Глава 30. Когда море не радует
20 декабря 2020 г. в 03:20
Вскоре Эрендис увезли в Пеларгир. Она категорически не хотела расставаться со старшим сыном, и ему все же пришлось уехать вместе с ней. Впервые летнее море не радовало его. БОльшую часть дня он проводил с матерью, и его сердце разрывалось от сострадания к ней и тревоги за Инзиль. Каждый день он ожидал сообщения от Принца о том, что шпиона умбарцев вычислили и обезвредили, но пока известий не было. Наконец, спустя почти три недели, он получил долгожданное письмо о том, что человек, передававший в Умбар сведения, задержан. Кирион надеялся, что теперь Король отправит экспедицию на юг, но тот решил дождаться начала осени. Узнав об этом, юноша пришел в отчаяние, и, если бы их с Элессаром не разделяли десятки миль, то, возможно, пошел бы к Королю снова.
В конце концов, после тяжких раздумий, он решился. Около недели он по несколько часов в день загорал на безжалостном южном солнце, пока его кожа не потемнела. “Если бы у меня еще были черные глаза, как у отца”, — размышлял он, глядя на себя в зеркало. Но с этим ничего было не поделать, приходилось превращаться в умбарца со светлыми глазами. В один из вечеров, он зашел к брату.
— Фэамир…
Тот взглянул на него.
— Слушай, зачем же ты так себя изжарил?..
— Это необходимо. Я сейчас тебе кое-что расскажу… Обещай, что никому не скажешь.
— Ладно.
— Я уезжаю. В Умбар.
— Ты с ума сошел?!
— Нет. Никто не знает о том, какие причины заставляют меня спешить… Король ничего не собирается делать до осени. Да и если он просто пошлет в те края армию — для Инзиль это будет смертельно. Дедушка сказал, что меня не пробовали освободить, так как было невозможно сделать это неожиданно и молниеносно. И при первой же угрозе для себя Гнаружин перерезал бы мне горло. Если он узнает о том, что в Харондор или Умбар прибыло гондорское войско, он просто убьет ее.
— Шпиона повязали.
— Не будь таким наивным. У него хватает шпионов попроще. В Пеларгире они точно есть. И если воины начнут садиться на корабли или отправятся пешком через южный Итилиен, ему быстро станет это известно.
— Что ты хочешь сделать?
— Поехать туда.
— В одиночку? Ты смеешься?
— Нет, Фэамир. Скорее, мне хочется выть. И если ты помнишь, отец сумел однажды в одиночку прикончить харадского царя… Я должен попробовать.
— Хочешь прикончить Гнаружина?
— Например. Буду смотреть на месте по обстоятельствам. Но без этого, похоже, не обойтись.
— Кирион, тебя убьют.
— Я должен попытаться.
— Что будет с мамой и Дедушкой, если ты умрешь?
— У них есть ты и Амариэ. Фириэль и Эарвэн, у которых все хорошо… Я не могу принести в жертву Инзиль и ребенка.
— Каков твой план?..
— Я уже выгляжу довольно смуглым. Если бы не глаза… Я пойду в матросы на корабль, отправляющийся в Умбар. На это шпионы князя точно не обратят внимания. В Умбаре куплю местную одежду и отправлюсь туда. Гнаружин иногда уезжает… Это шанс убить или обезвредить его.
— А ты уверен, что у его людей нет приказа убить Инзиль, если с князем что-то случится?
— Я ни в чем не могу быть уверен. Но я не могу сидеть и бездействовать.
— Кирион, неизвестно, спасешь ли ты Инзиль, а вот маму ты добьешь.
— Я скажу, что уезжаю в Минас-Тирит.
— Она быстро узнает, что это не так.
— Отец рассказывал мне, что однажды, чтобы не беспокоить мать, написал ей заранее письма. Я сделаю то же самое. Мама будет считать, что у меня все в порядке.
— Кирион, тебя быстро хватятся, и все выяснится.
— Надеюсь, все же не сразу.
— Послушай, даже если у тебя получится прокрасться к Инзиль, как ты похитишь женщину на восьмом месяце?
— Я же сказал, что буду думать и решать на месте.
— Нет, Кирион, это безумная затея. Ты просто выбросишь свою жизнь.
— Кем я буду, если не попытаюсь ее спасти?
