Заново

      Инес с Бранденбургом говорили не в кабинете командира — там было тихо и закрыто. Потому Кирс вздыхает, топчется возле двери и возвращает пиджак в свою комнату. Не обязана ведь она приносить пиджак прямо сейчас? В конце концов у неё и ключа от кабинета больше нет. Она вздыхает и решает выйти из штаба. Сегодня днём у неё выходной, однако ночью предстоит патрулирование улиц. Может, стоило бы ещё поспать, но волнение из-за появившегося внезапно Инеса совершенно не располагает к отдыху. Кирс проверяет кинжал на ноге и выходит из комнаты. Быть может, стоит навестить Элли? Кажется, она была слишком взволнована последним разговором.       Воздух на улице как будто бы свеж. Насколько это вообще возможно в Нижнем мире. Кирс замечает впереди знакомые фигуры, но не может просто развернуться и пойти обратно. Она ведь просто идёт на прогулку в свой выходной.       — …знаю тебя, поэтому и спрашиваю, — кажется, что говорит спокойно, но Кирс прекрасно понимает, что Инес как минимум напряжён. А может и подавляет злость.       Бранденбург напротив него стоит расслабленно, не спешит отвечать, хоть и не курит. Хмыкает.       — И как бы я заставил её сделать это? Не думаешь, что это просто смешно?       Имя не прозвучало, но Кирс почти уверена, что разговор идёт именно о ней. Она начинает чувствовать напряжение, а потом и вовсе краснеет, когда, подходя ближе, видит, куда направлен взгляд Инеса. Ох. Святой Юне. Укус…       Но Инес злится сильнее. Кирс понимает, что несправедливо, и мешкает лишь секунду перед тем как, оказавшись на достаточном расстоянии, окликнуть Инеса. Но вместо его имени из её рта вылетает непонятный писк.       — Кирс? Святой Юне, с тобой всё в порядке?       — Д-да, сэр Инес. Спасибо, — она сдувает с глаз волосы, что-то ворчит себе под нос, с благодарностью принимает руку помощи и встаёт с пыльной земли, краснея. — Не заметила камешек. — Вышеупомянутый предмет был окинут сердитым взглядом, однако остался непоколебим.       — Кирс, скажи, ты правда, — но Инес не заканчивает, решив, что спрашивать об этом в такой обстановке совершенно неприлично. — У тебя правда сегодня выходной? Может, прогуляешься со мной часок?       — Конечно, сэр Инес. Буду рада! — Кирс улыбается, на секунду забывая о своих же собственных волнениях об Инесе и командире. К тому же это значит, что Инес и Бранденбург не смогут устроить дуэль, а такой исход она тоже вполне ожидает, пусть и не уверена в причинах. На секунду она позволяет себе посмотреть на закуривающего Бранденбурга, но тут же вспоминает ночь и старательно отводит взгляд. Может, прошедшее просто списать на помутнение рассудка?       Инес не спешит начинать разговор об отношениях Кирс и командира, поэтому она расслабляется и просто наслаждается временем, проводимым вместе с другом и товарищем. Они вспоминают прошедшие дни, когда они были в одной форме, и обмениваются фразами о ежедневных делах — работе, друзьях, семье. Между делом Инес рассказывает, что недавно навещал родителей Кирс.       — Они в порядке и, по-моему, почти не волнуются за тебя.       — Почти не волнуются? — с непониманием переспрашивает Кирс. Сколько она себя помнит, они всегда переживали за неё, особенно, когда она уходила на работу. Кажется, сейчас они должны ещё больше волноваться, даже несмотря на регулярные письма от неё.       — Да, — Инес кивает головой. — Они, конечно, часто спрашивают о тебе и боятся услышать ответ, но уже не так сильно как раньше, — он ненадолго задумывается. — Может, это ещё потому, что я много рассказывал о Заксе, как о хорошем и внимательном командире.       Кирс перестаёт дышать на секунду. С одной стороны ей хочется рассмеяться (командир и хороший?), с другой — кому как не ей чувствовать это. Кому как не ей называть командира таким?       — Это хорошо, — она искренне улыбается, радуясь успокоению мамы и папы. — Спасибо, сэр Инес. Благодаря вам у меня уже чуть меньше причин для переживаний, — она неосознанно на секунды берёт его за руку и сжимает в своей.       Они уже поворачивают к штабу, когда Кирс решает высказаться хоть немного.       — Знаете, сэр Инес, я боялась, что вы скажете по поводу меня и командира, — она вспыхивает сразу, пусть и хочет казаться серьёзной и невозмутимой. Инес хмурится.       — Я бы хотел сказать, но, — он вздыхает. — Я ведь уже предупреждал тебя, не так ли? — Кирс кивает, опуская голову. — Это твоя жизнь, Кирс. Конечно, я беспокоюсь за тебя и не хочу, чтобы ты связывалась с плохим человеком.       — Даже если вы сами называете его хорошим и внимательным? — Инес не сдерживает улыбки.       — Да, Кирс. Даже так. Ты ведь понимаешь, что даже если я правда так считаю, это не значит, что, — он не договаривает. Вздыхает, кладёт ладонь на волосы Кирс и немного ерошит их в попытке погладить. — Я просто не хочу, чтобы ты плакала из-за него. Понимаешь? Если он сделает тебе что-то плохое, сразу сообщи мне. Хорошо?       Кирс понимает, потому старательно проглатывает ком, подкативший к горлу и смаргивает слёзы с глаз. Дарить нижнее бельё — что-то плохое? Может смотреть на казнь бывшего напарника — это что-то плохое? Может, плохое, это гладить по руке во время отчёта? Или сжимать её бёдра, даже не оставляя синяков? Или убедить, что убийство — это защита? Или отдавать свою рубашку? Или целовать её? Или спать с ней, оставляя пиджак в комнате? Она закусывает губу.       — Да, сэр Инес. Спасибо, что понимаешь меня, — она всё же подходит ближе и обнимает его.       Обнимать Инеса тоже приятно. Он большой, сильный, надёжный, добрый и её друг. Он всё ещё — спустя столько времени общения — неловко обнимает в ответ.

