***
Кассандра сделала два шага к входной лестнице, затем шаг назад. Затем шаг вперед, затем два шага назад. Она крепко скрестила руки на груди, отрабатывая свой изумительный танец нерешительности, затем отвернулась от причудливого деревенского дома, в сотый раз сказав себе, что это последнее ее колебание, после чего вновь повернулась к лестнице. Когда она это сделала, то увидела новую фигуру, прислонившуюся к стене в дверном проеме. «Что ты здесь делаешь, Фицерберт?» — раздраженно рявкнула Кассандра. «Эй, умы размером с горошину мыслят одинаково. Я как раз собирался спросить тебя о том же самом». «Ты же понимаешь, что только что описал свой собственный мозг как «размером с горошину»». «В этом всё очарование. Итак, дай угадаю, добрый доктор выгнал тебя еще до того, как ты успела зайти внутрь?» Кассандра не смогла удержаться от смешка. Если Юджин уже решил, что она плохая, то понятия не имел, каково это было — пытаться убедить и затащить Кэсс обратно в Старую Корону. «Гертруда лучшая в своем деле, вот что важно…» Она подошла к лестнице, но не поднималась. «Я никогда не говорила тебе, что на самом деле мне не нравятся больные люди?» «Буду честен, — сказал Юджин, — ты не совсем из «рассказываю людям всякие штуки» типажа». Кассандра подковырнула камешек носком ботинка и пнула его вниз по дороге, после чего вонзила каблук в грязь под ногами. «Из брезгливых, да?» «Он все равно не хочет меня видеть». «У меняяя… — Юджин почесал затылок, — …могло сложиться такое впечатление». Кассандра неподвижно стояла, упрямо молча. «Ты не можешь проторчать здесь день и ночь. Не то, чтобы я жалуюсь, но, если хоть сколько-нибудь знаю Рапунцель, она захочет оставаться здесь до тех пор, пока Вэриан не будет способен блестяще наворачивать сальтухи с кульбитами от того, насколько здоровым себя чувствует. И учитывая, в каком он сейчас состоянии, я думаю, это всё же займет некоторое время». Кассандра повернулась к нему спиной. «И я не думаю, что принцесса одобрит, если ты разобьешь лагерь и будешь прятаться снаружи, пока Вэриан не поправится». «Прятаться? Я никогда не говорила, что прячусь», — огрызнулась она. «Избегание, прокрастинация, выбирайте сами». Кассандра испустила долгий подавленный вздох и посмотрела на дом Вэриана, не делая ни единого движения в его сторону. «Я знаю, ты в замешательстве, но это чувство в твоем холодном мертвом сердце, что что-то сейчас не так, называется виной. Порядочные люди обычно пытаются извиниться и всё исправить, когда чувствуют себя виноватыми. Почему бы не попробовать? Всё когда-нибудь случается в первый раз». В глазах Кассандры, худшее, что Юджин мог сделать — это сказать что-нибудь приятное. Она заколебалась, слегка оторвав каблук от земли. «Я больше не могу терпеть сюрпризы от этого парня». «Он в хороших руках. С ним все будет в порядке». Кассандра кивнула. Он был в откровенно шумных и раздражающих руках, но хотя бы не в руках Юджина. На этот раз это был настоящий врач, который знал, что делал. Все, что им нужно было, это следовать примеру Гертруды. Успокоенная этим Кассандра прошла через вход вместе с Юджином и направилась наверх, хотя в глубине души все еще боролась со страхами. Что они увидят на этот раз? Будет ли он без сознания? Будет кашлять? Кассандра чувствовала себя неуютно из-за обычного насморка. С Вэрианом в том виде, в каком он был, в голову приходил целый ряд неприятных вещей. Она собралась с духом и положила ладонь на дверную ручку. Когда они вошли в спальню на этот раз, то обнаружили Гертруду, Рапунцель и Вэриана, чистого и мирно спящего на свежевыстиранной кровати, в полном порядке, если не считать нескольких отдышек время от времени. «Что я тебе говорил? Лучшая. В. Стране». «Да, определенно, — согласилась Кассандра, скрыв вздох облегчения под видом невнятного комментария, — Как будто я не слышала это 800 раз по дороге сюда…» «А как насчет яда?» — спросил Юджин. «Видишь ли, это немного сложнее. Я врач, а не алхимик. Я вытянула из него всю информацию, какую смогла, пока он бодрствовал, и, похоже, в моей аптечной тележке есть нужное противоядие, но, что ж… Вы, двое молодых людей, возможно, захотите уйти, когда он его примет. Пневмония или нет, но эта дрянь заставит кричать даже человека в коме. Это не то зрелище, с которым обычные люди стремятся сталкиваться». «Под «вами двумя» вы имеете в виду меня и Рапунцель, верно?» — спросила Кассандра, чувствуя, как у нее немного пересохло в горле. «О, Боже ж ты мой, нет. Ты явно самая сильная во всей этой компании. Мне нужно, чтобы ты осталась и удерживала его». «Стоп-стоп-стоп, что вы говорите?» — Рапунцель почувствовала, как леденеет ее кожа. «Это причинит ему боль?» «Пойди возьми