Переезд в США, контракт с космической компанией, процедура модификации тела, Марс, мутировавшие тараканы... Небо над головой в кой-то веки голубое, не стянутое клубами дыма, а по ночам со старой обвалившейся крыши больше не стекает на лицо конденсированная вода. Неужели это всё реально?.. Как же неожиданно всё вдруг поменялось. Однако никому ещё не было известно, в какую сторону обратились эти изменения...
Последующие несколько дней, невероятно долгих и тяжёлых, выдались для новоприбывших сестёр Окумура самым настоящим испытанием: они прошли через ряд медицинских обследований и обещанную операцию по пересадке мозаичного органа. Но не только сёстры – в эти же дни той же процедуре подверглись и их новые друзья: Шейла Левитт, Ева Фрост, Маркос Гарсия и Алекс Стюарт. Врачи уводили их одного за другим, часто не давая даже ещё раз напоследок взвесить все «за» и «против», остановиться на верном для себя выборе, не дать себе совершить ошибку. И хотя многим из них шанс передумать не требовался, кто-то, несмотря на старательные попытки казаться уверенным и стойким, внутри боролся с самым большим за свою жизнь страхом.
– Юки, – в шуме дребезжащей колёсиками каталки раздался сдавленный голос. Тот голос, который ещё пару часов назад искрился несгибаемой решимостью, а теперь сломался. – Если... Если вдруг у меня не получится... Если я не проснусь после наркоза, пообещай мне, что не станешь проходить операцию. Мы не должны нарушать обещание, данное Юри. Одна из нас обязательно должна вернуться к ней.
– Мы вернёмся к ней вместе! – сказала Окумура старшая, крепко вцепившись в руку сестры, что бездвижно лежала на толкаемой вперёд каталке под плотной простынёй. – Химе, всё будет хорошо, слышишь? Помнишь, что сказал Комачи-сан? Наши гены дают нам гарантию. И пусть мы всю жизнь ненавидели этих «чудовищ» внутри нас, сейчас пришло время положиться на них.
– Просто пообещай мне, – настаивала Химе. – Просто скажи, что не станешь рисковать. – Её брови сжимались к переносице, и лоб хмурился, что Юки видела не так уж часто на лице сестры. Сейчас она выглядела такой обеспокоенной и напуганной. Поэтому, чтобы её сердце успокоилось, Юки кивнула.
– Хорошо. Не переживай об этом.
Каталка вместе с толкающими её хирургами скрылась за массивными металлическими дверьми лаборатории, и рука Химе выскользнула из руки Юки. Красная лампочка, загоревшаяся над дверью как знак предупреждения «Не входить. Идёт операция», вызывала тревожные ощущения беспомощности: теперь, когда горит этот ядовитый красный свет, а Химе лежит на хирургическом столе, думала Юки, она ничего уже не может сделать. Сейчас единственное, что было в её распоряжении, это томительное ожидание.
Один час, два, три, четыре... Сидя на холодном металлическом сидении, что вытянулись вдоль стены пустого коридора, Юки считала каждую секунду утекающего времени и чуть было не сошла с ума. А может, всё это было неправильно? Может, решение, принятое в спешке на эмоциях, оказалось ошибочным? Напрягающая тишина, казалось девушке, лилась на голову, прямо на оголённый мозг, словно кипящая раскалённая сталь. Ожидание убивало нервные клетки. Юки не находила себе места: сидела на одном сидении, мерила шагами коридор, потом грела другое место, вставала и мельтешила перед дверьми лаборатории, пытаясь уловить хоть какие-то звуки, била стену кулаками под воздействием съедающих её сердце противоречий, лежала на сидениях. Ничего не могло её успокоить.
Пять часов... Юки Окумура сидела у дверей лаборатории уже пять часов, но никто так и не вышел оттуда. Желудок прилип к позвоночнику, и в животе появилось ощущение бездонной дыры. Она ведь даже не позавтракала сегодня. Ни о какой еде и речи идти не могло, когда утром вдруг пришли врачи и попросили Химе пройти с ними! Вероятно, Юки оставалась ещё пара-другая минут, чтобы сознание махнуло ей ручкой. Однако вовремя в коридоре появилось уже знакомое ей лицо.
