Вересковый мёд

***

Анак была зла. Зла на это испытание, что заставило её вновь почувствовать себя счастливой, а через секунду махом оборвало все прежние надежды; зла на Рана, потому что тот поступил абсолютно нелогично и странно, вытащив её из воды; но больше всего - на себя саму. На то, что поверила слишком уж приятной и утопичной иллюзии, и на то, что потом проявила огромную слабость, да даже не перед простым человеком, а чуть ли не главным своим соперником! А ещё на то, что не смогла хладнокровно бросить Куна истекать кровью на песке. Вместо этого, не успев скрыть несвойственного ей беспокойства, лихорадочно оглядывалась в поисках какого-никакого укрытия от грозы и солёных брызг волн, а затем, приметив в нескольких десятках метров что-то похожее на небольшую пещеру или грот, помогла парню подняться и подставила тому плечо, чтобы дать ему возможность легче передвигаться. － Ты не помрёшь тут, гад, понял? Было довольно сложно вновь хоть как-то взять себя в руки и говорить твёрдым голосом. Всё тело буквально колотило от противного холода от промокшей до нитки одежды и пронизывающего, казалось, насквозь северного ветра. Хотелось избавиться от отяжелевших, мешающих тряпок, но чувство гордости и собственного достоинства всё же немного, но перевешивали. Конечности наливались свинцом, грозясь вот-вот перестать двигаться, а пальцы на ногах уже давно онемели и практически не чувствовали мелких камешков, ракушек, склизких водорослей переодически попадавшихся на песке, вынесенных штормом на берег. Пещера, что заприметила Анак, выглядела в сумраке бури пастью, ведущей во чрево гигантского существа, что вросло в гору - всё же не настолько большой она была, чтобы сравнивать ту со ртом самого утёса. Ещё издалека было видно, что из неё вытекал небольшой ручеёк в море. Внутри затеплилась радость: если это пресная вода, то можно будет наконец смочить пересохшее от частых вздохов и соли горло, а также обработать спину "непутёвого" спасителя. － Можешь не утруждаться, я долг спрошу как-нибудь сам и попозже.. Сейчас именно ты меня начала поднимать, между прочим!.. О, оказывается, живой всё-таки. Неужто и вправду так больно, что медлил с ответом? Хотя вряд ли - голос звучал практически как всегда уверенно и с издёвкой, разве что только добавилась небольшая хрипотца. Скорее, просто устал или ленится. Как бы то ни было, раздражение новыми волнами стало накатывать на Анак, и следующее предложение получилось не в пример зло и агрессивно сказано. － Тогда, может, я просто устала и опираюсь на тебя, а?! В ответ Ран лишь обиженно фыркнул - ну или Анак показалось, что он так сделал, ведь по ушам бил грохот стихии. Наверное, чисто для приличия легонько попытался высвободиться из хватки Ящерки, но слабые попытки продолжались не особо долго - ноги подкашивались у обоих, потому вскоре они уже вместе шли в обнимку, пошатываясь от усталости. Разве что отвернули головы друг от друга, каждый дуясь на что-то своё. В небе то и дело продолжали сверкать молнии, но дождь стал чуть менее сильным и крупным, а гром - более тихим. Валы в море стали уже не такими разъярёнными, как прежде, пускай и продолжая закручиваться у берега в опасные воронки, состоящие в большинстве своем из пены и принесённых с глубин морских растений. Центр урагана прошёл мимо, но расслабляться было ещё рано. От резкого порыва ветра Кун оступился и невольно наступил на ногу Анак. Закоченевшую и порядком затёкшую конечность пронзила сотня мелких иголок, за что в отместку девушка уже специально с силой топнула по ступне синеволосого. Стоя перед входом в небольшую пещеру, у друзей по несчастью возникло противоречивое чувство облегчения и тревоги: слишком уж подозрительной и неуютной выглядела она. Впрочем, за неимением другого выбора, им пришлось шагнуть под неровные каменные своды и застыть на пару секунд от внезапного понижение децибелов шума в воздухе. Звуки бури здесь больше походили на скуление небольшого пса, зато шаги и тяжёлое дыхание слышались как никогда чётко. Удивительная акустика. От небольших шагов шуршали самые разные камешки на полу, а звон небольших капель, падающих с одиноко висящего под потолком сталактита, был похож на голос небольшого колокольчика. Наверное, где-то сверху есть большое подземное озеро, из которого и просачивалась вода. Было темно, но нельзя сказать, что прямо не видно ни зги, скорее лишь приятный полумрак. Обернувшись назад, Анак с удовлетворением отметила, что возможную дорожку из капель крови напрочь смыло дождём, благодаря чему отныне можно было не бояться, что их выследит по следу какой-нибудь