противоядие из тележки, ладно?» — сказала Гертруда, неопределенно махнув рукой в сторону Кассандры. «Оно хранится в отсеке под одной из панелей вагона. Маленький флакон, содержимое черное, как деготь. Сразу его узнаешь». «Черный, как… Оу» — Юджин с трудом сглотнул. Он однажды столкнулся с таким лекарством в подростковом возрасте. Это было своего рода панацеей от неизвестных ядов, если вы были готовы пережить последствия его употребления. Воспоминания об этом были расплывчатыми, особенно учитывая, что в то время он находился изрядно не в себе, но в теле он ощущал действие лекарства так же горячо, как если бы это было пламя. Одних мыслей стало достаточно, чтобы у Юджина закружилась голова. Нечего и упоминать, что невозможно найти подобное лекарство ни на одном обычном рынке. «Значит, вы такого рода врач». «Я сказала, что я лучший врач в стране», — категорично ответила женщина. «Я не говорила, что легальный».***
Когда Кассандра набралась смелости вернуться внутрь после поисков противоядия для Вэриана, Юджин и Рапунцель как раз выходили. Юджин положил руку на плечо Рапунцель, бормоча о том, что это делается ради Вэриана, и даже если причинит ему боль, в конечном счете жизнь будет спасена. К счастью, Рапунцель это поняла, как показалось Кассандре, пока та поднималась по лестнице с флаконом в руке. После событий минувшей недели или около того Кэсс стала гораздо внимательнее слушать голос разума. Кассандра могла бы подумать, что спокойствие Рапунцель принесет облегчение, но что-то в этом было тревожащее, зная, какой сильный стресс притупил аффект Рапс. Кэсс предпочла бы видеть свою подругу достаточно оживленной, чтобы спорить о лучших курсах лечения, чем пассивно позволяющую всему идти своим чередом из усталости. В любом случае, Кассандра сейчас стояла перед дверью в комнату Вэриана. Думая об этом как о битве, которую она проиграет, исключительно проявив нерешительность, Кэсс вошла, закрыла за собой дверь и слишком отчетливо услышала щелчок. Это походило на захлопывающуюся клетку, а она приближалась с подозрительным флаконом к какому-то бедному, подвергшемуся насилию лабораторному объекту. Гертруда увидела тревогу на ее лице и неодобрительно цокнула. «И ты туда же. У вас не может быть такого отношения, когда вы лечите пациента, вы понимаете? Вы можете либо быстро и уверенно делать то, что необходимо, либо целовать в лоб до тех пор, пока он не выздоровеет. Я всегда говорю, лучше тело, испытывающее боль, чем трупное окоченение». «Ты слишком много болтаешь», — проворчала Кассандра. «Итак, каков план? Разбудить его, засунуть пузырек с жидкостью ему в глотку и смотреть, как он кричит?» Гертруда промычала лаконичное «да» и натянула пару перчаток с тугим хлопкóм. «Для чего они?» «На случай, если он подавится своей блевотиной, и мне придется играть в рыбака. Хотя я не предполагаю, что в его состоянии он съел слишком много твердых веществ; никогда нельзя быть полностью уверенным в чудесах пищеварительной системы». Кассандра почувствовала, что ее начинает тошнить. Она уставилась в окно, чтобы успокоиться, затем спросила: «Могу я просто побыть с ним на секунду? Прежде чем мы прижмем его к земле и травмируем сильнее, чем, казалось бы, возможно?» «Две минуты», — ответила Гертруда. «Просто помни, чем дольше ты нянчишься с ним, как с ребенком, тем больше он будет реагировать как ребенок». Кассандра подумала, что даже склонна согласиться, но Вэриан и так все еще был ребенком. До некоторого времени она как и Гертруда верила, что если относиться к нему как к разумному взрослому, то и получит разумную взрослую реакцию, но, в конце концов, он еще был мальчиком, и она только ухудшила его самочувствие. Кассандра оставила свое несогласие при себе и приготовилась будить Вэриана. Кэсс глубоко вздохнула и мягко потрясла Вэриана за плечо. Ему потребовалось некоторое время, чтобы зрение привыкло к свету, но когда это произошло, он снова прикрыл глаза и застонал. Создавалось впечатление, что он верил, будто если не видеть Кассандру, то она испарится. Но вместо ожидаемого исчезновения Вэриан услышал ее голос, зовущий по имени, мягко и без обиды. Он бросил на нее короткий взгляд и медленно, без особой координации, отвернулся. «Не бойся», — сказала Кассандра, изо всех сил стараясь, чтобы это не прозвучало как приказ. «Все в порядке». Глаза зажмурились, рот Вэриана дернулся в попытке заговорить, но прозвучали лишь невпечатляющие хрипы, максимум один-единственный писк. Здоровой рукой он сжал и отпустил одеяло, накинутое на грудь. Запах пота и общей болезни пересиливал запах свежего белья. Кассандре это не понравилось. Ей не нравилось находиться здесь, и ей не нравилось то, что, как