***
Поздний вечер за бумагами незаметно перетекает в ночь. Кирс невольно замечает это по тому, как часто потирает теперь глаза Бранденбург. Когда в очередной раз слышится движение с его стороны, она не выдерживает. — Может, вам лучше лечь спать? И тут же чувствует острый, по привычке заставляющий нервничать взгляд. — Я не просил советов. — Кирс кусает щёку и отводит взгляд в сторону. — Я знаю, сэр, но ваш ненормальный режим никому не идёт на пользу. — Что ж, я рад, — он ухмыляется, делая затяжку. — Нет, вы не понимаете, — Кирс чувствует, что у неё тоже есть раздражение. Раздражение, которое носит характерный аметистовый оттенок. — Вы не понимаете. Вы доводите не только других, но и себя. Ведёте себя как маленький ребёнок. Неужели я должна упрашивать вас, чтобы вы, наконец, поспали и отдохнули хоть… — Тш, — агрессивно шипит Бранденбург, прерывая пламенную речь. — Тебе бы да в ораторы. То, что я делаю, моё личное дело. — Я прекрасно помню, — цыкает Кирс. — Но в самом деле, отдохните хоть немного. Я останусь в кабинете и, — она неуверенно смотрит на оставшуюся горку бумаг, — и, возможно, закончу с бумагами. Мне всё равно завтра не нужно заступать на дежурство, а вот вам уже с утра нужно внушать страх и ужас. Бранденбург внимательно смотрит на неё. Кирс старательно удерживает взгляд на его лице, с трудом отрываясь от дужки очков, невпопад думая, что смотреть на мешки под глазами не лучший вариант. Наживать их — вариант, конечно, похуже. Бранденбург снимает очки, трёт переносицу, которая едва покраснела из-за долгого ношения очков, и тушит окурок в пепельнице — кажется, единственному несдвигаемому и неприкасаемому предмету на столе, — а затем поднимается и парой движений расправляет кресло, совсем недавно появившееся в кабинете. Видимо, оно появилось здесь после ухода Инеса и должно было служить временным пристанищем краткого отдыха. Кирс неверяще смотрит на то, как Бранденбург хрустит затёкшими конечностями, скручивает форму в подобие подушки и невозмутимо ложится. Она отворачивается — ей кажется, что это какая-то слишком личная сторона Бранденбурга, и ей не хочется ему мешать. Но с другой стороны он ведь сам решил лечь спать здесь. Кирс хмурится. «Лучше сиди. Лучше сиди», — думает она какое-то время, напряжённо не понимая ни слова из бумаг, а затем подскакивает и за пару шагов выпрыгивает из кабинета, чтобы через пару минут осторожно вкрасться обратно, что-то бормоча о заботливой матери и о наличии запасных предметов в её кровати. Бранденбург спит. По крайней мере его глаза закрыты, а дыхание ровное, когда появившаяся над ним лохматая Кирс тихо накрывает его пледом, несколько раз поправляет, а затем выпрямляется и хмурится. Кирс неуверенно переминается с ноги на ногу, мечется взглядом от пледа до тёмного окна, а затем тихо вздыхает и склоняется над креслом. — Пусть сны твои будут светлы, — шепчет она, едва уловимо целует куда-то в волосы и тут же разворачивается, возвращаясь к столу. — Мне так мама всегда говорила, чтобы лучше спалось. Доброй ночи, — зачем-то добавляет она, в спешке возвращаясь на сегодняшнее рабочее место. Она садится за стол, берёт в руки бумаги, но не может сосредоточиться, отчаянно чувствуя, как горит лицо.***
Дежурить днём приятнее хотя бы потому, что на улицах светло и всё просматривается без болезненно прищуренных глаз в опасной близости от оружия нарушителей порядка. Ещё приятнее днём отдыхать. Особенно, когда рядом идёт Ральф и делится какими-то светлыми словами. Дни больше не кажутся такими мрачными, как сам Нижний мир, да и город отчего-то всё больше освещается улыбками и понимающими взглядами. Кирс принимает это как должное и отвечает едва несмелой улыбкой, кажется настороженность командира передаётся через воздух и неловкие ситуации. Ральф почти светится от предвкушения знакомства Кирс с Элли. Элли — подруга Ральфа, как он сам говорит, отчаянно краснея. Кирс не думает о том, какая