Дурные сны

      Тиана быстро шла на поправку. О том, что случилось между ними, они больше не говорили с Торином. Он не мог отделаться от мысли, что поцеловать ее было неправильно, и сам не мог понять, почему так думал.       Тиана любила его. Она была его женой. И для того, чтобы так и оставалось, нужно было всего лишь пойти к контористу и сказать, чтобы он оставил лист.       Дело было в том, возможно, что он еще не до конца отказался от возможности отправиться в Эребор. Сам для себя еще не понял, стоит ли Тиана того, чтобы ради нее отречься от своего дома и того, что восемьдесят лет составляло всю его жизнь – надежды.       Он был не готов принять это решение.       До весны.       На следующий день, когда Кили окончательно пришла в себя, у них была серьезная разборка. Дис даже переколотила несколько тарелок, чтобы отчетливее обозначить то, что думает по этому поводу! И в частности по поводу поведения Фили. Отправиться в лес зимой, чтобы просто посмотреть пещеру! Бросить сестер и пойти на гулянку! Разве так она их воспитывала?! Безответственно и глупо!       Тиану в эту разборку не втягивали – ей, в конце концов, досталось больше всех, да и была она младше всех – толку что уже гномья жена – одним словом, еще совсем девочка.       Собака, что вывела их из лесу, осталась жить у них. Что стало еще одним поводом для Дис поругаться. Хотя это была какая-то удивительно воспитанная собака – она никуда не лезла без спросу, дни проводила на улице и возвращалась только к вечеру, не требовала еды, а с каким-то достоинством просила. После благодарила и устраивалась на коврике у входной двери. Так что даже Дис – которая всю жизнь терпеть не могла собак – смягчилась.              Торин в задумчивости возвращался с работы домой. Время было послеобеденное – его отпустили пораньше, словно он о том просил. И он раздумывал, не пойти ли в трактир выпить пива, или все же вернуться домой. Хотя между ними с Тианой и повисло какое-то неразрешенное недопонимание, а все же рядом с ней ему было просто и спокойно.       Он увидел их собаку и остановился, но она пробежала мимо него и остановилась рядом с какой-то незнакомой гномкой, принюхиваясь и ластясь к ней, как к своей хозяйке.       – Неужто это твоя собака? – проговорил Торин, подходя ближе.       – Моя.       – Она третьего дня спасла мою жену и племянницу, и осталась с нами жить.       – Она сбежала от меня несколько дней назад, наверное, чтобы спасти их. Ах же ты,– она потрепала собаку по загривку, присаживаясь возле нее.       – Будет жалко с ней прощаться,– сказал Торин машинально, чтобы поддержать разговор. Хотя в том и не было нужды, но отчего-то он задержался.       – С ней не обязательно прощаться. Она останется с вами, если вы этого хотите,– гномка поднялась на ноги и поправила на голове платок. – Меня зовут Илэйн. И я сестра вашей жены.       – Ого,– протянул Торин. Его не удивило, что гномка его знает – во всех Синих горах, да и во многих других местах, его легко узнавали, но то, чем обернулась случайная встреча. – Двоюродная сестра?       – Да, родных у нее нет.       – Тиана говорила, что ты пропала без вести.       – Так ей сказала ее мама. Я не пропадала, я отправилась путешествовать. Но мы сильно поругались, и, наверное, поэтому, она так сказала. Хотя я присылала ей весточку из Рохана, и из Железных холмов…       – Теперь спросить не у кого. Ее мама умерла. А дом сгорел.       – Я не слышала про дом. Про смерть да… и про вашу женитьбу. В дальней деревне о том только и говорят, что Торин Дубощит взял в жены молодую… слишком молодую,– добавила она как будто в сторону,– гномку-сироту. Я бы никогда не поверила, что это Тиана, но уж больно у нее редкое имя.       – Отужинаешь с нами? Сегодня, кажется, Тиана готовит.       – Я с радостью повидаюсь с сестрой. И…– она хотела сказать еще что-то, но резко оборвала себя на полуслове. – Да, с радостью.       – Тогда идем. Где ты остановилась?       – К слову, еще нигде.       – Останешься у нас,– заключил Торин спокойно. – Мы живем в доме моей сестры пока, но место найдется.       – О нет, это было бы очень неудобно. После ужина, если вы будете так любезны, вы проводите меня в ближайший приличный трактир.       – И все же, я бы настаивал…       – Не нужно, прошу вас. Если настаивать будет король, я не смогу отказать, но я правда не хочу приносить неудобства, и это будет неправильно.       – Хорошо,– улыбнулся Торин. – Но хотя бы вещи.       Илэйн протянула ему небольшую дорожную сумку, которая оказалась достаточно тяжелой.       – И как твое путешествие?       – Вы ведь не это хотите спросить? Вы хотите спросить, видела ли я Эребор?       Торин промолчал.       – Я видела. Издали. Я была в Озерном городе. Там живут люди – беженцы из Дейла. Они ненавидят гномов. Оттуда видна Гора.       Илэйн даже остановилась, и глаза ее наполнились слезами.       – Одинокая Гора.       – Ты родилась там?       – Нет, спустя несколько лет. Но мои родители поженились там. Там родился и погиб мой брат. Видит Небо, я всю жизнь ненавидела Эребор. Словно это Гора была виновата в его смерти, в том, что родители умерли совсем молодыми, от горя и лишений… но когда я увидела его даже издали… вот здесь,– она похлопала себя по груди,– что-то проснулось.       Она тяжело выдохнула и посмотрела на Торина. Выражение ее лица переменилось. И Торин заметил это.       – Как Тиана? – спросила Илэйн поспешно.       – Хорошо.       И выражение ее лица, и этот вопрос сразу за ним… Торину показалось, что это зависть… Многие гномки хотели бы стать его женами… да только он не хотел этого никогда.       Но не объяснять же теперь всего Илэйн. Тем более что всего он и сам не знал.       До весны еще было далеко.       Тиана была счастлива, как никто никогда не был. И смотря на ответную радость Илэйн, Торин не мог поверить, что она завидовала ей. До ужина еще было далеко, и Тиана даже не приступала к готовке. Дис не было дома, и готовить вызвалась Кили, чтобы дать возможность сестрам наговориться.       Торин бы и хотел послушать о путешествии Илэйн, но не стал мешать им, и приткнулся в кухне. Кили ловко управляясь с картошкой и мясом, словно только этим всю жизнь и занималась, смерила его долгим взглядом.       – Ты будто погрустнел, Торин. Но радости на твоем лице точно нет.       – Так не ко мне вернулась сестра, чего мне радоваться.       – За счастье своей жены.       Торин выдохнул.       – У меня какое-то странное чувство. Наша собака признала в Илэйн свою хозяйку. Она сказала, что та убежала несколько дней назад из соседней деревне, где в то время была Илэйн. Убежала, специально, чтобы спасти Тиану?       Кили пожала плечами.       – В жизни всякое бывает.       – И Илэйн оказывается сестрой Тианы.       – Ты ей не веришь?       – Верю. Тиана ведь признала в ней сестру. Но все равно… неспокойно мне.       – Как по мне, ты слишком много думаешь.       – И что прикажешь делать? – усмехнулся Торин.       – Отвлечься. Можно сходить за водой из колодца.       – Так бы сразу и сказала,– Торин поднялся на ноги и, взяв ведра, вышел из дому.              Ужин прошел тихо и мирно. Кили приготовила действительно вкусный пирог, чем немало удивила Дис – не давая дочери готовить та думала, что дочь вовсе не умеет готовить. Но Кили была смышленой.       Илэйн рассказывала о своих путешествиях. Как она прибивалась к разным караванам. Покупала в одних городах сувениры и продавала в других, так ей не просто хватало денег, а она смогла немного даже накопить. Она рассказывала, как половину времени она проводила в мужском платье, чтобы избежать многих проблем. И даже научилась стрелять из лука. Собака прибилась к ней где-то у Белого города, и с тех пор всегда рядом. Верный помощник и друг.       – Я так и назвала ее Мелон,– закончила она рассказ и оглядела присутствующих. У стены она заметила небольшую пианолу,– вы играете?       – Нет, достали для Кили, а она предпочла скрипку.       – Можно мне?       – Конечно. Мы с удовольствием послушаем!       Илэйн встала из-за стола и присела за пианолу, открыла крышку и посмотрела на клавиши, попробовала некоторые из них. Звук был расстроен. Но не сильно. Почти даже незаметно.       Потом она начала играть.       Дис тоже почувствовала это. Хотя она уже не помнила.       