недоброжелатель. Пройдя ещё несколько сантиметров вглубь пещеры, в нос ударил запах затхлого дерева. Практически в самом её конце лежал сломанный ствол какого-то местного дерева. Поначалу в голову не приходило ни одной идеи, откуда он тут, как вдруг от осознания крупные мурашки пробежались по коже - шторма бывают настолько сильными, что обломки доносит даже досюда. Не давая себе времени отдышаться, Анак опустила Рана на пол неподалёку от выворотня и подошла к началу небольшого потока воды. Предварительно прополоскав в ней, она поднесла два пальца ко рту, пробуя на наличие соли. Глаза на секунду радостно вспыхнули - пресная, да-да, самая настоящая пресная вода! В следующее мгновенье за спиной послышались тихое болезненное шипение и мокрый звук падающих на камни вещей. У неё и самой тело было отвратительно липким от соли и везде чесалось, хотелось поскорее смыть с себя это водой из ручейка, но девушка понимала, что станет ещё холоднее, а этого допустить нельзя было точно, поэтому лишь неохотно последовала примеру Куна и сбросила с себя и так порванный в нескольких местах кусок ткани, бывший ранее красивым сарафаном. Когда Анак развернулась, то заметила устремлённый на неё внимательный взор пары лазурных глаз, что сейчас казались темнее штормового неба. Пусть думает абсолютно что ему хочется, но снимать нижнее бельё перед ним она ни в какую не станет. И так неловко. Окинув парня быстрым взглядом, девушка наконец обратила внимание на его кровоточащую спину. Кожа была безнадёжно содрана, но Рану очень повезло, и мыщцы с костями, кажется, остались целы. Это он в море так?.. Анак никогда не была профессионалом в медицине, но могла точно сказать, что сейчас самое главное - промыть рану чистой водой и хоть как-то замотать её, чтобы остановить кровь. Тоскливо вздохнув, девушка по уже разошедшему шву разорвала своё платьице - что делать потом с отсутствием одежды, она не подумала. Промыла получившуюся полосу ткани в воде, умоляя все высшие силы, чтобы она оказалась незагрязнённой, и подошла ко всё ещё сохраняющему обиженное - пускай уже и не настолько силное - молчание Куну. Тот в свою очередь просто развернулся к ней спиной, мол, делай, что хочешь, и стал зачем-то копашиться в камешках на полу. Анак осторожно прижала самодельный компресс к ободранной части тела, в ответ получая громкий вдох - чтобы не показывать неприятные ощущения, боль в полной мере. Из вредности девушка прижала ещё раз ткань посильнее, слыша в этот раз уже недовольное шипение. Закончив перевязку, Анак села в противоположный конец пещеры от Рана, поджав под себя колени и взглядываясь в затянутое тучами небо снаружи их укрытия. Тело уже постепенно привыкало к окружающей температуре, но неприятное чувство того, что ты промёрз буквально изнутри оставалось. По-хорошему бы сейчас встать и начать разминаться, но всепоглощающая усталось брала вверх. Вдруг парень резко встал, беззвучно выдыхая от непредвиденной боли в спине, и направился к стволу дерева. Обрывая несмытые в море относительно толстые ветки и сучки - спасибо тому, что дерево почти полностью высохло и относительно легко поддавалось, Кун вскоре набрал небольшую охапку импровизированного хвороста. Сложив её в небольшую кучку, он положил между палками несколько сухих водорослей. Подобрав каких-то два относительно крупных камешка с пола, синеволосый одервенелыми, неслушающимися руками стал ударять их друг от друга. Пытается выжечь огонь, догадалась Анак. Что же, ладно, пожалуй не таким и бесполезным делом он занимался во время перевязки. Наконец первая искра упала в это некое подобие костра, а затем ещё и ещё одна. Листья морских растений занялись первыми, затем их примеру последовали самые мелкие веточки. Постепенно-постепенно языки пламени объяли весь хворост, прогоняя тьму. Девушка, действуя уже будто на каких-то инстинктах, подсела максимально близко к излучающему спасительное пламени, не обращая внимания на парня. После таких выматывающих как физически, так и психологически часов хотелось просто сидеть и смотреть на гипнотичные огненные языки, не думая даже о постепенно зарождающемся чувстве голода. Костёр мерно потрескивал, а конечности наконец стали хоть как-то ощущаться. Дождь снаружи усилился, но сейчас людям было абсолютно плевать на него. Девушка так ушла в свои мысли, что даже не заметила, как сидящий напротив Кун тихим, словно для себя самого только, голосом начал напевать какую-то балладу, название которой затерялось где-то на задворках памяти. － Из вереска напиток Забыт давным-давно. А был он слаще мёда, Пьянее, чем вино. В