она, кто она и почему такая молодая уже так хорошо знает этот город — по крайней мере так о ней говорят рассказы Ральфа. Домик Элли находится недалеко от центра на, пожалуй, одной из самых спокойных улиц города, и не привлекает к себе никакого внимания. Чего не скажешь о ярком красном цвете её волос — Ральф издалека замечает фигуру и активно ей машет руками, на что, по всей видимости, Элли отвечает также размашисто и приветливо. — О, так ты та самая Кирс Тистелла? — Элли говорит открыто и без иронии. Так чувствует Кирс, но удивляется ещё и фразе. — Та самая? Вы, должно быть, мисс Элли? — Элли едва не кривится на слова Кирс. — Я молода, глупа и совсем не похожа на даму. Просто Элли. — Кирс едва успевает кивнуть и почти забыть о присутствии напарника — девушка с первой секунды забирает всё внимание на себя. — Ральф? — быстро сменив тон, тянет Элли, и паренёк почти вытягивается по струнке, всё также улыбаясь. — Можешь сходить за морковкой? Мне не хватает её для супа. Думаю, Кирс не откажется подождать тебя со мной. Да и негоже девушке бегать по рынку с парнем. — Что ты, я могу… — Конечно, — тут же отзывается Ральф. — Что-нибудь ещё нужно? Элли задумывается, а потом говорит что-то о чае, и Ральф вскоре уходит, обещая не задерживаться и принести всё заказанное. Элли тихо смеётся и замирает, смотря ему вслед. Тогда Кирс думает, что значит этот её взгляд и такой необычайно счастливый взгляд Ральфа. Это выглядит красиво и отчего-то сказочно. Элли ведёт Кирс в дом, усаживает за деревянный стол и садится напротив. Она не боится задавать вопросы и отвечать. В какой-то момент Кирс кажется, что она не боится вообще ничего, о чём тут же сообщает. Элли пожимает плечами и хмыкает. — Ну, например, я побаиваюсь этого вашего главного пса. Не хотела бы я с ним пересечься. — Пса? — Кирс перебирает в своей голове животных, но, кажется, здесь она только несколько раз видела бродячих кошек. Ни о каких собаках в штабе речи не шло никогда. — Только не говори, что сейчас ты подумала об обычных животных. — Кирс хмурится и Элли хихикает. — Да нет же. Я о вашем командир, как его, Засн. Загс… — Заксен Бранденбург, — вздыхает и чуть хмурится Кирс. — Точно. Кстати, — Элли едва ли не ложится на стол в стремлении оказаться поближе к Тистелле. — Говорят, что у вас с ним роман. Мысли Кирс взрываются фейрверками, разбрасываются ошмётками картонной упаковки и теряют разумные очертания. — Роман? Кажется, Ральф упоминал это слово… Книга? — едва не подскакивает Кирс, испуганно упираясь взглядом в девушку. — У нас с ним книга? Элли несколько раз моргает. — Только не говори, что ты правда не знаешь, что это такое. М-да… Роман — это когда мужчина и женщина встречаются. — Встречаются? Я встречаюсь по работе со многими людьми… — Да нет же! Роман — это когда мужчина и женщина встречаются, любят друг друга, спят вместе… — Спят? — тихо повторяет Кирс. Элли кивает головой. — Ну, он вчера уснул при мне, — неуверенно бормочет Кирс. Элли почти физически чувствует, как крутятся шестерёнки девушки, и прикусывает губу, бросая быстрый взгляд на время. — Нет, это немного другое, — она вздыхает. — Сейчас, подожди. Элли исчезает в другой комнате. В доме две комнаты и это очень неплохо по меркам этого города. Через какое-то время она возвращается, держа в руках небольшую книжицу и улыбаясь. — Вот. Здесь всё объясняют и наглядно показывают, что значит спать вместе. Только Ральфу не показывай пожалуйста, я сама. Да и вообще лучше никому не показывай. Можешь куда-нибудь спрятать? Они замирают на мгновение, услышав приближающиеся шаги, а затем небольшая книжка в спокойной обложке оказывается у Кирс под рубашкой, которая заменяет ей в выходной привычную форму Гончей. Кирс судорожно выдыхает, когда холодный предмет почти касается живота через майку, но тут же старается взять себя в руки, потому что дверь открывается никогда не перестающим улыбаться Ральфом. — Я