокойся. Я никуда не тороплюсь. Да и к тому же, меня с детства учили: девочкам надо уступать. – Это слишком сексистское утверждение, я считаю, – зачем-то сказала Юки, чем смутила парня. – Ха-ха, точно! Ты не подумай, я девушек уважаю и очень люблю. Я вовсе не считаю, что вы слабее мужчин, правда. У меня сестра однажды на тренировке троих здоровенных мужиков завалила. Честно говоря, мне до неё далеко, – почесав затылок, парень нерасторопно усмехнулся. – Спасибо за то, что уступил место, – Юки не нашла причин, чтобы отказываться от доброго жеста. Зато причин приятно смутиться у неё оказалось предостаточно. – И за то, что встал на мою сторону. Хоть я и не просила. – Пустяки. Я ж не за «спасибо» – от чистого сердца же. В его улыбке, широкой и лучезарной, не было ни капли вероломства, ни единой крупицы того, что Юки, бывало, уличала под масками лгунов и лицемеров. Нет. Этот парень был полной противоположностью такому сорту людей или, по крайней мере, пытался быть именно этой противоположностью. Добрый и отзывчивый. Цветок фиалки в полном сорняков заброшенном поле. Такой же, как Шейла, как Акари, как те два оболтуса, падкие на бесплатную еду. Такой же, как Комачи-сан. Интересно, то, что судьба в последнее время то и дело сводит её с людьми, которые всегда были редкостью в жизни Юки, просто насмешки каких-то высших сил или же?.. Или же есть в этом нечто принудительно закономерное, что призвано фундаментально перекроить её личность и восполнить длительную нехватку общения? Время покажет.***
Когда Юки вернулась к столику, где её ждали её мексиканские друзья, Маркос и Алекс уже слизывали остатки малинового джема со своих тарелок. Да, в прямом смысле слизывали. И нет, их совершенно не смущал тот факт, что соседние столики таращились на них, как на дикарей, спустившихся с деревьев. Шейла безмятежно доедала свой салат, стараясь делать вид, будто к тем двум бабуинам, сидящим напротив неё, она не имеет никакого отношения. Юки сняла с подноса тарелку омлета с рисом (не смогла отказать себе в родном вкусе, а может, просто побоялась пока пробовать что-то новое) и стакан апельсинового сока, поставила всё это на стол и села рядом с подругой. Прежде чем отломить и погрузить в рот кусочек неправдоподобного омурайсу*, Юки вдруг спросила себя: достаточно ли этот омлет большой по меркам капитана, и какова вероятность того, что, будь Комачи здесь, он бы заставил её взять что-нибудь посытнее и побольше. Слишком уж серьёзен он был в своих наставлениях, особенно, когда отправил вместе с ней офицера. Хорошо, значит, что его сейчас здесь не было. – Никогда не думал, что существует место, в котором можно есть на халяву, просто так, без всякого, бери и лопай, сколько влезет, – довольно протянул Маркос, распластавшись на стуле и пародируя беременного бегемота. – И что на халяву дают не только всякие помои, но и нормальную человеческую еду, – поддержал Алекс, слизывающий со своих пальцев остатки джема. – Я уже забыл, что бывает что-то вкуснее свежепойманного зажаренного голубя. – Хватит говорить при Юки такие ужасы, – попросила Шейла. Но Окумура возразила: – Это не ужасы, Шейла. Это деликатес. – Чего? – Зажаренный голубь – это деликатес. – Смотри-ка, а она шарит! – расхохотался Алекс, чуть было не перевалившись назад со стула. Кусочек омлета оказался на вилке, а затем – во рту Юки. Насколько сильно вкус американской версии популярного японского блюда отличался от оригинального, Юки сказать не могла: сама ни разу в жизни не пробовала омурайсу. И всё же то, что она отведала здесь, в столовой «U-NASA», ей пришлось по душе. Настоящий то был омурайсу или его иностранная копия, замахнувшаяся на соперничество с оригинальным рецептом, – рис был тёплым и не разваренным, а яичная сладость в купе с остринкой кетчупа разжигали аппетит с каждым новым укусом. Этот американский омурайсу был вкусный. Как и тот дешёвый кофе в баночке из автомата, которым Алекс угощал Юки. «Интересно... а в космосе будет кофе в баночке? Или омлет с рисом?» А что, собственно, едят астронавты? И едят ли вообще? Юки слышала, что в космосе невозможно удержаться на ногах, и это называется невесомостью; что тела там парят в воздухе, словно ничего не весят, и от этого может закружиться голова. Юки представила, как