— Все должно быть разумно.
— Я должен, Фэамир.
— Нет. И… если ты не выбросишь эту дурацкую затею из головы, я все расскажу дедушке Минастану, и он прикажет запереть тебя.
— Только попробуй! Ты же обещал…
— Обещал. Но ради мамы я сделаю это.
— Тогда между нами все кончено.
— Ты готов поссориться со мной, потому что я не хочу, чтобы больная мама умерла от горя?
— Я хочу, чтобы мама жила долго и была здорова. Но она давно не хочет жить, и тем более жить как сейчас. Я не могу принести Инзиль в жертву даже ради мамы. Она спасла мне жизнь, зная, что отдаст за это свою. Если бы не она, я был бы мертв, и мама бы никогда меня больше не увидела.
— Ты уже готов и маму свести в могилу из-за своей умбарки? Зачем нужно было спать с ней?
Побелевший Кирион ударил брата по лицу.
— Замолчи. Посмотрел бы я на тебя на моем месте.
— Я лучше бы умер, чем спал с дочерью Гнаружина!
— Иди. Иди и донеси на меня. Минастану, Элессару… Да кому хочешь. Но если меня запрут, наутро меня не будет в живых. Запомни эти слова.
Фэамир не испугался и отправился прямиком к Минастану.
— Что значит собирается уехать? — переспросил дед.
— Он хочет пойти матросом на корабль.
— Глупость какая. Все же у него что-то случилось с головой.
— Он настроен очень решительно. Его нужно остановить любой ценой.
— Небо. Что ему нужно? Я еще понимаю, после смерти отца… Но сейчас? Наследник Итилиена. Потенциальный Блюститель. В него влюблена старшая дочь Короля, в конце концов.
— Милорд. Я знаю, что он хочет уйти в море. Он сам признался мне в этом. Я пытался отговорить его, но он не захотел меня слушать.
— Какой эгоизм! А как же мать, которую и так из-за него парализовало?!
— Все же в болезни мамы он не виноват. Если бы Король не отправил его в Харондор и его не похитили там, то…
— Она просила его вернуться. Он же, видите ли, не захотел быть обязанным Королю. А потом сам же на него кидался.
Скоро к Кириону постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату вошли Минастан и несколько гвардейцев.
— Что это значит? — Кирион сидел за столом и что-то писал.
— Ты помещаешься под домашний арест.
Юноша сжал кулаки. “Рассказал… Поросенок!”
— Вы не имеете права, милорд. Я лорд и не ваш подданный. Я не совершил никакого преступления. Это беззаконие, — стараясь говорить как можно спокойнее, произнес он.
— Ты мой внук. Этого достаточно.
— Я совершеннолетний.
— Судя по твоему поведению в последнее время, ты нуждаешься в постоянном надзоре. Сдай оружие.
— Нет.
Минастан сделал гвардейцам знак. Те подошли к стойке и забрали меч.
— Ваш кинжал, милорд? — обратился к нему начальник караула.
— Вы понимаете, что сейчас нарушаете закон?..
— Я выполняю приказ. Если это противозаконно, то за это отвечаю не я, а лорд-Наместник.
К Кириону подошли еще два гвардейца.
— Что я сделал, что Вы поступаете со мной, как с преступником? — Он взглянул на деда.
Тот не ответил. Гвардейцы железной хваткой взяли юношу за запястья, и начальник караула снял у него с пояса кинжал. Кирион не сопротивлялся.
— Так как ты не в себе последнее время, возле тебя будут постоянно дежурить два гвардейца.
— Я хочу быть один.
— Я должен быть уверен, что ты не наложишь на себя руки.
“Все рассказал…” — Кирион горько усмехнулся.
Он стоял и смотрел, как ставни в его комнате запирают на замок.
— Зачем столько возни, милорд… У Вас есть настоящая тюрьма. Отправьте меня туда. В пеларгирской я еще не сидел…
— Не умничай.
— Сколько времени я буду заперт?..
— Пока не образумишься.
— Тогда у меня будет к Вам просьба, милорд. Избавьте меня от Вашего общества. Я не желаю Вас видеть. Отныне я не буду разговаривать ни с Вами, ни с Фэамиром. Этого Вы у меня не отнимете.
