Заново

      Ральф едва поспевает за мчащейся вперёд Кирс: даже несмотря на то, что смена у него начиналась раньше, именно она подорвалась с кровати, едва успели часы пробить шесть часов. Лишь чудом и мастерством заговаривания зубов у Элли получилось уговорить Тистеллу дождаться завтрака. Едва посуда и стол оказались прибраны, а хозяйка получила невообразимые благодарности за обычный жареный хлеб и чай, Кирс тут же сорвалась, не давая Ральфу никаких шансов оттянуть время ещё хоть немного.       Когда розовый вихрь, наконец, останавливается, добравшись до главного злодея, Ральф сглатывает и делает пару шагов назад. Командир рвёт и мечет. Кирс замирает изнутри, впервые слушая столь… искусные выражения недовольства. Ей не очень-то и хочется оставлять их в голове, но она всё же знает, что запомнит. Запомнит этот страх на лице Гончих, выстроившихся в ряд, время от времени нервно сглатывающих и молчащих под гневную тираду Бранденбурга. Она едва успевает остановиться в нескольких шагах от Бранденбурга и отшатнуться назад, как небольшая книжка, ненадёжно закреплённая под одеждой, скользит по животу Кирс и с шумом шлёпается на пол. Позади неё кто-то охает. Бранденбург тут же оборачивается, придирчиво осматривается и, кажется, на секунду удивляется, но — быстрее, чем Кирс успевает сообразить — делает пару шагов, наклоняется и легко подбирает книжицу.       — Так-так, кто же это решил здесь познать все прелести недетских утех.       Кирс сглатывает, сжимает кулаки и поднимает взгляд, выпрямляясь и отдавая честь командиру. По строю разносятся едва слышные смешки, проскальзывают понимающие взгляды.       — Уверена, что книжка по возрасту, мисс Тистелла?       Кирс хмурится. Хуже всего то, что она понятия не имеет, что в этой книжке. Кажется, Элли говорила, что там объясняют «просто и наглядно» что значит «спать с кем-то». Судя по увлечённому перелистыванию Бранденбурга — ничего хорошего. По крайней мере для неё. По крайней мере сейчас.       — Это, — начинает Кирс, не до конца понимая, что вообще ей сказать, но Бранденбург обрывает на полуслове.       — Зайдёшь за своей интересной книжицей во время перерыва. А вы, — он оглядывается на Гончих в миг вернувшись к тому злому взгляду и тону, который притормозил Кирс, — если хоть один пёс снова это сделает, вы пожалеете, что не сдохли в первый день.       Кирс чувствует слабый ветерок, когда командир широким, спокойным шагом проносится мимо, цепляя презрительным взглядом Ральфа и тихо цыкая. Гончие, настороженно пересмеиваясь и поглядывая на Кирс, постепенно расходятся. Ральф сочувственно похлопывает по плечу и уходит, увлекаемый одним из Гончих.

***

      Кирс идёт в кабинет командира уверенно настолько, насколько вообще может быть уверен человек, когда непонятно что собираются с ним сделать из-за книги, которую он не успел даже просто открыть. Бранденбург — ожидаемо — в кабинете, Кирс отдаёт честь и пытается понять что-нибудь по его выражению лица, но в конечном счёте проваливается, хотя и не сдаётся. В голове в который раз проносится его фраза о «недетских утехах», но мысли Тистеллы никак не могут свести обрывки знаний: единственное недетское занятие, которое она знает — дуэль, но разве под «спать вместе» может подразумеваться драка? Как тогда вообще высыпаться?       — Занятная литература у тебя водится, а я думал, что все наверху беленькие да пушистенькие. Где же ты, интересно, такое нашла?       Бранденбург берёт книгу со стола и чуть машет ей из стороны в сторону. Кирс щурится, старательно разглядывая буквы на обложке. Первым в глаза бросается крупно напечатанное «секс», остальное разглядеть не удаётся: командир без особой заинтересованности начинает её перелистывать. Может ли Кирс рассказать об Элли? Не подставит ли она её? И что вообще означает это слово? Особая техника сна?       — Вспомнила?       — Я… Мне её дал друг. — Бранденбург поднимает уже чуть более заинтересованный взгляд на Тистеллу.       — Дай-ка угадаю… Тот самый твой новый зефирный друг?       Зефирный? Кирс застывает, напряжённо пытаясь понять, а затем вдруг хмурится.       — Или же любитель сюрпризов? У тебя здесь довольно много… поклонников.       Тистелле требуется пару секунд, чтобы вспомнить о том неловком случае и покраснеть.       — Нет! — почти кричит она, ожидая лишь более худших и странных предположений. — Не называйте так Ральфа. Это не он. И не сэр Эльткрид. И вообще, не вижу ничего плохого в том, чтобы одолжить книгу. Я ведь не собираюсь её портить или терять, — Кирс замолкает на какое-то время прежде, чем самой задать вопрос. — Чем вам вообще не угодила книга? Это ведь только из-за того, что я прервала вас, разве нет? Можете просто наказать меня и вернуть книгу?       Бранденбург внимательно смотрит на Кирс, затем на книгу, которую уже успевает положить на стол. Он откидывается на спинку стула, достаёт сигарету и вертит её пальцами. Затем вдруг издаёт смешок.       — Ты ведь не знаешь о чём эта книга, верно? Ещё не успела открыть?       Кирс чувствует, как неприятная волна беспокойства поднимается из желудка и сглатывает.       — Почему вы так думаете?       — Хм, что ж. Тогда скажи о чём она, — Бранденбург подаётся вперёд и опирается на стол предплечьями. — Считай, что это приказ.       Тистелла решает идти до конца. Полузабытый образ Инеса в голове качает головой и вздыхает.       — О… сексе? — Кирс произносит слово через мягкое «е», уверенно и вполне чётко, но Бранденбург, кажется, становится лишь довольнее.       — Это я спрашиваю, а не ты. И что же такое секс? — Кирс кажется, что она окончательно делает шаг в неизвестное озеро, и по мере того, как растягивается на его губах усмешка, хмурится сильнее и сильнее.       — Это когда люди спят вместе, — ей даже удаётся сдержать вопросительные ноты в голосе.       — Тогда, думаю, ты просто обязана посмотреть на это, не так ли? Была ведь причина для того, чтобы тебе эту книгу дали, — он говорит с каким-то предвкушением и протягивает книгу. Кирс делает пару шагов вперёд, аккуратно берёт книгу и вновь отступает назад, недоверчиво поглядывая на командира.       — Посмотри, посмотри.       «Секс как удовольствие для обоих» и трудновыговариваемый псевдоним — писателя ли писательницы тоже непонятно. Первый десяток страниц заполнен текстом, по которому Кирс едва пробегает глазами, выхватывая лишь отдельные слова. «Любимый человек», «человек, которому доверяете», «первый раз», «стыд», «удовольствие», «наслаждение». Она пролистывает текст, предчувствуя, что слово «наглядно» было не зря употреблено Элли. После большого разворота с названием «позы», Кирс замирает на первой же картинке, не совсем осознавая происходящее и невольно освобождая голову от возникшего вопроса.       — А почему они без одеж…       Следующие за тем более подробные, крупноплановые иллюстрации ожидаемо отпечатываются ярким пятном в голове и на щеках. Кирс захлопывает тонкую книжицу и почти швыряет обратно на стол, задыхаясь от возмущения.       — Чт… Что вы мне подсовываете?       Бранденбург разражается смехом. Тистелла потерянно стоит посреди кабинета, не зная куда деть своё тело. Это не книга, это какое-то непотребство и у неё не хватает слов, чтобы что-то сказать и прояснить ситуацию. Элли точно не могла дать ей нечто подобное! Элли хорошая девушка и… Но она ведь говорила «спать вместе», разве нет? Так, получается, она думала, что Кирс и Бранденбург делают нечто подобное? Под угасающий смех командира она отводит глаза в стороны и старается отогнать мысли о том, что представляла с ней и Бранденбургом Элли.       — Ну так что, это всё же твоя книга? — Кирс сдавленно кивает. — Не хочешь ли рассказать, как она у тебя оказалась?       — Мне её дал… дала подруга, когда я спросила, что значит спать друг с другом.       — А почему ты спросила об этом?       Кирс вновь бросает в жар. Как она может сказать прямо о том, что Элли интересовалась не спят ли они?       — Она спросила у меня, не спит ли… одна моя знакомая с начальником, — неуверенно отвечает Кирс.       — Ты ведь не умеешь врать. — Кирс слышит, как Бранденбург отодвигает стул и обходит стол, чтобы опереться на него, оказавшись напротив неё. — Она ведь спрашивала о тебе не так ли?       