***

      Кирс снова подходит к кабинету, неуверенно вздыхая и стряхивая невидимый пылинки с пиджака Бранденбурга. Инес снова встретился с ним, забрал какие-то документы, попрощался с Кирс и отправился к лифту в сопровождении одного из Гончих. Она думает о том, хотела ли проводить своего друга, и поджимает губы, потому что не может дать себе же внятный ответ. Кирс машет головой, вытряхивая из своей головы бесполезные мысли. Главное, что с родителями и Инесом всё в порядке.       — Разрешите войти? — Тистелла привычно стучит три раза и открывает дверь кабинета, привычно наблюдая Бранденбурга за работой. — Ваш пиджак, сэр. — Чуть помедлив, она на всякий случай добавляет. — Надевать не буду.       Бранденбург хмыкает, отвлекаясь от бумаг и откидываясь на спинку стула.       — А снимать?       Кирс замирает, позабыв, что он всегда вот так её подлавливает, и мгновенно краснеет, осторожно вешая пиджак на спинку ближайшего стула.       — А снимать не надо, сэр. Он ведь ещё не надет. То есть даже если он надет, мне нет смысла его снимать, потому что… Я не буду его снимать. — Она аккуратно, но быстро отступает к двери, некстати вспоминая прошедшую ночь и утро. — Разрешите идти?       — Иди, — выдыхает Бранденбург последнее колечко дыма, возвращаясь к работе. — Жду тебя ночью.       — Что?! — почти взвизгивает девушка.       — Патрулирование, — спокойно отвечает он, показательно касаясь своего уха. — А ты что подумала?       Не выдержавшая его взгляд, полный ехидства, Кирс лишь хлопает дверью, не заметив задумчивости в знакомых глазах.       В штаб она возвращается почти сразу после ужина, успев посетить Элли и поболтать с ней о каких-то пустяках. На лице блуждает лёгкая улыбка. Всё же зря она раньше пренебрегала общением с другими девушками. Может, стоит познакомить Вилду с Элли? Хотя, если подумать, Ральф уже должен был это сделать. Тогда хотелось бы как-нибудь собраться вчетвером и провести хотя бы вечер вместе. Если бы это было Наверху, она обязательно позвала бы их к себе, а здесь… разве что собраться у Элли, но не затруднит ли это её? Впрочем, не обязательно ведь оставаться на ночь, а если и оставаться, можно взять парочку одеял и устроиться вполне комфортно. Элли наверняка понравится эта идея — она любит новые знакомства и хороших людей.       Улыбка остаётся на лице Кирс до самого кабинета командира, внезапно спотыкаясь о мысли о том, почему вдруг Бранденбург решил отправиться с ней. Кирс хмурится, поднимая руку для стука. Его мотивы чаще всего остаются загадкой.       — Пошли, — раздаётся где-то позади неё.       Спустя минут двадцать — примерно столько занимает дорога от штаба до патрулируемого участка — Кирс кажется, что Бранденбург как-то неожиданно задумчив. И это ещё больше не вяжется с его сопровождением. Обычно во время таких патрулей Бранденбург или обучал её чему-то, или отчитывал, или подтрунивал. Иногда создавая комбинации из двух вариантов поведения, а то и всех трёх. Таким молчаливым и отстранённым она видит мужчину не так уж часто.       Ещё через час — бледный солнечный блик окончательно исчез за полосой серого горизонта — Кирс начинает нервничать. Не то что бы она не любит прогулки в тишине, но прогулки в тишине с командиром… В прошлый раз это привело к небольшой драке и укусу. Она вспыхивает, вспоминая недавние события. К чему приведёт его молчание в этот раз?       Почему она вообще думает, что произойдёт что-то еще?       Тистелла чертыхается, хмурится и вспоминает свои же убеждения, как будто это было если не в другой жизни, то как минимум несколько лет назад. Но едва ли прошёл год с её назначения сюда. Почему?.. Когда она позволила себе увязнуть в этом болоте? Когда она позволила себе всё то, что успела натворить своими руками и зубами? Когда она позволила себе сойти с собственной прямой дороги?       Она вздрагивает от женского, чуть визгливого смеха, раздавшегося где-то позади неё и тут же перешедшего на пьяный шёпот. Кирс оборачивается назад, цепляясь взглядом за две пошатывающиеся фигуры, рука кого-то из них лезет явно не в свои штаны.       Кирс чувствует отвращение, поднимающееся откуда-то со дна остатков её прежней. Отвращение пробегается по её желудку тошнотой, а по рукам — желанием обнажить меч.       — Тц, тц. Как грязно, — неодобрительно звучит над её головой и Кирс замирает, ощущая ладонью рукоять оружия.       Фигуры вздрагивают, — наверняка бледнеют, думает Тистелла — и в спешке скрываются в переулке. Она отшатывается куда-то в сторону, борясь с вызывающими тошноту картинками в голове. Девушка чувствует его взгляд. Он обжигает её, обнажает, но отчего-то не уничтожает совсем. Внутри что-то щёлкает, Кирс сцепляет зубы и расправляет плечи.       — Действительно грязь, — губы криво усмехаются, она отводит взгляд от места незавершённого прелюбодеяния и возвращается к патрулированию.