— Я сам буду решать это. — Минастан подошел к столу и взглянул на бумагу, которую писал внук. — Ты еще и решил оставить для мамы письма, якобы из Минас-Тирит, обманщик?!
— Уйдите.
Тот взглянул на Кириона, кивнул гвардейцам и вышел из комнаты. Юноша сцепил руки и положил их на стол.
— Как он? — спросил Фэамир у деда.
— Разобиделся. Заявил, что не желает разговаривать. Ни со мной, ни с тобой.
Фэамир расстроенно кивнул. Впервые в жизни он поссорился с братом, которого очень любил, и теперь чувствовал себя довольно скверно.
— Жестоко, конечно…
— Жестоко? Это он повел себя жестоко. Не вернулся с матерью из Харондора, потом…
— Простите, милорд, но когда он не вернулся, Вы же сами сказали, что он поступил правильно, не став нарушать королевскую волю.
— Я думал, он чтит Короля. Но после того, что он позволил себе на суде, а также его совершенно ненормальная выходка в королевских покоях, говорят о другом. Если бы не великодушие и милосердие государя, он бы сейчас сидел в камере для государственных преступников… — Минастан встал, подошел к окну и теперь смотрел на море. — Он не вернулся из упрямства, и теперь мама страдает из-за него. Сейчас же он вздумал еще и сбежать. Мне жаль, что он наследник принца Фарамира. Будучи настолько безответственным, он не сможет стать хорошим правителем Итилиена и, тем более, Блюстителем. Хотя задатки у него были очень хорошие. Но это чересчур мягкое воспитание и потакание капризам испортили его. Он слишком много думает о себе.
— Мне кажется, что Кирион не такой, милорд. Просто... пребывание в плену подкосило его.
— Он уже давно в Гондоре. За это время можно было попробовать взять себя в руки, а он даже не пытается.
На следующий день гвардейцы сообщили Минастану, что юноша ничего не ест, почти не пьет и игнорирует всякую попытку заговорить с ним.
— Что он делает?
— Читает, но в основном или сидит и смотрит в одну точку, или встает и начинает ходить по комнате.
— Ненормальный, — в сердцах пробормотал Минастан.
Фэамир вздохнул и отправился к себе, где написал письмо Принцу с просьбой при первой возможности приехать в Пеларгир. Спустя шесть дней Фарамир прибыл в дом наместника Пеларгира.
— Что случилось? — спросил он у выбежавшего навстречу Фэамира.
— Кирион хотел уехать в Умбар. В одиночку. Это стало известно дедушке Минастану, — юноша слегка покраснел, — и он велел запереть его.
Принц покачал головой.
— Он ничего не ест. Мало пьет. Гвардейцы говорят, что ему совсем худо.
— Почему ты не возле него?!
— Он не хочет меня видеть.
Фарамир направился к комнате внука настолько стремительно, насколько позволял его возраст. Его пропустили внутрь. Истощенный Кирион лежал в постели с полузакрытыми глазами.
— Кирион, мальчик мой, что же ты с собой делаешь?.. — Дед положил ладонь на его холодный лоб и провел рукой по волосам.
Юноша улыбнулся.
— Вы приехали…
— До чего ты себя довел… Тебе, наоборот, нужно было есть, чтобы оправиться после кровопотери… Принесите бульон. — Принц обернулся к стражникам.
Скоро пришел слуга с подносом.
— Остудили немного?
Слуга кивнул.
— Давай… — Фарамир усадил внука и протянул ему чашу.
Тот послушно сделал несколько глотков.
— Пока больше не могу… — Он опустился на подушки.
— Хорошо. Передохни немного. Надо потихоньку выпить все.
— Пусть они уйдут…
Принц взглянул на стражников.
— У нас приказ от лорда Минастана. Лорд Кирион угрожал, что наложит на себя руки.
— Я останусь с ним, — веско произнес Принц.
Гвардейцы с поклоном вышли.
— Как они мне надоели… Они не оставляли меня ни на секунду. Даже в уборную приходилось ходить со свитой. — Кирион усмехнулся. — Что в Столице, милорд?
— Ты о шпионе Гнаружина?
— Например.
— Он оказался хитер, но не умен. Как это часто бывает.
— Кто же это был?
— Один из писцов-секретарей. В основном он помогал лорду-Казначею.