вернулся. Э… Что-то не так? — он напряжённо смотрит на какую-то неестественно выпрямленную Кирс и Элли, которая с такой же неестественной улыбочкой смотрит на него. — Вовсе нет. Так ты принёс морковь? — Элли подходит ближе и с интересом поглядывает на пакет в руках парня. — Да, тут в общем морковь была только… Кирс пытается вслушаться, но часть разговора остаётся непонятой: они как будто говорят на своём языке. Кирс лишь мимолётно замечает взгляды, жесты, касания и, кажется, понимания с непроизнесённого полуслова. Это не покидает их двоих весь вечер. Но Кирс не чувствует себя лишней: и Ральф, и Элли вводят её в разговор, спрашивают о самочувствии, о добавке, о работе, пока всё в конце концов не перетекает в вечерние разговоры о весёлых историях из жизни. До тех пор, пока не запертая дверь не врывается в дом сильным ветром и дождём. Элли тут же подскакивает, но Ральф опережает, захлопывает и запирает дверь. — Кажется, это моя вина, — перебирая пальцы, тихо произносит Элли. — Но, может, это и к лучшему? Останетесь у меня на ночь? — Я не против, — Ральф чуть краснеет, за что получает несильный тычок. — Кирс, у тебя ведь, вроде, завтра смена вечером? Завтра смена действительно была лишь вечером, только… Честно говоря, Кирс не думала, что они задержатся в гостях так долго, а поэтому рассчитывала снова пойти помочь командиру, но в такую погоду пока она доплетётся до штаба от неё будет снова лишь больше проблем. Кирс неуверенно вздыхает. — А я не потесню вас? — Нет, что ты, — лопочет Элли, поглядывая на моющего посуду Ральфа. — Пойдём, поможешь мне приготовить постель. Ральф ляжет на лавке, а ты, если не против, конечно, со мной на кровати. — На кровати? Может, лучше на лавку лягу я? — Ну вот что я тебе говорил! — восклицает из кухни Ральф и появляется в дверях. — Она готова камень съесть, лишь бы другим удобно было! Кирс краснеет. Впервые ей кажется, что с ней что-то не так, хотя ещё в полиции некоторые старшие офицер роняли подобные замечания. — Ральф, — Элли укоризненно смотрит на парня, на что тот лишь пожимает плечами и с улыбкой вновь исчезает на кухне. — Всё с тобой нормально, Кирс. На самом деле, Ральф тоже такой же, — тихо шепчет она, а потом вдруг хихикает. — Ну или же он так решил влюбить меня в себя. Так что спишь со мной, и без всяких отговорок. Кирс тоже улыбается. Элли кажется доброй и открытой. А ещё сложной, но не так, как Бранденбург. А ещё кажется, будто она может не напрягаться хотя бы сегодня и здесь. Вскоре они ложатся спать, Ральф ещё что-то говорит — то ли им, то ли себе, а Элли загадочно улыбается и склоняет голову ближе. — Скажи «на новом спальном месте приснись жених невесте». Кирс хлопает глазами. — Ты что, не знаешь и кто такие жених и невеста? — почти с отчаянием бурчит Элли, ёрзая на кровати. — Нет, знаю. Просто… — Вот и отлично. Просто скажи и ни о ком не думай. Тебе нужно скорее заснуть, а утром обязательно расскажешь, кто приснился. Мне так говорила мама. А когда я сюда переехала, то мне снились голубые глаза, ну точь в точь как у Ральфа! Так что давай, говори и спи. Кирс какое-то время смотрит на Элли, перебирает в голове сотни причин глупости этой присказки, к тому же у них наверху никто так не делал, но прикрывает глаза и тихо бормочет: — Спокойной ночи, Элли, Ральф, — отворачивается к стене и закрывает глаза, слыша тихое подбадривание девушки. — На новом спальном месте приснись жених невесте. Элли что-то говорит Ральфу о том, что ему пожелали спокойной ночи, тот выпрашивает на ночь поцелуй и обещает приобрести ещё одну кровать (ну или стащить из штаба, что, впрочем, почти одно и то же), но Кирс, стараясь не забирать всё одеяло — одно досталось Ральфу, а другое девушкам пришлось делить на двоих — засыпает, стараясь не вертеть в голове образ уставшего командира, который, наверняка, в который раз будет допоздна сидеть над документами и дымить, словно его лёгкие еженощно восстанавливаются.