– О, да это ж Юки! – воскликнул брюнет с падающими на плечи прямыми волосами.
Когда Юки подняла на него уставший взгляд, Алекс улыбался ей, как улыбался и при первой встрече. Всё такой же неунывающий.
– Будешь? – он протянул ей одну из двух баночек кофе, добытых из автомата. – Как знал, что надо брать две.
Не поверив в такое странное совпадение, Юки подумала, что Алекс заметил её здесь, и уже после этого купил две баночки. Ну и пусть. Юки поблагодарила парня и приняла угощение. Мысль о том, что он не сторонится её после случившегося на днях конфуза, успокаивала её. Однако... Составив ей компанию, Алекс сел за три сидения от неё, и это вмиг окунуло Юки в стыд.
– Слушай... – промямлила она. – Ты можешь сесть и поближе. Если хочешь.
– Да неужели? – встрепенулся Алекс и сей миг оказался на соседнем от Юки месте, закинув руку на спинку её сидения и навалившись на её плечо.
– Эй, не настолько же близко! – сконфузилась она и всё же оттолкнула Алекса. Тот рассмеялся и извинился за шутку.
Он и она вскрыли свои тёмные баночки с надписями «Капучино». Юки впервые пробовала кофе из автомата, да и сам кофе в принципе. Его горьковато-сладкий вкус понравился ей с первого же глотка, а со второго она поняла, что этот привкус отдалённо напоминает ей «киё» – напиток из горячей воды и перемолотых в порошок какао-бобов, который Окумура и Орихара придумали однажды, когда Юри принесла урванную с прилавка пачку бобов. Этот вкус был прочно связан с воспоминаниями о подруге, и именно он заставил Юки возразить самой себе: «Нет, всё это происходит не зря! Мы здесь ради
неё».
– Почему ты один? Где твой друг Маркос? – спросила Юки, сконфуженная взаимным молчанием между ней и Алексом.
– Он со вчерашнего вечера дрыхнет в своей палате. Не очухался ещё от наркоза. Он вчера пережил операцию по пересадке мозаичного органа и умудрился не сдохнуть, – Алекс усмехнулся и отпил кофе. – Этот кретин живучее всяких там марсианских тараканов будет. А сегодня, вот, моя очередь. Сказали прийти сюда на подготовку к операции. А ещё сказали ничего не пить за несколько часов, – и он сделал ещё один глоток, подняв над собой уже почти опустошённую баночку.
Он так спокойно об этом говорил, да ещё и улыбался. И то, как он рассказал ей о том, что операция Маркоса прошла успешно... Неужели эти двое настолько беспечны? Неужели им совершенно плевать, что с ними случится? В отливающих золотом глазах Алекса, бесцельно уткнувшегося в серую стену, не было ни капли страха, ни капли сомнения. Юки уставилась на него, как на безумца, пока баночка горячего кофе согревала ей ладони.
– Позволь задать тебе вопрос? – нерешительно попросила девушка после короткого глотка. Она хотела узнать кое-что ещё с позавчерашнего дня, который навсегда останется в её памяти как день знакомства с самыми взбалмошными парнями на свете.
– Откуда во мне столько очарования? – всё острил Алекс.
– Нет, легкомыслия. Почему вы с Маркосом всегда выглядите такими беззаботными? Ведь у каждого человека есть страхи.
– А ты думаешь, у нас их нет? – глаза Алекса вдруг опустились к полу, и его лицо чуть помрачнело в разливающемся по коридору красном свете. – Маркос вчера всю ночь не смыкал глаз и мне не давал заснуть, он трещал без умолку, лишь бы не думать о предстоящей операции. Шейла утром всё заставляла меня сходить в госпиталь и узнать, как он. Но я, как мог, оттягивал тот момент и искал отмазки, чтобы не идти. Потому что я боялся услышать, что этот придурок помер. Потому что я боялся узнать, что он больше никогда не примет мою подачу. Но мне сказали, что он жив-здоров, и тогда я поймал себя на мысли: «Чёрт, этот олень заставил меня понервничать!»