она знала, ей придется делать дальше. Если ее дискомфорт можно было облегчить извинениями, то сейчас было самое подходящее время попробовать. «…Мне жа—» «Мне жаль», — Вэриан выталкивал из себя слова так, как если бы толкал камень в гору. «Кассандра… Так жаль…» «Прекрати это!» — Кассандра потерла предплечье, дрожа. «Не извиняйся. Тебе не обязательно это делать». «Прости… Мне жаль…» Вэриан выглядел так, словно находился в трансе; Кассандра не была уверена, слушал ли он ее вообще. Разгоряченная этим, Кассандра проворчала что-то нечленораздельное и похлопала по уголку подушки, чтобы привлечь его внимание. «Это я должна извиниться, хорошо? Мне не следовало быть такой нетерпеливой с тобой с самого начала. И я не должна была… быть нетерпеливой с тобой прямо сейчас. Мне очень жаль». Вэриан не спорил с ее словами, но с ним нормально связаться не удавалось. Резкая боль в ребрах заставила его издать едва слышный стон, пронзительный и испуганный, после чего еще одна волна жара окатила кожу. Среди вспышек боли и стука в голове он не различал слов. С таким же успехом можно было пытаться разобраться в жужжании пчел. Итак, Кассандра замолчала. Она положила руку на лоб Вэриана, и, когда он не прореагировал, убрала пряди с его глаз. Дыхание Вэриана стало ровнее, хоть и на секунду. «Мне жаль», — повторила она. «Ладно…» — сонно ответил Вэриан. «Прости, — Кассандра расправила плечи, — но мы собираемся удалить яд из твоего тела, и это не будет…» Гертруда провела рукой перед лицом Кассандры, заставляя замолчать. «Вот», — сказала доктор, передавая Вэриану открытый флакон, как будто он был таким же непримечательным, как фруктовый сок. «Это шоколадное. Тебе понравится». Кассандра была ошеломлена способностью Гертруды лгать так легко. Конечно, подпольные врачи не были обязаны проявлять такую же приторную заботу, как официально нанятые врачи, но все же. Она задавалась вопросом, что в конечном счете было лучше — быть честным и по итогу напугать человека, чтобы он не принимал противоядие по собственной воле, или обмануть его, но, по крайней мере, облегчить процесс приема лекарства. Она решила, что ей повезло, так как прямо сейчас исчезла необходимость что-либо говорить и решать. Было бы замечательно никогда больше не оказаться в таком положении. На вкус вещество действительно было похоже на шоколад. Противоядие сладко растаяло на языке, и Вэриан испытал странное онемение. Он не заметил, как Кассандра выжидающе смотрела на него, или как доктор ставила пустое ведро рядом с кроватью. Все, что он почувствовал, — это то, как его грудь становится теплой, и обнаружил, что это ощущается настоящим облегчением после всей той боли, от которой страдало тело. А потом становилось все теплее и теплее… Горячее, и горячее… «Кассандра», — нервно заговорил Вэриан, поднимая руку. «Не позволяй ему трогать свою грудь», — приказала Гертруда. Кассандра взяла Вэриана за руку и крепко сжала ее, чувствуя, какой дрожащей и липкой была его ладонь. «Все в порядке. Скоро все закончится. Верно?» «Кто может сказать?» Гертруда вздохнула. «Десять минут — это скоро для нас с тобой. Для него же…» «Кассандра…?» Глаза Вэриана были огромными от паники. Его раненая рука тоже потянулась к груди, но Кассандра мягко опустила ее обратно. «С тобой все будет хорошо. Просто— с тобой все будет хорошо». Бесконечная череда языков пламени распускалась, как цветок, под его грудью. Он мог чувствовать, как они принимают форму и яростно толкаются, как будто хотели вырваться на свободу через его кожу. Пот пропитал подушку и прилипил челку ко лбу, по рукам пробежали мурашки, Вэриан нервно ерзал и начал тяжело дышать. Он потянул обе свои руки, но Кассандра крепко прижала их к его бокам, на что он непреднамеренно ответил ударом ноги в живот Кэсс. Это не ощущалось сильным ударом для человека с выносливостью и силой духа Кассандры, но она была поражена, учитывая, насколько ослабленным он должен был быть. Подобную силу можно было черпать только из отчаяния. А Вэриан был в крайнем отчаянии. Пламя разгоралось веером и проникло повсюду: затапливало легкие, охватывало сердце, растекалось по венам, попадало на каждую клеточку тела. Вэриан хотел выкопать его из себя. Он хотел расцарапать кожу и снять жжение, но Кассандра не сдвинулась с места, а пламя становилось все горячее и горячее, поднимаясь вверх по горлу… Снаружи, перед домом Вэриана, Юджин и Рапунцель ждали. Прошло семь минут, и Рапунцель предположила: «Возможно, теперь все кончено. Может быть, нам стоит вернуться внутрь?» Она не знала, почему Юджин покачал головой, но через несколько секунд поняла. Приглушенные оконным стеклом его спальни, раздались дикие, полные агонии крики Вэриана.