котлах его варили И пили всей семьёй Малютки-медовары В пещерах под землёй. Пришел король шотландский, Безжалостный к врагам, Погнал он бедных пиктов К скалистым берегам. На вересковом поле, На поле боевом Лежал живой на мертвом И мертвый — на живом. Лето в стране настало, Вереск опять цветет, Но некому готовить Вересковый мёд. В своих могилках тесных, В горах родной земли Малютки-медовары Приют себе нашли. Снаружи буря разразилась будто напоследок ещё ужаснее, небо то и дело разверзалось от гневных ударов молний, порывы ветера напоминали надрывный крик бáнши, но Анак могла поклясться, что стала отдалённо чувствовать запах вереска. － Король по склону едет Над морем на коне, А рядом реют чайки С дорогой наравне. Король глядит угрюмо: «Опять в краю моём Цветет медвяный вереск, А мёда мы не пьём!» Но вот его вассалы Приметили двоих Последних медоваров, Оставшихся в живых. Вышли они из-под камня, Щурясь на белый свет,- Старый горбатый карлик И мальчик пятнадцати лет. К берегу моря крутому Их привели на допрос, Но ни один из пленных Слова не произнес. Сидел король шотландский, Не шевелясь, в седле. А маленькие люди Стояли на земле. Тепло от костра окончательно выгнало холодный воздух из пещеры, и теперь в ней стало так уютно и хорошо, что не хотелось даже думать о том, что происходит за её пределами. Казалось, что если они выйдут из своего укрытия, то тоже непременно встретят короля. － Гневно король промолвил: «Пытка обоих ждет, Если не скажете, черти, Как вы готовили мёд!» Сын и отец молчали, Стоя у края скалы. Вереск звенел над ними, В море катились валы. И вдруг голосок раздался: «Слушай, шотландский король, Поговорить с тобою С глазу на глаз позволь! Старость боится смерти. Жизнь я изменой куплю, Выдам заветную тайну!» — Карлик сказал королю. Голос его воробьиный Резко и чётко звучал: «Тайну давно бы я выдал, Если бы сын не мешал! Мальчику жизни не жалко, Гибель ему нипочём... Мне продавать свою совесть Совестно будет при нём. Анак показалось, или Кун сделал слишком длинную паузу, глубоко и рвано набирая воздух в лёгкие? Следующие слова только подкрепили её мысли. Да, Ран определённо вспомнил своего отца-эгоиста. － Пускай его крепко свяжут И бросят в пучину вод — А я научу шотландцев Готовить старинный мёд!..» Сильный шотландский воин Мальчика крепко связал И бросил в открытое море С прибрежных отвесных скал. Волны над ним сомкнулись. Замер последний крик... И эхом ему ответил С обрыва отец-старик: Правду сказал я, шотландцы, От сына я ждал беды. Не верил я в стойкость юных, Не бреющих бороды. На последних словах парень запнулся, посему Анак закончила за него - мать часто рассказывала ей эту балладу, поэтому текст девушка знала почти наизусть. － А мне костер не страшен. Пускай со мной умрет Моя святая тайна — Мой вересковый мёд! Вновь они погрузились в молчание, прислушиваясь к завываниям стихии, что стала всё же наконец-то снова идти в своей силе на спад. Внезапно Ран привстал и пододвинулся чуть ближе к девушке, протянув руку, и, отводя взгляд, произнося: － Мир? Анак показательно фыркнула, печáсь о восстановлении своей гордости, но всё же пожимая руку парня в ответ. － Перемирие. На сей раз молчание было не таким долгим и гнетущим. Даже своеобразная неловкость-обида куда-то отошла на второй, даже третий план. － Слушай.. почему ты рассказал сейчас именно эту балладу? Тот в ответ лишь пожал оголёнными плечами и стал потихоньку раскладывать свои вещи вокруг костра на просушку. Сорвал ещё несколько веток с выворотня и подбросил их в жадное, но спасительное в этой ситуации пламя. － Не знаю, почему-то играет у меня в голове всё то время, что мы здесь.. За пределами пещеры ливень постепенно превратился в мелкую, нагоняющую лёгкую дымку морось; тучи перестали грозно нависать над головой, становясь более лёгкими перисто-кучевыми облаками, правда всё ещё закрывая небо плотным слоем; волны растеряли свой взрывной нрав, оголяя множество выпирающих из-под воды острых камней - а никаких не акул. Ветер больше словно не наносил удары хлыстом во время своих порывов, а осторожно перебирал песчинки на пляже. Густой туман потихоньку покидал высокие утёсы, открывая для мира северное разнотравье. Вода разве что оставалась всё такой же перебаламученной, но такое всегда характерно после того, как заканчивается шторм. Вдруг голову Анак посетила одна мысль - абсурдно неподходящая под такой спокойный момент, безрадостная. － Ран! Кажется, я знаю, как пройти это испытание.. При виде его воодушевления, на душе девушки почему-то заскребли кошки. Парень явно надумал себе что-то героическое.