Алекс слегка улыбался, теребя жестяной ключ на крышке своей уже пустой банки, не поднимая глаз на Юки, что глядела на него с сожалением. Она знала, он говорит правду, ведь, если верить рассказам Шейлы, эти трое выросли вместе. И несмотря на все эти громкие «кретин», «придурок», «олень» и прочие «ласковые» прозвища, кажется, они и впрямь дорожили друг другом. Так же, как Юки дорожила жизнью той, ради которой её сестра сейчас без сознания лежит в той лаборатории.
– Мы все рано или поздно будем там, – тут Алекс взглянул на неё и улыбнулся краешком губ. – Так какой смысл негативить? Пока у меня есть ещё хотя бы один день, чтобы прожить свою жалкую жизнь; пока меня везде преследует этот дятел с его неугомонной жаждой к поиску приключений на свою задницу; и пока я вижу улыбку Шейлы, я не хочу думать о том, какой этот мир паршивый. Пускай он будет таким, мне уже давно без разницы. До меня это дошло только позавчера, когда мы снова встретили Шейлу: пока у меня есть то, ради чего стоит улыбаться, я буду улыбаться.
Так вот, значит, что кроется за этим бесконечным ребячеством – способ убедить себя самого в том, что мир не так уж и плох, если не держаться с ним за руки.
Алекс смял жестяные стенки банки и прямо с места запустил её в мусорное ведро в другом конце коридора, попав, что говорится, прямо «в яблочко». Юки не смогла сдержать восхищённого возгласа, а Алекс, удовлетворённый её реакцией, самодовольно усмехнулся, закинув руки за голову и ногу на ногу.
Красный свет вдруг перестал разливать кровь по стенам больничного коридора. Лампа над дверьми лаборатории погасла, и Юки, вздрогнув, подпрыгнула на ноги. Внутри неё всё сжалось и задрожало. А из дверей, спустя пару секунд, вышла женщина-хирург.
– Моя сестра в порядке? Она жива? – Юки даже не успела проконтролировать формулировку мысли, как слова тут же сорвались с языка. Это было всё, о чём она могла сейчас думать.
– Успокойтесь, девушка, – произнесла хирург, сняв с головы влагонепроницаемую медицинскую шапочку. – Операция прошла успешно, хотя возникли некоторые осложнения. Ваша сестра по завершении пересадки впала в гипоксемическую кому*, – услышав это, Юки побледнела. Но врач быстро успокоила её: – Но у неё очень сильный дух, она со всем справилась. Девочка жива, но сейчас спит. Она какое-то время проведёт без сознания, отходя от анестезии, поэтому не переживайте. Врачи за ней присмотрят. Всё будет хорошо.
– Хэй, а ты переживала, глупышка? У вас же эти, как их... Гены! Уж с вами двумя точно всё будет пучком, будь спокойна, – Алекс встал и позволил себе слегка хлопнуть Юки по плечу, хотя через секунду уже жалел, испугавшись, что она может отреагировать так же, как позавчера. Но он ошибся.
Юки почувствовала себя так, словно все эти пять часов просидела, с головой накрытая тяжёлым одеялом, под которым израсходовала весь кислород, и вот теперь наконец-то выбралась и вдохнула свежий воздух. Выдохнув с облегчением, она улыбнулась так широко, как только умела и поблагодарила врача, а та в свою очередь посоветовала ей идти к себе и отдыхать. А после её взгляд упал на Алекса, и она, узнав в нём своего следующего пациента, попросила его идти за ней в процедурную для подготовки к операции.
– Надеюсь, мне не собираются побрить пах. Это будет уже слишком, на такие жертвы я пойти не готов, – вздохнул Алекс, потягиваясь, будто пробудился после десятичасового сладкого сна.
Юки усмехнулась, сама того от себя не ожидая. Когда она поняла, что Алекс сейчас уйдёт, она вдруг окликнула его, не успел он отдалиться.
