Заново

      По стуку — два коротких звука — Кирс в секунду понимает, что это Астор, зам командира. И в ту же секунду понимает, что он сейчас же откроет дверь, а она в одном нижнем белье посреди комнаты, потому в мгновение хватает покрывало с кровати, неловко заматываясь.       — Кирс, — Астор сканирует глазами комнату. — Добрый вечер. Командир не у тебя?       Тистелла думает, почему, собственно, Бранденбург вообще должен быть в её комнате с вечера попозже, и что вообще происходит в голове у Астора, если тот задаёт такие вопросы. На всякий случай она тоже оглядывает комнату — ну мало ли вдруг.       — Добрый вечер, сэр Астор. Нет, командира у меня нет, — отвечает Кирс, разрешая себе не отдавать честь, чтобы не выпустить из рук покрывало.       — Да, — зачем-то говорит Астор и кивает. — Извини за беспокойство. Посмотрю в его комнатах. Если его увидишь, скажи, что я его ищу по срочному делу, — заканчивает Астор, прощается и закрывает дверь. Кирс успевает лишь невнятно угукнуть и кивнуть.       Тистелла садится на кровать, на всякий случай продолжая придерживать покрывало. Конечно, это её ошибка, что она именно сейчас забыла запереть дверь (и хорошо, что Астор ничего не сказал по поводу её неподобающего вида — как будто она не стояла перед ним, замотавшись в только что сдёрнутую с кровати тряпку), однако почему он вообще решил поискать Бранденбурга у неё? К тому же перед тем, как заглянуть в его личные комнаты. Кирс машет головой и нервно усмехается. Что-то определённо происходит. Но почему ей кажется, что она знает об этом меньше всех остальных?       Наконец, она запирает комнату и откладывает покрывало на стул: она уже собирается сходить в душ и лечь спать, как слышит открывающуюся дверь ванной. Кирс плохо помнит, как меч оказывается в её руке, но совершенно отчётливо — как он, упав, лязгает о пол. Спасительное покрывало вновь оказывается в её руках. Или, вернее, она оказывается в нём.       — Какого чёрта?! — шипит, не успев взять себя в руки Кирс.       Бранденбург перед ней вопросительно-иронично смотрит на неё. Тистелла чертыхается и на всякий случай делает пару шагов назад.       — Извините, сэр. Я имела в виду… Не ожидала вас здесь увидеть, — наконец выдавливает Кирс и, решив, что разговаривать о чём бы то ни было, а уж тем более о позавчерашнем происшествии, не желает, она хватает первые попавшиеся вещи из ящика комода и проскальзывает в ванную, стараясь не задеть Бранденбурга. Надеясь, что он уйдёт.       Спустя пятнадцать минут расслабленная Кирс убеждается, что надеялась в общем-то зря. Командир вальяжно сидит на стуле, выдыхая сигаретный дым в открытое окно. Тистелла замирает на пороге. Она, конечно, предусмотрительно замоталась в горемычное покрывало (сорочка всё ещё валяется где-то в ожидании стирки), но находиться в таком виде рядом с командиром не очень хочется.       — Сэр, вас искал ваш заместитель, — на всякий случай произносит она. — Кажется, это очень важное дело.       Бранденбург равнодушно тушит сигарету о внешнюю сторону здания и куда-то наружу выбрасывает окурок. Не то что бы Кирс это устраивает, но хотя бы не в комнате. Она вздрагивает, когда Заксен поднимает на неё свой взгляд. В такие моменты ей очень хочется уметь по глазам понимать человека, но у неё это никогда не получается. Особенно с ним. С ним, наверное, вообще ни у кого это не получается. (Что он вообще делал в её ванной?)       