Алекс и Маркос в несуразных увесистых скафандрах, в больших шлемах, напоминающих пустые аквариумы, перевёрнутые вверх дном и надетые на голову, плавают в бескрайнем чёрном пространстве, пытаясь поймать полюбившиеся им блинчики, а те юрко ускользают из их рук. Комичность этой ситуации заставила девушку вслух усмехнуться и поперхнуться своим омлетом. Давненько её ничего так не увлекало. – В очереди была какая-то перепалка, – вспомнила Шейла. – Что там случилось? Кто-то последнюю котлету не поделил? – Да, в общем-то... Перепалка была не из-за котлеты, а из-за меня. Юки не собиралась об этом рассказывать, да и перспектива сказать вслух о том, что стала причиной балагана, обрушила на неё лавину смущения. У Шейлы округлились глаза, а взгляд потребовал: «Ну-ка, давай, колись!» И Юки пришлось-таки поведать о случившемся. – Какой-то нетерпеливый мужик нагрубил мне, и за меня вступился один добрый парень. Вот они и сцепились. К счастью, всё быстро замялось. – О! Что за парень? Он откуда? Местный? Тоже доброволец? Имя-то спросила? Шквал вопросов придавил Юки, но что куда важнее – она вдруг поняла, что они с тем парнем даже и не познакомились толком. Он ждал, когда она спросит его имя, чтобы это стало для него знаком того, что она не считает его навязчивым? Но правила знакомства всё ещё слишком плохо отложились в голове Юки, да и сама она с трудом могла проявить инициативу. Так и разошлись незнакомцами. Глупо, наверное, получилось. – Я... – растерянно промямлила Юки, ковыряя вилкой в своём омлете, – забыла узнать, как его зовут. Да и он не представился. – Эх, какая потеря! – вздохнула Шейла. – Он хоть красавчик? – Что? – этот вопрос не то, что бы смутил Юки, но заставил запутаться в словах и выронить вилку. Ах да, это и называется «смутиться». – Откуда мне знать? Я не оценивала его таким образом, он просто мне помог и всё. Шейла, ну куда ты сразу думаешь! В разговор неожиданно воткнулись Алекс и Маркос, закрывшие свой жаркий спор о преимуществах жаренного голубя перед сочными блинчиками и обратившие внимание на своих спутниц. – Чего-чего? «Красавчик»? – Маркос улавливал крайние отголоски девичьего разговора. – О ком это вы? Обо мне, надеюсь? – Когда научишься вести себя, как адекватный парень, и совершишь какой-нибудь рыцарский поступок, вот тогда мы и о тебе так скажем. Да, Юки? – Им всё рыцарей подавай! – Маркос фыркнул, как ездовой конь, и закатил глаза. – Юки в очереди отхватила какого-то джентльмена, но забыла даже имя его спросить, – сокрушалась Шейла. Судя по всему, её расстроило это куда больше, чем саму «счастливицу». – Шейла! – не ожидавшая, что подруга всё-таки сболтнёт об этом парням, Юки хлопнула её по коленке и взглянула с обиженным осуждением. – Парень просто проявил вежливость, только и всего. – Он помог тебе, потому что ты ему понравилась, это же очевидно. – Прекращай, Шейла. Я не могу кому-то понравиться, – Юки почувствовала, как пылают жаром её уши и щёки, и это начинало её злить самую малость. Маркос усмехнулся: – Хрень ты ляпнула щас знатную, конечно. Ты же нравишься Ал... Маркос громко кашлянул, поперхнувшись недосказанными словами, под увесистым хлопком по спине. Это был Алекс, и он от всей души лупил своего болтливого приятеля меж лопаток, натянуто улыбаясь и приговаривая: – Маркос, так и подавиться не долго. Ешь молча, братан, здоровье береги. – Ты чё творишь, бешенный! Я чуть почку не выплюнул! Гарсия возмутился, отмахнувшись от тяжёлой руки Стюарта, но тот навалился на него, силком заставил наклониться почти что под стол и заговорщически зашептал: – У тебя в голове что, мандавошки сношаются? Заткнись и не болтай! – Твоими стараниями я реально чуть не подавился и не заткнулся на веки вечные, блин! Нельзя было, что ли, я не знаю, просто пнуть слегка под столом и всё? Вечно ты палку перегибаешь. – Это я-то перегибаю?! – У вас всё нормально, господа? – над столом послышался строгий голос Шейлы. И парни мгновенно выпрямились, перед этим, разумеется, тюкнувшись затылками о столешницу, и приняли вид безобидных полевых одуванчиков. – Так точно, сеньорита! То, что Маркос собирался сказать, но чем в итоге подавился благодаря стараниям своего предприимчивого друга, каким-то магическим (и, определённо, счастливым для