***

      Мрачное удовлетворение догоняет её следующим же днём. Очередной воришка на раздаче пайков, нарушающий очередь, мешающий порядку, раздражающий, кажется, всех. Едва ли он успевает моргнуть прежде, чем ощущает касание метала к своей шее. Очередь замирает, замирают и Гончие.       — Положил на место и пошёл прочь, — ровным голосом произносит Кирс, замечая выступающий на висках пот и как затряслись руки мужчины. — Повторить? — Меч прижат к горлу недостаточно сильно для того, чтобы принести непоправимый вред, но достаточно — чтобы увидеть стекающие капли алой крови.       Мужчина неровно сглатывает, не поворачивая головы кладёт взятые порции обратно на лавку Гончих и поднимает руки.       — Прочь.       Кирс едва ли не облизывается, наблюдая за страхом во взгляде и движениях неудавшегося вора, в спешке удаляющегося в город. Стоит ей повернуться к Гончим, толпа отмирает, сохраняя странное затишье и позволяя редкие взгляды на прежде хорошо знакомую им Гончую.       — Кирс? — неуверенно зовёт Ральф, и девушка тут же поворачивается к нему, ярко улыбаясь.       — Что такое? Уже закончил?       — Нет, — Ральф машет головой, словно прогоняя наваждение. — Просто показалось, что ты…       — Хм? — Кирс привычно наклоняет голову, ожидая продолжения фразы.       — Показалось, что у тебя в волосах что-то запуталось. Забудь, — отмахивается Ральф, возвращаясь к работе.       Может, и к лучшему, что он не видел её взгляд?

***

      — У тебя всё в порядке? — Вилда присаживается напротив Кирс в столовой. Как всегда прямая и прямолинейная.       — Да, а в чём дело? — Кирс продолжает поглощать похлёбку из столовой, уже привычно не думая о её составе.       Вилда долго и пристально смотрит на неё, будто сможет прочитать ответ на спокойном лице или в чуть темнеющих голубых глазах, но в конце концов пожимает плечами, ссылаясь на то, что ей просто показалось.       Безмолвное: «Показалось что?» — повисает между ними недоговорённостью.

***

      Бранденбург смотрит на неё внимательнее и дольше, чем следует, но она уже привыкла. Сегодня никого нового не присылают в Нижний, однако она обязана отстоять дежурство на приёмном пункте. Вопреки всему привычному, она не чувствует напряжения на рабочем месте рядом с командиром, скорее наоборот — расслабляется даже чуть больше, чем имеет право.       — Почему Майера нет на месте?       — Ральфа задержал Астор, сэр, — Кирс пожимает плечами. — Если не ошибаюсь, какое-то ваше поручение. — Она опирается на заграждение и лениво поправляет косу, которую ей заплела Элли.       — Не слишком ли расслаблена в присутствии командира?       Кирс поднимает глаза на Бранденбурга. Вот — в который уже раз — она не может понять ни его настроения, ни его тона, ни его взгляда. Кажется, аметисты поблёскивают неодобрением, но всё настолько запуталось в её голове, что даже слова временами теряют свои значения. С ответом она не торопится — какая, собственно, разница? На этом скучном дежурстве ей ещё стоять минимум часов шесть, да и командир, судя по его же расслабленности с каплей лености, тоже никуда не торопится. Кирс прикрывает глаза, когда слабый порыв ветра треплет вылезшие из косички пряди и сухо гладит её по лицу.       — Командир со всеми подчинёнными спит?