— Вот как?.. А лорд-Казначей не помогал ему?..
— Он клялся, что не знал о двойной “службе” своего помощника.
— Вы ему верите?
— Да. Он не слишком приятный человек, но Элессару он предан довольно искренне. То, что он не любит нашу семью, не делает его сразу негодяем. Арантар сам был потрясен этим.
— Как его поймали?
— Созвали Малый Совет, где якобы должно былот обсуждаться положение в Умбаре и сопредельных харадских княжествах. Финдегил вел протокол заседания. Который потом спрятал у себя в кабинете. Там была засада из по очереди дежуривших Эделиона, Инголда и Хирлуина, а также Даэрона. Во вторую ночь он явился. У него оказался слепок с ключей Финдегила. — Принц усмехнулся.
— Почему Вы смеетесь? — в свою очередь улыбнулся Кирион.
— Ему “повезло” попасть в лапы к Эделиону. Не знаю, правда или нет, но, говорят, у писаря случилась медвежья болезнь.
— Да, неожиданное явление Эделиона в темноте может оказаться очень сильным зрелищем, — согласился Кирион.
— Заставить его признаться не составило особого труда. Как и арестовать его посредников. У него было два человека в Минас-Тирит и еще несколько — в Пеларгире.
— Думаю, у Гнаружина в Пеларгире не несколько человек… О Небо!..
— Что такое? — Фарамир сжал его руки.
— Если арестовали людей в Пеларгире, они могли дать знать Гнаружину! Он может расправиться с Инзиль.
— Элессар не настолько глуп. Арестовали только тех, кто был в Столице. Остальные люди известны, и за ними теперь присматривают. Но, полагаю, те пока еще не знают о том, что их раскрыли.
— Они тоже не идиоты, раз столько времени не попадались!.. — Глаза Кириона ожили и теперь лихорадочно блестели.
— Если Гнаружин хотел наследника, рожденного от тебя, он не будет так легко избавляться от беременной дочери.
— Он может ее спрятать! Сейчас я знаю, где она. Кстати, милорд… Вы… привезли Палантир?
— Да. Но Гнаружин прекрасно знает, что тебе известно это место, и ближе к родам он может перевезти ее еще куда-нибудь и без ареста его шпионов.
— Я хочу увидеть ее. Пожалуйста, милорд, это не каприз. Я лишь хочу убедиться, что она жива, и с ней более-менее все в порядке…
— Тебе нужно немного прийти в себя. Лучше не пользоваться Палантиром в таком состоянии.
— Пожалуйста…
— Пей. — Дед снова протянул ему чашу.
Кирион послушно выпил еще.
— Пожалуйста.
— Давай завтра. Никто не знает, что у меня есть Палантир, кроме тебя. Я не хочу, чтобы это стало известно лорду Минастану, как и кому-либо еще.
— Милорд, Дедушка…
— Успокойся. — Фарамир поцеловал его в лоб.
— Я не смогу успокоиться…
— Я побуду с тобой. — Дед снова погладил его по голове.
Принц не ошибся: скоро Кирион все же уснул. Когда он вышел из комнаты, его ждал Фэамир.
— Как он?..
— Спит.
— Мне кажется, лучше не оставлять его одного сейчас…
— Пойди к нему.
— Он… не хочет меня видеть.
Принц взял младшего внука за локоть, и они не спеша направились к его спальне.
— Почему? Вы всегда были так близки… Кирион предпочитал тебя лучшим лекарям…
— Я рассказал лорду Минастану о том, что он собирается уехать.
— Ты хотел как лучше.
— Да, но когда он заговорил со мной… Я обещал, что никому не расскажу о том, что услышу.
Фарамир остановился.
— Вот это уже плохо.
— Я понимаю, милорд! Но вы представляете, что бы было, если бы он в одиночку отправился к умбарцам?! Это же верная гибель! Он бы и девушку не спас, и себя погубил.
— Ты знаешь про девушку? — тихо спросил Дед.
— Да… и про ребенка тоже. — Они вошли в комнату Принца.
— Надеюсь, ты хотя бы не рассказал о них Минастану?
— Нет, милорд! Я только сказал о том, что Кирион хочет уйти в море… матросом.
Фарамир тяжело вздохнул.
