Важный-преважный день

- Что ты так странно смотришь? – улыбается Эффи. Хеймитч не торопится с ответом. Сейчас, при свете утреннего солнца, вчерашняя затея поддаться искушению кажется ему более чем безумной. И дело даже не в той неприязни, которую он когда-то испытывал к Эффи. - Ничего, - отрешенно произносит он, садится, свесив ноги с кровати, и начинает натягивать брюки. Голову пронизывает легкая похмельная боль, но сейчас это не главная проблема. Хеймитч борется с трусливым желанием попросту сбежать из собственной спальни, сделав вид, что ничего не было. И вместо этого подходит к полупустому бару и отыскивает початую бутылку виски. Нельзя допустить, чтобы их интрижка имела продолжение. - Я вчера здорово перебрал, - начинает он, не оборачиваясь. - Бывало и хуже, - усмехается Эффи. - Учитывая твои личные рекорды, ты был относительно трезв. Опять эта язвительность. Когда она этому научилась? Неужели на нее так действует длительное общение с ментором 12-го? - И все же я был не в себе, - продолжает он. – Понимаешь? Настолько не в себе, что затащил тебя в постель. Это звучит достаточно грубо. Но, видимо, у Эффи своя особая логика. - О, не переживай, - безмятежно произносит она. – Я не ждала от тебя эффектных ухаживаний. Я слишком долго тебя знаю. Наверное, очень удобно быть не особо проницательным человеком и слышать только то, что хочется. Хеймитч морщится от досады. Трудно будет объяснить ей, что… Хотя, что он, собственно, хочет ей объяснить? Сделав несколько глотков виски, он, наконец, оборачивается. Эффи блаженно потягивается под одеялом. Непривычно видеть ее такой – тихой, спокойной, не суетящейся, без фирменной капитолийской помпы. Просто обычная женщина. Быть может, Хеймитч просто слегка теряется, очарованный ее натуральным обликом, или воспоминания о прошлой ночи слишком свежие, но его уверенность тает с каждой секундой. - Спустимся к завтраку вместе или сделаем вид, что ночевали в разных спальнях? – спрашивает Эффи. - Разве тебе не надо надеть новое платье, которое было бы еще несуразней предыдущего? Она пропускает колкость мимо ушей, научившись за долгие годы общения фильтровать то, что произносит Хеймитч. - Мне могут принести платье сюда, нужно только позвонить. Будет ли их выход к завтраку означать, что между ними что-то есть? Вздорная мысль. Вряд ли кто-либо в здравом уме сможет такое предположить. Даже Хеймитч с трудом в это верит. - Как хочешь, - бросает он. Его подчеркнуто равнодушное обращение немного задевает Эффи. Она поднимается с постели, и одеяло соскальзывает на кровать, открывая взору опешившего ментора ее обнаженное тело. Но, кажется, сейчас ничто не может его задеть. Хеймитч отводит взгляд, чтобы налить себе еще одну порцию виски. Видимо, вчерашней ночи не хватило, чтобы утолить интерес к этой капитолийской дамочке. Возбуждение накатывает новой волной, вытесняя все лишние мысли и сомнения. Приходится сосредотачиваться на бутылках в баре, чтобы не слететь с катушек и не усугубить ситуацию. Эффи как назло подходит вплотную, целует в щеку. - Не увлекайся, - немного хмурится она. – Сегодня важный-преважный день - встречи со спонсорами, подготовка к интервью… От нее пахнет сладкими духами и сексом. Хеймитч на секунду прикрывает глаза, стараясь взять себя в руки. - Я помню, спасибо. - А перед ужином у нас есть окно в сорок минут, - улыбаясь, сообщает она. – Я немного подкорректирую расписание, чтобы наши встречи не мешали нашим обязанностям. Она еще раз целует его в щеку и уходит в ванную. Хеймитч хочет чувствовать досаду оттого, что Эффи не дает ему ни единого шанса отвертеться. Но не чувствует. - Я хочу обо всем ей рассказать, - меряя шагами комнату, говорит Пит. Хеймитч спокойно наблюдает за ним, развалившись в кресле. - И чего ты хочешь добиться этим? – на всякий случай спрашивает он. Это блестящая идея – превратить трибутов 12-го в несчастных влюбленных. Это свежо и не оставит равнодушными спонсоров. И ментор прекрасно это понимал. Но для вида (и чтобы немного притормозить чересчур распаленного парня) нужно немного поспорить. - Ничего. Просто хочу, чтобы она знала… Нет! – Пит вдруг останавливается. – Я хочу, чтобы остальные поняли, какая она на самом деле. Хеймитч некоторое время молчит, с восхищением глядя на него. Надо же, а парень-то не промах! - Это все очень хорошо… романтично и все такое, - наконец произносит он. – Но через два дня вы окажетесь на арене, где вы должны друг другу глотки грызть. И тогда грош цена твоим признаниям. Несмотря на свои слова, Хеймитч уже продумал стратегию. Если все сработает, спонсоры будут восхищены, а у противников не будет никаких шансов. Но озвучивать свою идею он пока не спешил, желая проверить Пита. - Мне все равно, что мы там должны, - твердо отвечает он. – Я уже все для себя решил. - Что же ты решил? - Я буду защищать ее, чего бы мне это ни стоило. И ты поможешь мне в этом. От его уверенности и слепой преданности немного не по себе. Неужели этот парень действительно до такой степени любит эту девчонку? Неужели вообще так можно кого-то любить? Видя, что ментор колеблется, Пит идет в наступление. - Только не говори мне, что ты не согласен со мной. Втроем победить легче, чем в одиночку. И если ты и я приложим все усилия, Китнисс победит. - А ты умрешь, - как бы между прочим напоминает Хеймитч. - Я уже говорил, - грустно усмехается Пит. – У меня нет никаких шансов. Да, он был прав. Этот план жестокий, но действенный. Заведомо жертвуя одним трибутом, можно спасти другого. Парень подходит и ставит руки на подлокотники кресла, приближая свое лицо и внимательно заглядывая в глаза. - Ты поможешь мне вытащить ее? - Ты псих, парень, - усмехается Хеймитч, чувствуя, как что-то противно ноет под ребрами. Пит выпрямляется. - И что это значит? - Это значит, что завтра ты признаешься Китнисс Эвердин в любви на глазах у всего Панема.