Жизнь с ней – это...

Каждый день, проведенный с Эренель, для Соласа был настоящей борьбой с самим собой. Она любила его всем своим юным сердцем, баловала орлейскими пирожными, слушала и впитывала всё, что он говорил ей, согревала его в холодные вечера. Делала почти всё только ради его одобрения. Он же не мог признаться ей даже в том, что солгал о положительном влиянии тех эльфийских артефактов, что они находили повсюду, на Завесу. И продолжал лгать ей каждый день на протяжении года, с самого их знакомства. Последней каплей стал Храм Митал. Там, посреди опустевшего источника он звал её по имени, пытаясь понять, жива ли она. Он был готов рассказать ей всю правду, что держал при себе, только бы она открыла глаза, и когда она это сделала он смог лишь спросить: «Как... как ты себя чувствуешь?» Потом, уже в Скайхолде, он наконец начал в полной мере осознавать произошедшее. Инквизитор, его vhenan, та, что значила для него целый мир — без раздумий отдала себя в услужение Митал. «Что ты собираешься делать с этой силой?» — спросил он её. «Я верну всё как было». — всё так же — без тени сомнений ответила она. Больше так продолжаться уже не могло. Солас отвёл её в одно место — красивое и тихое, где были только она, он и его ложь, которую маг по ошибке назвал правдой. «Ar lasa mala revas». — сказал он, смотря на её чистое, свободное от рабской метки лицо. «Ты такая красивая». — добавил он прежде чем Лавеллан потянулась за поцелуем, которому он не смог отказать — тягучему и сладкому. Болезненному. А затем Солас ушёл, стараясь заглушить её мольбы — Солас, прошу, я люблю тебя — напоминанием о долге, что камнем висел на душе. Всю дорогу назад он без конца убеждал себя, что сделал это ради неё, чтобы ей было легче, но не видел за этими убеждениями истинного, немного эгоистичного мотива. У его битвы не было хорошего конца, и пускай она лучше ненавидит его, пока есть время, чем изменится бесповоротно, убив на корню в себе то, что делало из неё то единственное дорогое, из-за чего он засомневался в правильности своих решений.