Дурные сны

      Торину казалось, что он видит сон… картинки мелькали в его голове, как сумасшедшие… прошлое. Все самое страшное.       Вот он встретил Фрерина после побега из Эребора. Живого. Даже не оцарапанного – он сам приказал ему заниматься спасением гномок, а не вставать на оборону Горы. И долгие несколько минут он держит Фрерина в своих руках. Где-то рядом отец, и матушку несут на сделанных наскоро носилках. И Дис совсем уставшая плетется за этими носилками. Двалин один из тех, кто носилки несет, иначе бы он взял на руки Дис. Непременно бы.       Дракон напал. Но они выжили. И даже дед выжил. Правда где именно в этой толпе Трор, Торин не знает. После случившегося, он не готов его увидеть.       – Я пытаюсь найти Элиниэль,– шепчет Фрерин, отстраняясь от Торина. – Я нигде ее не вижу.       Язык присыхает к небу, слова становятся вязкими как почти затвердевшее злато после плавки. Как сказать?..       – Ты что-то видел? Она была с лучниками… я никого из них не нахожу…       – Первое пламя Дракона убило всех лучников,– все же выдавливает из себя Торин и против воли прижимает к себе Фрерина, готового бежать прочь. Словно от этого можно куда убежать. И его дикий крик ударяет в плечо Торина.       Но кричат теперь везде, плач и стоны вокруг… потеряно не так много гномов – только эти лучники, и некоторые передавленные гномы в передней галерее. Дракон был великодушным, и не убивал всех.       Но потеря в душе каждого рвет на части – они потеряли Родину… И хотя это случилось только считанные минуты назад, все знают – что навсегда.              У костра без королевских шатров. От королевского статуса, у них только одиночество. Другие гномы ютятся рядом. Их много у каждого костра. У их костра только их семья. Еды не вдоволь. Ее не хватает. Охотится, когда у тебя нет лука, и времени, чтобы ставить силки, странное занятие.       Но Фрерин загнал оленя – его большую часть отдали гномкам и детям. У них осталось совсем мало.       Торин голодный уже два дня и снова ничего не ест. Перекладывает свою долю в тарелки сестре и матери. Незаметно.       Никто ничего не замечает. Отчаяние и боль. Тоска. Везде вокруг.       Обреченность и неизвестность. Что дальше? Что. Дальше?..       Фрерин садится рядом с Торином и передает ему свою тарелку.       – Ешь немедленно. Ты должен прийти в себя.       – Зачем?       – Ты наследник, Торин! И если отец и дед обезумели от горя и ничего не могут сделать и решить, что делать – это должен сделать ты! Посмотри вокруг! Горы нет, она потеряна! Но Эребор остается здесь. Эребор – не место, а народ. Это твой народ. Это наш народ. Поешь, Торин! – добавляет он уже без прошлой решимости. – Поешь, и мы придумаем, что делать…       Мория. Битва. Звон и скрежет металла такие громкие, что закладывает уши. Фрерин бросается вперед без раздумий. Он не пережил потерю Элиниэль, он ищет смерти каждый день. Безотчетно. Где бы ни был. На охоте, или работая с гномами… и тем более здесь – когда до смерти всего пара шагов.       Ищет, но не жаждет ее. Поэтому дерется за двоих, троих. И не берет его орочий клинок. И стрелы отскакивают от доспехов.       Но невозможно избегать смерти вечно. И она приходит к нему, как верная служанка, и клинок попадает по его лицу.       Торин видит это. Но он далеко. Он кричит и пытается подобраться ближе. Но его теснят.       И последнее, что он видит. Как мощным ударом прямо в грудь, мнется доспех, ломается сталь.       Он видит, как Фрерин падает.       Торин закричал и очнулся. Тиана взяла его за руку, и Торин слабо пожал ее в ответ.       – Все хорошо, отец. Все прошло…       Она быстро наклонилась и поцеловала его в лоб. Жар у него спал. Лихорадка оставила его так же внезапно, как до этого пришла.       – Фрерин,– беззвучно выдохнул Торин. Куда-то делись все его силы, и даже чтобы сказать одно имя вслух – их совершенно не было.       – Он жив. Да, отец, он выжил.       Торин обессилено закрыл глаза.       – Сколько я без сознания?       – Неделю уже. У тебя лихорадка была сильная, в себя не приходил. Но теперь все хорошо будет.       – Все будет хорошо,– эхом отозвался Торин, но сам себе не поверил. **       Торин был злой. Таким злым его никто и никогда не видел. Он ничего не сказал тем, кто ждал его за дверьми. Прошел мимо них, словно их не существовало. Накинул в коридоре на себя плащ и вышел из дому.       Он шел не останавливаясь очень быстро, не сбавляя темп. И остановился, только когда уже покинул город и дошел до ближайшего леса. Его немного отпустило. Он огляделся по сторонам. Посмотрел на оставшийся вдалеке город. Но не повернул обратно. Решил немного прогуляться по лесу и подышать. Лес поначалу был редкий, и больше здесь было кустарников и высокой травы, чем деревьев. А по опушке росли высокие красивые цветы. Ярко-синие и темно-серые.       