– Алекс! – так странно было звать его по имени. Совсем как... друга. – Удачи тебе. Я буду держать за тебя кулачки.
Она почувствовала, что просто обязана сказать это, что Алекс ждёт от неё этих слов, ведь здесь и сейчас она была единственной, кто может подбодрить его, хоть и сомневалась, что это получится у неё должным образом.
Не поверив своим ушам, Стюарт обернулся к ней с глазами, полными неописуемого удивления. Эта девушка, что ещё недавно оттолкнула его из-за незначительного прикосновения, сейчас пообещала волноваться о его жизни. А она меняется прямо на глазах!
– Ага! – ответил ей Алекс, победоносно оскалившись. – Я не собираюсь проигрывать Маркосу. Раз уж этот дурень удержался на плаву, то я – и подавно. Ещё увидимся, Юки!
Он вытянул вперёд правую руку, сжатую в кулаке, надеясь, что Юки сделает то же самое. Не успел Алекс оценить, насколько самоуверенным был этот шаг, как вдруг девушка, поначалу слегка растерявшись, протянула руку и прислонилась костяшками своих пальцев к кулаку парня. Широкая улыбка вмиг засияла на губах Алекса, и он слегка надавил на её кулак, сильнее прижав его к её руке. Глаза этой девушки и впрямь улыбались. Она не заставляла себя, это были искренние чувства. И Алекса это действительно порадовало – то, что она пытается быть для своих новых знакомых хорошим человеком. Нет, она и есть хороший человек. Её умилительная нерасторопность в общении ещё не раз заставит сердце Алекса вздрогнуть, а пока что пускай этот незамысловатый жест с кулаками позволит родиться чему-то, что вскоре можно будет смело назвать дружбой.
Алекс ушёл вслед за торопящим его врачом, его спина скрылась за дверьми в конце коридора. Юки ещё несколько секунд улыбалась будто бы сама себе, мысленно хваля себя за то, что больше не выпускает иголки без повода. Привыкнуть будет нелегко, но, если каждый раз от этого ей будет кто-то улыбаться, то оно того стоит.
Затем она чуть приоткрыла дверь лаборатории и просунула голову внутрь. Да, операция уже закончилась, и всё же, думала Юки, ей вряд ли бы разрешили взглянуть на сестру, попроси она по-хорошему. И убирающиеся после операции врачи действительно, завидев её, попросили не мешать и вернуться в коридор. Однако, пока они выталкивали её, Юки всё же одним глазком, но взглянула на Химе, бездвижно лежащую на кушетке под светом медицинского светильника и в окружении отключенных механических «лап», что вились вокруг неё, точно металлические змеи. Но сердце Юки уже было спокойно. Главное, что это всего лишь сон после наркоза. Главное, что эта опасная операция не забрала жизнь её драгоценной младшей сестры.
***
Следующим утром Юки проснулась, обязанная к девяти явиться в третью лабораторию. Да, сегодня был день, когда очередь ложиться под нож добралась и до неё. Неизбежность этого почему-то перестала пугать ещё вчера. Юки даже смогла поспать несколько часов. Поднявшись на койке в пустой серой палате, куда сквозь плотно зашторенные жалюзи едва пробивался настойчивый солнечный свет, Окумура думала о том, что вчера сказал ей Алекс. «
Пока у меня есть то, ради чего стоит улыбаться, я буду улыбаться», – эти слова прочно врезались в её голову, оставив заметный след. И этот след, кажется, начинал обретать форму.
Научный городок уже в это время был оживлён. Наверное, думала Юки, тут вообще никто никогда не спит. Она вышагивала через коридор, соединяющий госпиталь с научным центром, но всё ещё не была уверена, что направляется в нужном направлении. Доктора, конечно, оказались понимающими и отправили ей карту городка с указателем пункта назначения, и всё же Юки уже два раза пришлось описать круг вокруг одного и того же места. Она остановилась, повертела планшет в руках, ещё раз уточнив своё местоположение, как вдруг за её спиной раздался кликающий её воодушевлённый голос, который она не слышала уже пару дней. Это была Шейла, а с ней – и Акари.