Алекса) образом проскользнуло мимо ушей девушек. А может, и не проскользнуло. В любом случае, говорить об этом дальше никто не стал. Дальше как-то само собой (хотя, скорее всего, в желании скорее увести всех от темы того парня из очереди) Юки проболталась ребятам о том, что услышала от Мишель: их сегодняшняя совместная ночёвка была бессовестно заложена лейтенанту Дэвис их старшим товарищем. В галдеже, который подняли Алекс и Маркос, завертелись негодования, крайне нелестные высказывания и угрозы показать Акари «где раки зимуют». Шейла попыталась напомнить им, что Хидзамару старше, однако это не оказалось весомым аргументом. «Да флаг ему в руки, барабан на шею! Мы просто объясним этому горе-шпиону, что друзей закладывать нехорошо», – вот, что они пообещали напоследок. Напоследок, перед тем как... – Это они! Вон те парни! Я их узнал! – в дверях столовой появился кудрявый мужчина в строгом костюме и ткнул пальцем в сторону столика, за которым сидели Окумура, Левитт, Гарсия и Стюарт. Мужчина завопил, брызжа слюной: – Набросали у дверей моего кабинета банановой кожуры, и я чуть шею себе не свернул из-за них! Думали, я вас не замечу, поганцы? Вы специально это сделали! Охрана, взять их! Ситуация приковала к себе взгляды зевак, отвлёкшихся от завтрака. Люди повытягивали шеи, повыпучивали глаза, лишь бы разглядеть, кому это там сейчас влетит от тех двух здоровенных амбалов, которые зашли в столовую следом за истерящим мужчиной. Знакомые всё лица! Два оживших шкафа-гардероба, принявших гуманоидною форму, в деловых солнцезащитных очках и без единой эмоции в каменных лицах уверенным шагом двинулись в сторону мексиканцев, не умеющих извлекать уроки из своих ошибок. – Да ладно! Вы издеваетесь? Опять?! – воскликнула Шейла, обернувшись к парням с требующим объяснений взглядом. Но объяснений не получила, так как Алекс и Маркос уже со всех ног летели в противоположную от охранников сторону мимо столиков, филигранно минуя на своём пути все препятствия, расталкивая народ и приговаривая: «Ой, простите, извините, мы случайно, мы торопимся, мы опаздываем». Задребезжали повалившиеся со столов вилки и ложки, загрохотали о пол выскользнувшие из рук подносы, зазвенели перепуганные женские голоса и громыхнули разозлённые мужские. И вскоре Алекс и Маркос, пронёсшиеся ураганом через каждый попавшийся им на пути столик, нырнули в двери запасного выхода. Люди зашептались, зашевелились, кому-то пришлось собирать с пола свою еду, кому-то затирать пятна на одежде, а кому-то срочно требовалось извергнуться возмущениями, как правило, нецензурными. Шейла и Юки почувствовали себя неуютно, ведь эти два балагура, которые умудрились за десять секунд (а именно столько им потребовалось, чтобы удрать от охраны) поставить на уши всю столовую, сидели с ними за одним столом. Стыдоба-то какая! – Я не знаю, где им так отбило чувство самосохранения, – размышляла нахмурившаяся Шейла, – но если они не прекратят отмораживать, их попрут из «U-NASA» поганой метлой быстрее, чем они успеют попасть на первое занятие. Никто не будет терпеть их ребячество. Ну, блин, в серьёзном же месте находимся, ну когда до них дойдёт! Юки не стала говорить об этом вслух, хотя бы потому, что была согласна с Шейлой, но подумала: быть может, именно потому, что обстановка в научном городке слишком серьёзная, Маркос и Алекс не могут вести себя иначе? Где-то на подсознательном уровне эти двое всё ещё противостоят обстоятельствам, где-то внутри они всё ещё не смерились с тем, что они больше не обычные люди, и что, как подобает не обычным людям, им теперь следует вести себя со всем понимаем ответственности, лёгшей на их плечи. Нет, это не про Алекса и Маркоса, только не про них. Они сделают что угодно, лишь бы этот год – год ожидания отправки на Марс – не превратился для них в приговор. Эти парни не позволят себе утонуть в напыщенной деловитости, которую так и источает словосочетание «Миссия по спасению человечества». Не позволят они этого и всем, кто их окружает. Что ж, надо полагать, кому-то следует запастить недюжинным терпением. Всё понемногу улеглось: люди в столовой забыли о произошедшем, вернулись к своим делам, а Юки и Шейлу перестали одолевать фантомы косых взглядов. Именно тогда и прозвучал вопрос, который