Среди этого великолепия на земле сидела Илэйн. Он не сразу ее заметил, а она его не заметила вовсе. Перед ней лежал уже нарванный букет, и она отдыхала перед обратной дорогой.       И тут не найти одиночества. Но внезапно Торин не хотел одиночества. Если бы он умел рисовать картинки, какие рисовала мама Тианы, он бы нарисовал вот этот миг. Зеленую высокую траву и гномку в старом сером платье. Она расплела свои волосы, и они падали у нее по плечам мелкими волнами.       – Илэйн,– позвал он ее. Она вздрогнула и вскочила на ноги. – Я напугал тебя? Ты хотела побыть одна?       – Напугалась,– ответила она с виноватой улыбкой. – Я просто гуляла… все только о том, что скажет Гэндальф и говорили… обсуждали то и потому… я больше не могла это слушать. Присядете?       Она кивнула на небольшое покрывало, расстеленное на земле. Торин машинально сел. Она села рядом и, взяв в руки свой букет, нервно стала обрывать листья со стеблей.       – Послезавтра мы возвращаемся в Синие горы.       – Я должна дать ответ…       – Илэйн,– Торин опустил руку поверх ее руки, заставляя перестать обрывать несчастные цветы. – Мы отложим этот разговор до возвращения домой.       – Что-то изменилось? Гэндальф вас уговорил?..       – Уговорил на что? – мрачно спросил Торин.       – Что еще может быть нужно этому волшебнику? Он следит за порядком во всем Средиземье… Гора в лапах Дракона, очевидно, по каким-то причинам его не устраивает.       – Словно это так легко пойти и вытащить оттуда эту тварь… и убить ее… и с армией в десять тысяч гномов – это едва ли возможно. Да армии у меня нет, и взяться ей неоткуда.       – Но ведь Эребор – это главное королевство. Все остальные гномы присягали на верность эреборскому королю… если вы позовете…       – Илэйн,– мягко остановил ее Торин. – Я не хочу теперь об этом говорить.       Он немного помолчал, но потом все равно заговорил о том же.       – Фрерин готов рисковать своей жизнью и жизнью своего сына. Как странно… мы никогда не были с ним похожи. И эти долгие годы не сделали нас более похожими. Но он прожил их как последний наследник королевского рода, думая, что я умер, он грезил, что вернет Эребор сам… теперь, он готов вернуть Эребор вместе со мной.       – А вы не готовы?       – То, что они предлагают – это безумие. Самоубийство. Не хочу.. не хочу об этом говорить… иди сюда,– он притянул ее к себе ближе и прижался к ней, спрятал лицо у нее на плече, зарывшись в ее золотистые волосы. И она поспешно обняла его и погладила по спине.       Как приятно было чувствовать себя не одиноким. У него был брат, был племянник тут, лучший друг и дочь. И все они, исключая Фрерина (тот был настроен решительно и твердо) были готовы поддержать его в любом решении. Но все равно, он не хотел бы сейчас оказаться рядом с ними. Словно рядом с ними, он должен был быть сильным, не показывать своей слабости, нерешительности, своего разумного сомнения и своих страхов. Он никому из них не сказал, и не скажет о тех дурных снах, что снились ему все это время. О постоянном страхе потерять своих любимых племянников из-за этой Горы. Но он сказал об этом Илэйн. Он странно доверял ей. И странно хотел быть рядом с ней. Он не думал об этом, но он обрадовался, когда увидел ее в этой траве.       Ей и самой не хватало этого. Просто быть рядом с ним. Просто обнять его и никуда не отпускать. Пока он болел, она так и не решилась прийти, чтобы ухаживать за ним. Двалин и Тиана были рядом с ним. От нее никто этого не ждал – ведь кто такая была она? Всего лишь сестра его дочери. Пару раз она все же помогала им, дежурила у его кровати днем, но это все было совсем не то… она не чувствовала себя вправе быть рядом с ним все время его болезни… хотела и не могла… словно ей нужно было его разрешение. Ведь если бы она настояла – о них бы стали говорить…       – Вы еще не оправились после болезни, ведь только утром очнулись, еще не пришли в себя после того, как узнали, что брат жив… вам рано принимать решения.. и разговор этот тоже нужно было отложить… кто бы поберег вас?       Торин медленно отстранился от нее и посмотрел ей в глаза.       – Ты побереги.       Она протянула к нему руку и провела ею по его волосам. А потом она приблизилась лицом к его лицу и поцеловала его в губы.       Он хотел отстраниться, но она удержала его за плечи.       – Вы ведь хотите этого…       – Но это неправильно.       – Чем же это неправильно? Вы передумали брать меня в жены? Это не имеет значения. Приедем в Синие горы и решим… это все не важно. Есть здесь и сейчас. И здесь и сейчас, я нужна вам… и я хочу вас… пожалуйста, перестаньте мучить себя долгими думами… вы ведь сами мне сказали – нужно жить… живите и вы!       И она снова поцеловала его.       Он не торопил ее, но все время после того, как это случилось между ними в первый раз, он хотел ее поцеловать. Почувствовать вкус ее губ. Разделить с ней еще одну близость. Чувствовать себя живым. Любить…       И он ответил на ее поцелуй…