Кирс вдруг снова хмурится. Отчего-то ей совсем не нравится, куда командир начинает вести разговор.       — Она спрашивала о тебе и обо мне, — утверждает он, явно не нуждаясь в ответе.       Она слышит и чувствует, как он закуривает, наверняка выпуская струйку дыма в потолок, расслабленно откинув голову. Кирс прокручивает в голове разговор с Элли и не к месту вспоминает, как поцеловала Бранденбурга на ночь и как легко он удерживал её опьянённое бессознательное тело. В тишине мысли беззастенчиво уводят её к картинкам с его руками, открытой шеей и расстёгнутой на пару пуговиц рубашкой. У него наверняка тело такое же красивое, как на тех картинках. Тистелла ловит себя на этой мысли и мотает головой. Это совершенно точно неправильно. Так же, как и любовь. Но ведь Ральф и Элли любят друг друга, несмотря на то, что не женаты.       -… довольно скучно. Могу показать больше.       Кирс успевает остановить вопрос «что», вовремя понимая, что Брандебург говорит о той книге.       — Н-нет, спасибо. Думаю, я смогу прожить и без этих знаний. Вы вернёте мне книгу?       — Но будет ли такая жизнь приносить удовольствие? — Бранденбург явно передразнивает книгу. — Разве ты не хотела бы ощутить как оно растекается внутри тебя? — Он поднимает свободную руку и вытягивает, почти касаясь Кирс, и она внимательно следит за его движениями. — Как скручивается узлом здесь, — он медленно поворачивает руку на уровне её живота. — Тянет куда-то здесь, — рука опускается ниже. — И вспыхивает, отдаётся дрожью до самых кончиков пальцев, — последние слова он почти шепчет, незаметно для девушки наклонившись немного вперёд.       Кирс чувствует что-то странное в животе и вздрагивает, когда Бранденбург протягивает ей книгу.       — Можешь идти, — обычным тоном разрешает Бранденбург, и Кирс как в тумане отдаёт честь и покидает кабинет, не замечая его усмешки, старательно пытаясь разобраться в своих собственных ощущениях.       Ладошка потеет и на глянцевой обложке остаётся чуть заметный след тонкой руки. Быть может, в этот раз можно спросить у Элли

***

      Кирс в который раз поправляет форму перед зеркалом, берёт из горстки разноцветных резиночек розовую и осторожно причёсывает волосы, собирая на затылке в хвост, не выпуская в последний проворот резинки всю длину и довольствуясь ставшей в три раза короче длиной хвоста. Пожалуй, Бранденбург был прав со своими бесконечными замечаниями по поводу её волос — с хвостом оказалось удобнее. Волосы не перекрывают обзор, не лезут в глаза и рот, не закрывают уши. Тистелла улыбается, вспоминая упорство, с которым вчера Элли учила её этой самой простой причёске. И пускай волосы всё ещё не получается собрать так же идеально, как у Элли, но это уже прогресс.       Кирс проверяет надёжность прицепленного меча, наличие на ноге небольшого кинжала и свистка, которым ей ещё ни разу не приходилось пользоваться. Она вновь переносится в работу и хмурится. О новом заместителе всё ещё ничего не слышно и чрезмерная загруженность командира продолжает беспокоить. К тому же вчера она не помогала вовсе, а сегодня идёт на ночное дежурство. И не то что бы сегодня ей хочется ещё пересечься с ним. Эта сцена в кабинете… Бранденбург был странным. Страннее чем обычно. Зачем он вообще при каждом удобном случае цепляется к Ральфу? Это непрофессионально. Как минимум.       — Тистелла? — стук в дверь отвлекает, в комнату заглядывает один из Гончих. — Тебя там командир вызывает.       — Причина? — Тистелла привычно сводит брови, переворачивая в голове мысли с последними ошибками на работе. Кажется, все имеющиеся она уже отработала.       — Говорит, что ты снимаешься с дежурства. Будешь помогать ему с бумагами какими-то.       — А кто будет за меня? — по грустному вздоху парня всё становится ясно. — Прости. Может, он ошибся?       — Да ладно тебе, — Гончий хмыкает. — Я лучше подежурю, чем останусь в кабинете наедине с ним и бумагами. Удачи тебе.       Кирс кивает парню, и он уходит. Она ещё немного смотрит в зеркало на свои волосы и, решив оставить всё как есть, покидает комнату, надеясь вести себя так, будто ничего не произошло.       — Почему вместо дежурства я буду сидеть в штабе? — Выбросить из головы сегодняшний день и с порога задать вопрос — Кирс пока справляется.       — Чтобы спать меня уложить и в лобик на ночь поцеловать.       Он делает затяжку. Она чувствует, как горят её щёки. Нет, он совершенно точно не может знать о той ночи — спал ведь уже. Она машет головой и чуть отступает. Лишь бы не напоминал о книжке.       — Вызвалась помогать, так помогай до конца, — Бранденбург выдыхает дым, Кирс качает головой и идёт открывать форточку. — Неужели наконец собрала свою гриву? Кто же это тебя научил.       — Подруга, — тут же отвечает Тистелла и садится за стол, удобнее придвигая стул. Она помнит, что Бранденбург не особо любит объяснять что-либо, особенно повторять объяснения, а потому решает действовать по уже известной системе. — Пока умею только это, но, надеюсь, научусь заплетать косу.       — Не та ли подруга, которая так щедро поделилась книгой?       Кирс прикрывает глаза на пару секунд и кивает. Конечно, теперь напоминания об этом из уст командира будут преследовать её до конца рабочих дней в штабе. Он хмыкает. Тистелла старательно вчитывается в бумаги и довольно быстро отпускает мысли о произошедшем хотя бы на сейчас, что даётся ей довольно легко под молчание со стороны командира, и немного расслабляется.       Перо тихо скрипит о бумагу. Внутри всё успокаивается и едва отдаёт спокойствием. Остаётся лишь парочка документов, когда она смотрит на часы, замечая далеко ушедшую за полночь стрелку. Кирс переводит взгляд на командира. Он потирает переносицу, подняв очки до волос и не открывая глаз. Она смотрит на напряжённые, чуть ссутуленные плечи, маленькую кляксу на руке от долгого письма и растрёпанные волосы, которые он тут же зачёсывает рукой назад, спуская очки обратно на глаза и устремляя взгляд прямо на неё. Свет чуть поигрывает в его глазах.       — Уже поздно, — говорит Кирс.       Бранденбург лениво смотрит на часы и возвращает взгляд на неё.       — Хочешь опять отправить меня спать? — Кирс неуверенно кивает, продумывая возможные последующие шутки. Приглашение спать вместе?       — Осталось намного меньше, чем в прошлый раз. Всего парочка документов, — она бросает на них взгляд и вздрагивает, наконец заметив, что в кабинете стало холоднее, чем раньше. Кажется, сегодняшняя ночь не расположена к теплу.       Она берёт новый документ, Бранденбург забирает последний. Оба молчат. Через какое-то время она откладывает уже заполненную бумагу, убирает перо, потягивается, выпрямляя руки над головой, и поворачивается к командиру. Он наблюдает за ней, положив подбородок на правую руку и поигрывая связкой ключей в левой.       — Закончила? Пошли.       Он поднимается. Кирс, замешкавшись, встаёт из-за стола и неуверенно интересуется куда.       — У меня тоже есть комната. Не буду же я каждую ночь здесь, — он пожимает плечами, запирая дверь кабинета.       Кирс мысленно даёт себе подзатыльник. Кажется, об этом что-то упоминал Инес. Но зачем ей идти с ним? Она потирает покрасневшие от холода руки и время от времени плечи. В следующий раз стоит захватить с собой что-нибудь тёплое. Она вдруг некстати вспоминает о пледе, который позавчера щедро оставила у Бранденбурга. Конечно, у неё есть ещё один, но сегодняшняя ночь кажется какой-то особо холодной и было бы неплохо будь у неё оба пледа. Бранденбург неожиданно останавливается у какой-то двери и приказывает подождать. Кирс переминается с ноги на ногу, мечтая поскорее оказаться в постели.       — Это твоё.       Она едва успевает протянуть руки, как на них ложится аккуратно сложенный плед.       — Твоя комната в той стороне, — он разворачивает её за плечи в нужную сторону, Кирс цепляется взглядом за хорошо знакомый коридор, чуть ощутимо ловит краткое касание к своей шее и оборачивается к уже закрытой двери покоев командира.       Тистелла цыкает, фыркает, топчется, перехватывает плед удобнее и что-то бормоча о неблагодарности идёт в свою комнату, чтобы уже там заснуть, вдыхая почти привычный запах Бранденбурга и его кабинета. Думать о его поведении и книге она будет потом, а сейчас, быть может, ей снится что-то хорошее.