— Я не хотел, чтобы Кирион погиб! Я так люблю его. И маму бы это просто убило. Он считает, что я поступил подло… понимаю... Но я не мог иначе. Я пробовал отговорить его.
Принц сел в кресло.
— У тебя еще есть что сказать?..
— Он угрожал, что наложит на себя руки, если его запрут…
— Поэтому гвардейцы не оставляли его ни на минуту?
— Да… И я переживаю, что он сейчас один…
— Он спит. И ничего с собой не сделает. Я хорошо его знаю и чувствую. Но если тебя мучает совесть, пойди к нему. Когда он проснется, попробуй попросить прощения. Прогонит — прими это.
— Хорошо, милорд. — Фэамир поклонился, обнял Деда, после чего вернулся в комнату брата.
Спустя несколько часов Кирион открыл глаза.
— Ты здесь? Уходи.
— Братик, милый, прости меня… Я хотел как лучше. Ведь если тебя убьют, ты никому не поможешь… — Фэамир поцеловал ему руку, а потом прижал ее к щеке. — Пожалуйста.
— Уходи.
— Ты заменил мне отца… Я так люблю тебя… Кирион. — По его щекам потекли слезы.
— Надо было думать. Уходи.
— Кирион, если дедушка Фарамир позволит тебе поехать туда, я поеду с тобой и, если понадобится, умру за тебя или твою… — юноша не знал как назвать Инзиль.
Кирион молчал.
— Братик, что мне сделать, чтобы ты простил меня?
— Ладно… — помолчав произнес Кирион. — Знаешь, что я не могу долго сердиться на тебя.
Фэамир обнял его.
— Хочешь есть или пить? Тебе нужно набраться сил.
— Вы украли у меня минимум две недели. Неделю я уже заперт и неделю буду приходить в себя…
— Братик, тебе нельзя было ехать одному… Ты поправишься, и мы поедем вместе. Может быть, Эделион согласится… Инголд…
— Не нужно мне Эделиона, Фэамир. И тебя тоже. Не обижайся. Вы сделаете меня уязвимым — ведь я не хочу вашей гибели.
— В свое время дедушка Фарамир и капитан Аксантур смогли освободить отца, не потеряв ни одного человека…
— Они не смогли мне помочь в этот раз. Теперь все намного труднее.
— Кирион… Я хочу помочь тебе или умереть с тобой.
— А как же мама и дедушка Фарамир, которые, по твоим же словам, не перенесли бы моей гибели? Что будет если мы оба погибнем?
— Если Принц позволит, я поеду с тобой.
Кирион невесело улыбнулся.
— Хочешь еще что-нибудь? — спросил юный лекарь.
Старший брат согласился выпить еще бульона и снова уснул. Фэамир остался рядом.
Утром Кирион проснулся первым. Он взглянул на спящего младшего брата. “Зачем он вмешался?.. Я не могу рисковать еще и им”. — Он вздохнул. Фэамир услышал его и проснулся.
— Как ты?
— Отстань с дурацкими вопросами.
— Кашу будешь? Со сливками.
— Фэамир… Мне не до лакомств. — Кирион сел на постели, но у него закружилась голова, и он был вынужден снова лечь.
Ближе к вечеру юноше стало полегче, и Принц принес ему Палантир.
— Не получилось… — тихо сказал он, возвращая Шар Деду.
— Ты сейчас слаб. Пока ты не окрепнешь, не сможешь подчинить Камень. Попробуешь через несколько дней.
— Несколько дней… Еще несколько дней, — в сердцах произнес Кирион.
Наконец Палантир покорился юноше, но, к его ужасу, Инзиль в привычном месте не оказалось. Похоже было, что Гнаружин уехал и увез дочь. Поиски по окрестностям ничего не дали и, бледный, словно полотно, Кирион почти ворвался к Деду.
— Что случилось?
— Ее… Ее нет там.
Не говоря ни слова, Фарамир обнял его.
— Это не обязательно значит что-то дурное, Кирион.
— Это значит, что теперь я не знаю, где она. И, возможно, Гнаружин все же выяснил, что его шпиона арестовали.
— Это может быть просто совпадением.
— Милорд… Мне нужно поехать туда. Я должен ее найти.
Дед крепче прижал его к себе.
(C) 2020 murzwin