оказался для Юки неожиданным, хотя не должен был быть таковым. – Как твой визит к Химе? – спросила Шейла, после того как унесла на пункт самообслуживания свой поднос с пустыми тарелками. – Они вообще собираются её выписывать? Поистине удивительно, как пребывание в компании трёх этих ярких, как тысяча светил, мексиканцев затуманивало разум Юки. Она действительно – в самом деле! – забыла о том, что случилось час назад. Но всё это в один миг вновь обрушилось на неё, придавило к полу бетонной плитой, перекрыло доступ кислороду. – Она не очнулась, – зазвеневшим сталью голосом завладел страх. – Ей грозит ещё одна операция. То спокойствие, которое она ощутила после слов Комачи Шокичи, было лишь призраком, самообманом, кратковременным внушением. То была плацебо. Чувство тревоги и ужаса никуда не делось, оно лишь уснуло на время, дожидаясь, пока Шейла Левитт полюбопытствует у подруги о её утренних делах. Окумура вывалила подруге все подробности почти на одном дыхании и удивилась тому, насколько легче стало дышать после этого. Словно та бетонная плита, которая придавливала её к полу, стала в разы легче, настолько, что у Юки получилось подняться и встать на четвереньки. Для Шейлы, не имеющей родных сестёр или братьев, можно подумать, было тяжело понять чувства Юки. Но у неё были те, кто и без кровных уз был ближе любых братьев и сестёр и обладал для девушки той же значимостью. На мгновение Шейла задумалась, что было бы с ней, если бы Алекс или Маркос не пришёл в сознание после операции. Что, если бы на месте Юки была она, а на месте Химе – кто-нибудь из её парней? Она бы сошла с ума, и вряд ли нашлись бы такие слова, которые утешили бы её. Но ничего, кроме этих слов, сейчас для Юки у неё не находилось. Она должна была подбодрить, успокоить. На то они и поклялись хранить секреты друг друга. На то они и стали подругами. – Ты ведь не думаешь... что... – Как тут не думать, Шейла? Как?! – Юки не хотела срываться. Держалась, не позволяя своим эмоциям вновь взять верх. Но её голос всё же повысился и завибрировал под натиском отчаяния. – Врачи знают, что делают, ты же понимаешь. – Но Шейла голос в ответ не повышала, даже не подумала. – Они пытаются её спасти, ведь им самим это выгодно. Они сделают то, что должны сделать – спасут Химе, сделают из неё ещё одного участника проекта, и не позволят своим трудам пропасть зря. – Будут бороться за каждый «образец», – от этих слов во рту образовалась едкая горечь. – Как бы гадко это ни звучало. Но мы должны радоваться, что мы ценны для них, пускай даже интересы их сугубо научные, а мы всего лишь белые мышки в клетке. Знаешь, это куда лучше, чем... – Ловить голубя к обеду? – И спать в грязной уличной одежде. Маленькие смешки прозвучали невпопад, и улыбки, пусть даже такие незначительные, растянули губы двух девушек. Это было неуместным. Но таким нужным. Шейла вытянула из маленькой подставки в центре стола белую салфетку и принялась загибать её края в определённом порядке. – Не теряй надежду, Юки, не опускай руки. Никогда, слышишь? Верь в лучшее, а мы будем верить вместе с тобой. Чем больше людей верит, тем больше шанс отогнать беду. Мы справимся. И Химе справится. С ней всё будет хорошо, вот увидишь. Через некоторое время на ладони Шейлы сидел сложенный по принципу оригами бумажный журавлик с несуразными крыльями и мятым хвостом. Которого она в следующий миг вложила в раскрытую ладонь Юки. – Он получился кривоватый, – Шейла неловко улыбнулась, – я плоха в оригами, но это не важно. Я уверена, ты знаешь его значение, ведь этот журавлик прилетел к нам из твоей страны**. Пускай он будет символом твоей надежды. Сохрани его до момента выздоровления Химе, а потом вы сможете вместе запустить его с вершины какого-нибудь небоскрёба. Кусок бумаги, сложенный в фигуру птицы, и вправду может стать чем-то значимым и придать веры? Раньше Юки посмеялась бы над наивностью этой мысли. Но сейчас лишь наивность могла успокоить вновь расшатанные нервы. Юки рассмотрела журавлика. Хоть Шейла и утверждала, что он получился кривоватый, но Юки знала: он выглядел куда лучше, чем её попытки сложить лягушку из зелёной бумаги в начальной школе на уроках рукоделия. Она поблагодарила подругу за поддержку и аккуратно убрала журавлика в карман джинс, стараясь не повредить. Теперь его нужно будет оберегать, как живого. Юки пообещала сама себе: она ни за что не допустит, чтобы слова, которые Шейла для неё подобрала, были сказаны впустую. Белый журавлик обязательно воспарит на своих бумажных крыльях над научным центром американского филиала «U-NASA». Скоро все семеро снова будут вместе.***