– Заблудилась? – спросила Левитт, заметив карту на планшете Окумуры. – Я тоже. Совершенно не понимаю, как ориентироваться во всех этих одинаковых коридорах и корпусах. Хорошо, что мне встретился Акари, он тут, вроде как, уже успел разобраться во всех этих лабиринтах.
– Эй, неужели?.. – внимание Акари привлёк красный флажок, которым на карте Юки была отмечена третья лаборатория. – Ты на операцию?
– Да, – кивнула Юки. – Но, похоже, я опоздаю. Не могу понять, как заходить в здание, в котором находится эта чёртова лаборатория.
– Тебе повезло, что ты встретила нас, – улыбнулся ей Акари в позе спасителя. – Я знаю, где она находится. Шейла, проводим её для начала?
– Конечно! Она ведь наверняка ужасно боится и ей нужна наша поддержка, – Шейла осторожно взяла Юки под руку и повела вперёд.
Напрасно Юки пыталась достучаться до Шейлы и доказать ей, что операция сегодня её уже не страшит, ведь мексиканка лишь хихикала в ответ и всё крепче цеплялась за руку девушки, пока идущего впереди них Акари всё это веселило. Окумуру всё это, как и обычно, смущало, однако... Раздражения она больше не чувствовала, как и сильный дискомфорт от прикосновений. Да, это по-прежнему было странно, но не неприятно.
Акари и впрямь довольно быстро проложил ей путь к третьей лаборатории, словно он только что отсюда сам вернулся. Шейла всю дорогу искала для Юки подбадривающие слова, призванные успокоить её страх перед сложной и опасной для жизни операцией, а Юки уже оставила тщетные попытки доказать ей своё безразличие к процедуре: просто кивала и нерасторопно благодарила за поддержку.
Синий флажок, обозначающий текущее местоположение, наскочил на красный флажок, отмечающий третью лабораторию. Из небольшого здания, пристроенного к одному из научных центров, сию минуту выскочил разгневанный доктор, обеспокоенный опозданием Окумуры, и поторопил её скорее пройти в процедурную.
– Удачи, Юки! Ты справишься! – желали напоследок Акари и Шейла.
Но не успела Юки отдалиться даже на три шага, как вдруг резко сделавшийся обеспокоенным голос Шейлы окликнул её. Юки обернулась и тут же угодила в её крепкие объятия, едва сумев удержаться на ногах. Шейла вцепилась в неё, словно ребёнок в свою самую любимую игрушку, которую у него грозятся отобрать, и молчала несколько секунд. Сердце Юки заскрипело и задребезжало, точно насильно заведённый очень старый давно не используемый автомобиль. Она совершенно не знала, как должна повести себя сейчас, что должна сделать. Но Юки не догадывалась, что Шейла ничего от неё и не ждала в ответ.
– Давай потом обязательно сходим вместе поесть? – попросила Левитт, утыкающаяся носом в плечо японки. – Я хочу узнать, что ты и твоя сестра любите.
Лёжа на операционном столе под ослепляющими белыми лампами, чувствуя медленно оцепляющее тело забвение, Юки всё не могла перестать думать об этих объятиях. Хирурги вводили под кожу на её руках иглы капельниц, фиксировали её голову, раскладывали вокруг приборы, а Юки ни о чём не могла думать, лишь о том, какими тёплыми были руки Шейлы и как улыбались глаза Акари.
«
Да, я тоже хочу, – мысленно ответила она Шейле, чьи последние слова не переставали биться о стенки угасающего сознания. Слова Алекса, что он сказал ей вчера, тоже с силой пробивались сквозь стену надвигающейся слабости. –
Я хочу узнать вас. Хочу улыбаться ради вас. Хочу, чтобы вы улыбались ради меня. Я хочу... дружить со всеми вами».
В этот момент страх вернулся вновь и проник в тело через холод ледяного операционного стола. Страх того, что она не сможет проснуться через несколько часов и когда-нибудь сходить пообедать вместе с Шейлой, Акари, Алексом и Маркосом. Это был её шанс стать частью чего-то более светлого и приятного, чем вся её отвратительная жизнь. Эту возможность вложили в её руку пятеро невероятно добрых людей. Поэтому Юки крепко сжала ладонь, точно зная: она не упустит ничего из того, что было ей предложено.