Кирс вздыхает, садится на кровать и думает, что её мысли очень глупые и абсурдные. Но Бранденбург, сидящий в её комнате на стуле и молчащий, ещё месяц назад тоже был абсурдом. Но вот он сидит и, кажется, даже существует. Она чувствует какие-то особые привилегии на него, которые почему-то дозволяет он сам. Потому ей чуточку легче плыть по течению и творить глупости по отношению к нему, чем если бы… Она не доводит эту мысль до конца. Снова возвращается к первой. «К тому это это уже почти пройденный этап», — думает Кирс, набирая в грудь воздуха, чуть склоняется вперёд и берёт его за руку. Заглядывает в глаза, не чувствуя, как совсем немного краснеет.       — Пойдём спать?       Кирс почти не надеется на согласие — наверняка у Бранденбурга кровать побольше, помягче да поудобнее, — но Заксен чуть сжимает в ответ руку и поднимается, скидывая пиджак. Она краснеет, отворачивается, лезет под одеяло вместе с покрывалом, старательно вжимается в стену. Смешок Заксена остаётся неуслышанным за шумом снимаемой одежды.       Девушка издаёт писк, когда залезший под одеяло Заксен проходится рукой по её почти обнажённому телу, заинтересованно поглаживая нижнее бельё. Что его интерес заключается именно в нём подтверждает следующий за его действиями вопрос.       — Откуда?       «И это единственное, что он соизволил сказать!» — громко и искренне возмущается внутри себя Кирс, стараясь перехватить его руку и остановить движение, продолжая лежать на боку.       — Не понимаю, что вы имеете в виду, — выдавливает она, прилагая все возможные усилия, чтобы его рука хотя бы оставалась на прежнем месте, на бедре.       — Матушка тебе ничего подобного не передаст, а моё — другое, — великодушно поясняет мужчина, скользнув другой рукой под тонкое тело и притянув ближе к себе. — Повторяю: откуда?       Почему-то появившийся в голове Инес смотрит на неё широко открытыми глазами и жестами даёт понять, что вообще не при чём и не имеет ни малейшего понятия, что делать дальше. Ещё почему-то всплывает воспоминание, как мама хвасталась перед отцом новым платьем и в какой-то момент почему-то подмигнула ему. Это называется заигрывание? Но они с Заксеном не женаты (и, если быть честной, вряд ли вообще теперь когда-либо обвенчаются с кем бы то ни было), и его действия явно более раскрепощены. Кирс нервно выдыхает, когда оказывается прижатой спиной к его голой груди, и невольно напрягает живот, на котором лежит вторая его рука.       — Я сама купила это когда-то, ещё наверху. Для свадебного наряда, — она чувствует, как его руки чуть сильнее сжимают её тело, ближе прижимают к себе. — Я… в первый раз его надела, — тихо добавляет она зачем-то, чувствуя, как горят щеки.       Заксен расслабляется, и девушка решает отпустить его руку. Одна идея внезапно захватывает её, и какое-то время она думает, насколько позволительно это вообще будет, но потом вспоминает, что Заксен позволяет ей делать всё, что вздумается. Кирс ёрзает, поворачиваясь лицом к нему, и замирает, внезапно что-то вспомнив. Хмурится.       — Я не буду извинять за укус, — категорично заявляет она.       Заксен весело хмыкает и пожимает плечами. Ободрённая реакцией, Кирс осторожно кладёт руку на его бок, приобнимая и вновь замирая. Мужчина не двигается. Тогда она выдыхает и устраивается удобнее где-то у его груди, вдыхает его запах и чувствует, как приятно волнуется её живот.       Ей хочется чего-нибудь прямо сейчас.       — Поцелуй меня? — неуверенно и тихо произносит Кирс, чуть напрягаясь.       — Одним поцелуем это не кончится, — спустя какое-то время отвечает Заксен, вновь скользнув рукой по кружевной кромке.       Кирс кусает щеку и краснеет. Это то, что она вычитала в той книжке? Что, как думают гражданские и некоторые Гончие, происходит между ним и ей?       — Тогда не сейчас? — почти шепчет она.       — Тогда не сейчас, — хмыкает Заксен.       Но девушка всё равно улыбается, чувствуя невесомый поцелуй в макушку, утыкается куда-то в его шею и закрывает глаза.