А Торин и Двалин обменялись долгим взглядом. По коже Торина прошелся озноб. Он тяжело сглотнул воздух.       Это была последняя песнь Эребора – сочинение, написанное в Горе каким-то престарелым гномом за несколько месяцев до дракона. Оно называлось «грусть по любимой» было написано им по случаю смерти своей жены. И так полюбилось оно королю, что его часто играли в эти месяцы, хотя оно и было грустным.       После потери Эребора никто не вспоминал об этой «грусти», и сейчас Торин слышал ее впервые после. Но оказывается, он помнил.       И звучала эта «грусть» теперь как гимн обездоленным гномам, лишившимся Родины, заунывное песнопение по потерянному дому.       – Откуда ты знаешь эту песнь? – спросил Торин сухим голосом, когда Илэйн закончила играть.       – Моя мама сохранила многие ноты из Эребора,– пояснила за сестру Тиана. - Она сама играла на пианоле и научила Илэйн.       Вот что значит взять в жены ту, чья мать всегда чтила традиции Эребора и мечтала вернуться. Да она сама по себе живое напоминание о том, что ради нее он отрекается от Родины.       – Вижу, я расстроила вас,– поспешно сказала Илэйн, закрывая крышку и поднимаясь на ноги. – И время уже позднее, я бы уже пошла отдыхать.       – Ты разве не останешься здесь? Мы можем постелить тебе в гостиной, Илэйн?       – Нет, родная моя, я переночую в трактире.       – Я провожу тебя,– сказал Торин, помня ее просьбу.       – Я пойду с вами! – воскликнула Тиана.       – Нет! – резко отозвалась Илэйн. И резкость ее голоса удивила не только Тиану, но даже и Дис с Кили. – Оставайся. Меня проводит твой муж, а мы встретимся завтра, и еще долго будем говорить. А сегодня я очень устала и хочу отдохнуть.       Торин положил руку на плечо Тиане, не давая ей встать и обрывая ее на полуслове – она собиралась и дальше спорить с Илэйн. Но в ее голосе он почувствовал что-то такое, что заставило его это сделать.       Проводить ее мог и Фили, в конце концов, но она просила именно Торина. И здесь было что-то… и Торин не понимал что. Но не мог противиться этому. Так бывает, что сердце чувствует то, что разум еще не в силах понять.       – До завтра, сестра,– покорно опустила голову Тиана.       – До завтра,– Илэйн кивнула всем и вышла из комнаты, прошла по коридору и быстро накинула на себя одежду.       Торин вышел следом.       – Я могу вас еще кое о чем попросить?       Торин кивнул, переобувая домашнюю обувь на зимние сапоги.       – Я оставлю свои вещи здесь. Там все мои деньги и я бы не хотела рисковать ими и нести их в трактир.       – Хорошо. Стоило сказать раньше,– Торин кивнул на ее поклажу, что все это время стояла в коридоре, недалеко от входной двери. – Двери здесь не запирают.       И он быстро отнес ее сумку в их комнату и положил под кровать.       Илэйн ждала его на улице.       Погода была замечательная. Луна ярко светила с небосклона и отражаясь от снега, она освещала все вокруг. Снег серебрился. Мороз был небольшой, а ветра совсем не было. Хорошая погода, чтобы прогуляться.       Торин подумал, что так и не наведался в тот трактир, где его предали. И повернул дорогой в другую сторону – там был еще один вполне приличный трактир.       – Извините, что доставляю вам неудобства… я бы и сама могла найти дорогу. Я еще помню, куда идти.       – Ничего страшного. Хорошо прогуляться перед сном.       – И все же… я бы не стала просить вас об этом, если бы не одно дело… один разговор, который я не могу откладывать.       Торин повернул к ней голову, не сбавляя шага. Илэйн не смотрела на него. Она смотрела прямо перед собой. Она была бледна – хотя это ему могло только показаться в неверном лунном свете.       Она хотела поговорить с ним сразу, когда только встретив его, она уже условилась, что именно он проводит ее до трактира. И не сделала этого сразу, потому что прежде хотела увидеть Тиану.       Все это Торин понял. Но так и не понял, не смог придумать, для чего ей нужно было с ним разговаривать. О чем?       Они зашли в трактир, и Илэйн сняла для себя комнату. Торин кивнул было на несколько свободных столиков.       – Нет, прошу вас, с глазу на глаз.       И он пошел за ней. В ее комнату.