Голоса врачей отдалялись, как будто они оставались на поверхности, в то время как Юки всё глубже опускалась под тяжёлую толщу воды. А вскоре все голоса вокруг растворились, в том числе и те, что неустанно звучали в голове.
***
Шоколадно-карие глаза распахнулись, ухватившись за однотонность серого потолка. Это была одна из множества больничных палат, похожих друг на друга, девушка узнала эту обстановку. Юки сделала вдох – дышать было не тяжело. Она что, и вправду выжила? Это не загробный мир? Нет, вряд ли бы в подобном месте светило такое яркое солнце. Юки быстро подняла руку и закрылась от надоедливого солнечного луча, который, казалось, будто бы нарочно светил прямо в её лицо. Так, значит, она и конечностями ещё может двигать!
Морщась от ослепляющего света, Юки повернула голову к большому окну и увидела вонзающуюся в облака высокую серо-голубую башню. Это всё ещё была «U-NASA», всё ещё США, всё ещё подготовка к участию в проекте экспедиции на Марс. Как странно: после каждого пробуждения за последние три дня Юки всегда это всё казалось слишком реалистичным сном, но уже сегодня это чувство отступило. Она наконец-то почувствовала себя существующей в данное время и в данном месте.
– Очнулась наконец-то, – раздался знакомый мужской голос по другую сторону от неё. – Как себя чувствуешь?
Рядом с кушеткой, на которой вот уже несколько суток бездвижно лежала старшая Окумура, на стуле сидел Комачи Шокичи в привычном для себя строгом костюме и галстуке. Его карие глаза улыбались, не отрываясь от созерцания наконец-то пришедшей в сознание девушки.
– Комачи-сан? – Юки удивилась, увидев его здесь. Но помимо удивления было ещё кое-что – радость. Ей всё ещё не верилось в то, что она открыла глаза, и по-прежнему хотелось ущипнуть себя. – Я жива. Я справилась. Я прошла операцию. Честно сказать, думала, что после неё появятся какие-то специфичные ощущения, ведь во мне теперь есть орган, делающий меня наполовину нечеловеком. Но ничего подобного не чувствую. Совсем. Как будто и не было никакой операции...
– Вы все большие молодцы, – сказал Комачи, опёршись локтём на пластмассовую подставку, и подарил девушке успокаивающую улыбку. – Ребята, с которыми ты познакомилась недавно, уже тоже все прошли через операцию, однако пока не очнулись. Не переживай, их состояние стабильно. Обычно после такой сложной для организма операции, телу приходится долго восстанавливаться, это нормально. Но тебе, к слову, почему-то хватило и трёх суток.
– Моё тело знавало ситуации и подерьмовее, чем скальпели и лазеры, – усмехнулась Юки, предаваясь болезненным воспоминаниям.
Значит, думала девушка про себя, и Химе тоже ещё не пришла в сознание. Стоит ли уточнить это у капитана? Сказал бы он ей, случись с её сестрой что-то непредвиденное, или же он может сейчас утаивать от неё дурные вести, чтобы не травмировать после пробуждения? Нет, пока ещё никто, кроме неё, не проснулся, рано поднимать панику. В конце концов, быть надоедливой такому занятому человеку, как капитан Комачи, ей не хотелось. Кстати, а откуда у него вообще нашлось время караулить её пробуждение и как долго он тут сидит? С этими вопросами к Юки вмиг пришло смущение. И пока в её голове новостной строкой бежали самые разные размышления, Шокичи заговорил с ней ещё кое о чём.
– До отправки ещё целый год, – начал он. – Вам с сестрой придётся где-то жить всё это время. Нет, из «U-NASA» вас теперь, конечно же, не отпустят, ведь вы стали носителями модифицированных тел, которые компания теперь будет считать своей интеллектуальной собственностью. Но даже при таком раскладе вам ещё есть, из чего выбирать.