***

      Тистелла недовольно хмурится, когда сон прерывает два стука в дверь. Сонная и лохматая, она поднимается с кровати, в который раз заматываясь в горемычное покрывало, и приоткрывает дверь.       — Доброе утро, Кирс. Заксен не у тебя? Со вчерашнего вечера не могу его найти, — говорит Астор, выглядящий так, будто не спал и не нуждался во сне вовсе. Иногда он похож больше на какой-то вечно работающий механизм, нежели на человека.       — Доброе утро, сэр. Нет, у меня нет командира, — она отрицательно машет головой, наводя ещё больший хаос среди своих растрёпанных волос. — Доброго дня, сэр.       Кирс закрывает дверь, тихо хмыкает, думает о том, что это за мода глупая появилась у сэра Астора искать командира у неё с утра пораньше. Смех какой-то. Она ложится на кровать, удобно устраиваясь под боком у тёплого и большого тела, сладко зевает и прикрывает глаза, чувствуя растекающуюся по телу расслабленность. Подскакивает. Торопливо трёт ладонями глаза и неверяще уставляется на лежащего и спящего на её кровати командира.       Это был не сон.       Тистелла замирает испуганным зверьком, уставляясь на спящее лицо Заксена, и вспоминает, что он вообще-то командир и что вообще-то рабочий день вот-вот начнётся.       Но Заксен спит в её кровати.       И это настолько ошеломляюще реально, что Кирс просто не может себе позволить будить его и выяснять что бы то ни было. В конце концов она сама…       В дверь снова стучат. Кирс замечает, как ворочается Заксен, пока она сама в спешке скользит в ванную, чтобы накинуть какое-то платье, и торопится к двери, на ходу приглаживая волосы руками. Не заставлять же ждать. Может, это снова сэр Астор, и, может, на этот раз это что-то действительно важное. Но она открывает дверь и замирает на пороге.       — Доброе утро, Кирс.       — Сэр Инес! — Тистелла порывисто обнимает мужчину, но тут же отпускает и делает шаг назад. — Почему ты здесь?       — По поручению для Закса. Но его не было на рабочем месте, и я решил навестить тебя. Ты не одна? — Инес немного хмурится, когда слышит из-за спины девушки тихий шум.       Тистелла комкает в руках платье, скрывая запотевшие ладони, открывает рот, но слышит не свой голос.       — Инес? Надеюсь, у тебя веская причина будить меня в выходной, — чуть более низким со сна голосом произносит Бранденбург где-то за её спиной и над её головой.       Кирс, как будто в эту минуту ей выносится приговор, внимательно наблюдает за сменяющими друг друга эмоциями на лице Инеса. Ярче всего заметно удивление — катастрофическое удивление для Кирс, — но уже через пару секунд он как обычно собран и спокоен, будто Бранденбург не появился только что за её спиной в не застёгнутой рубашке.       Тистелла не вслушивается в обмен фразами мужчин и думает, что не знает, что сказать Инесу. Как вообще объяснить то, что он застал каким-то нелепым чудом. Будь это кто-то другой — Кирс соврала бы что-то или же сделала вид, что всё так и должно быть (опыт и такой, и другой уже имеется). Быть может, она даже сказала что-нибудь дерзко-бунтовское собственным родителям. Но это был Инес. Врать или выделывать какие-то фокусы перед ним казалось ей чем-то совершенно невозможным и недопустимым. Слишком честными они были друг с другом с тех пор, как она стала Гончей. Она запоздало кивает уходящему Инесу и немного хмуро смотрит на Заксена.       — Занесёшь пиджак в кабинет, — Бранденбург указывает взглядом куда-то в её комнату, и Кирс снова кивает, растерянно думая (и находя отклик своей мысли в глазах Инеса), что это уже как-то слишком не уставные отношения.       Но что, в конце концов, это вообще?