Тяжело оказалось восстановить дыхание после такого легендарного забега. Прежде чем спрятаться от своих преследователей в узком тёмном проёме между двумя зданиями, Маркос и Алекс пробежали всю центральную аллею, несколько научных корпусов, лабораторий и один из госпиталей, снеся по дороге парочку мусорных контейнеров, перевернув несколько скамей и вытоптав идеально выстриженный газон. В привычных для них мерках это расстояние оценивалось примерно в два городских квартала, а в непривычных – половина научного городка. Только вот удирать для них было хоть и хлопотным, но всё же привычным занятием. Уж в чём, а в догонялках они никому не проиграют, тем более – каким-то увальням перекаченным в натёртых туфельках и наглаженных пиджачках! Припав спинами к холодной стене, мексиканцы справлялись с надрывной отдышкой. Алекс чувствовал, как сердце, колотящееся у него в горле, вот-вот выпрыгнет через рот, а Маркос мог поклясться, что он в одном шаге от обморока или инфаркта, а может, от того и другого сразу. Пот ручьями бежал с их лбов по лицам, капал с подбородков. Две здоровые чёрные тени, переговариваясь, проползли мимо крохотной расщелины между зданиями. Парни задержали дыхание, хоть это и не представлялось возможным в данный момент. Голоса охранников стремительно удалялись, а скоро и вовсе стали неразборчивыми. Последнее, что от них слышали парни, это «Они побежали туда, я уверен, за мной!» Парни облегчённо выдохнули, но получились из этого только неприличные стоны, а затем их пробил смех. Ритм сердцебиения потихоньку сбавлял темп. Наступала самая приятная стадия – стадия наслаждения очередной победой. – Знаешь, так долго бегать от них мы не сможем, – сказал Маркос, не в силах прогнать улыбку с губ. Он облокотился на спину ссутулившегося над своими коленями Алекса и смотрел, как в длинном узком голубом разрезе между крышами укрывших их зданий медленно проплывают облака. – Это, кстати, относится и к тебе с Юки. – Всё, завали, – веселясь, отмахнулся Алекс и дёрнул плечом. – Чувак, я серьёзно. Ты не собираешься сказать ей о своих чувствах? – Да какие чувства, Маркос, харэ! – Алекс вытер лицо горловиной своей чёрно-белой спортивной футболки и отвернулся. – Она мне просто нравится, ничего такого. К тому же, ты видел, какая она пугливая? – Ну, она буквально на глазах меняется. – Ты прав. Но прошло ещё слишком мало времени. Не хочу, чтобы она потом сторонилась меня. Подожду, пока она получше освоится в нашей компании. В конце концов, впереди ещё целый год. – Не уповай на время, друг мой. Где год, там и один день. Моргнуть не успеешь, как время пролетит. – Ты чё, фантик с философской цитатой развернул, умник? – гоготнул Стюарт, хлопнув друга по плечу. – Не вздумай больше ляпнуть при девчонках что-нибудь про моё отношение к Окумуре. Иначе одними ударами по спине ты не отделаешься. Дошло? – Ну, прости, Алекс. Я как-то не успел сообразить, что и где говорю. На автомате вырвалось. – Держи свой автомат при себе. А то язык в жопе окажется. – Да понял я! Заканчивай отыгрывать мафиозного дона, затрахал! Обиды на Маркоса Алекс на самом деле уже не держал, да и не собирался. Быть может, если подумать, если бы он его не остановил тогда в столовой, всё было бы куда проще: ему самому не пришлось бы подыскивать слова и угадывать момент, если бы Маркос всё это сделал за него. То, что Алекс вдруг начал испытывать к Окумуре Юки – эти не поддающиеся никаким здравым объяснениям порывы, бесконечный поток мыслей и желание поскорее с ней увидеться – всё это пока мало о чём ему говорило. Алекс не был глупым, он прекрасно представлял себе, что такое влечение к женщинам, да и опыт какой-никакой у него всё же имелся. И как раз таки потому, что глупым он всё-таки не был, он не видел в спешке ничего хорошего. Как он и сказал, ещё есть время. По крайней мере, на то, чтобы разобраться в чувствах к новой подруге и узнать её получше.