Выражение «интеллектуальная собственность» защекотало Юки дёсны, и она скривила губы, отведя взгляд к окну и ещё раз взглянув на логотип компании, красующийся на главном здании. Пускай считают её, кем хотят, думала Юки, но, если она сама того захочет, она ускользнёт из-под их носа, ни один, даже самый ушлый разодетый офицер и пальцем пошевелить не успеет. И не таких дурили!
– Я вот что хотел предложить, – продолжал капитан, уже как-то не особо уверенно и чуть сконфужено. – Компания предоставляет одну дополнительную комнату здесь, в американском филиале, каждому старшему офицеру, чтобы, например, они могли разместить в них родственников. Вы с Химе могли бы поселиться в такой комнате.
– Вы предлагаете нам занять комнату, которую вам выделила компания? – удивилась Юки, а затем вдруг сощурилась и с подозрением глянула на мужчину. – Но мы ведь вам не родственники.
Её настороженность совершенно сбила Комачи с нужного настроя. Он очень долго сегодня готовился предложить это старшей Окумура, репетировал нужные слова (да, он всерьёз делал это перед зеркалом!) взвешивал все возможные варианты и предположил, что такая идея может показаться ей очень даже приемлемой.
– Да я так, просто подумал, – мужчина начал говорить невпопад и растерянно чесать затылок. – Мне ведь эта комната не нужна, заселять мне туда некого, вот я и... решил сделать доброе дело, так сказать, – он добродушно рассмеялся. – Вас бы там никто не побеспокоил, делали бы, что душа пожелает. Это очень удобно, разве нет? К тому же...
– Капитан Комачи, – перебила его Юки, вновь смотрящая куда-то за стекло окна. – А где будут жить другие участники проекта, такие, как я и Химе? В больничных палатах?
– Нет, что ты. Их разместят в специально оборудованном корпусе, отведённом под общежитие.
– То есть, Шейла и остальные тоже будут жить там?
– Верно.
Жить всем вместе под одной крышей, узнавать друг друга ближе, делиться вещами, смеяться перед сном, поддерживать друг друга... Не так ли становятся друзьями? Если прямо сейчас Юки примет предложение капитана, она разожмёт ладонь и выпустит из неё всё то, что зареклась держать у сердца. Отдельные апартаменты – мечта, которая ещё недавно казалось самой далёкой звездой в ночном небе; роскошь, которую сёстры Окумура и до конца своих убогих дней не смогли бы себе позволить, если бы не этот мужчина с добрыми карими глазами, что дал им возможность увидеть, насколько огромен мир за пределами грязного отшибного района. Но, если выбирать между бытовыми удобствами и возможностью вновь научиться улыбаться и радоваться каждому прожитому дню, то... Для Юки выбор был очевиден.
Она улыбнулась будто бы сама себе, а потом сказала:
– А знаете, Комачи-сан... Пускай беспокоят, – и перевела на него взгляд, который наконец-то, впервые за все дни, что Комачи знает эту девушку, показались ему по-настоящему живыми. – Мы с Химе будем жить в общежитии, как и все остальные рекруты. Думаю, будь она сейчас здесь, согласилась бы с этим решением.
– Вот как... – вздохнул Комачи с улыбкой. – Что ж, тогда моя резервная комната подождёт до того момента, когда вы вдруг передумаете.
Для него не составило труда понять, что Юки и Химе больше не хотят быть одни, в частности, Юки. Больше эта девушка не хотела позволять себе огораживаться от людей. Наверное, теперь он был рад, что она отказалась от его предложения: куда правильнее было поселить этих девочек с их сверстниками и будущими товарищами, с которыми у тех, кажется, сложились неплохие отношения. Кто бы мог подумать, это и впрямь так сильно обрадовало Комачи, что он просто не мог перестать ломать лицо в улыбке. Чем скоро, естественно, вызвал недоумённые вопросы со стороны смущённой Юки.
У этого странного мужчины что, ко всем такая ярко выраженная эмпатия или только к своим соотечественникам?
Всё самое страшное наконец-то было позади. А всё самое приятное только начиналось.
