***
－ Анак, давай помедленнее! А то у твоего спасителя сейчас откроется рана, и ты будешь жить оставшуюся жизнь с грузом невыплаченного долга! Тонкая тропка невообразимыми узорами вела к вершине казавшегося отвесным утёса, кое-как помогая двум тонким фигуркам достичь своей цели. В то время, как очередной острый камешек со свистом полетел вниз по крутому склону, собирая по пути ещё несколько десятков подобных, Ран в тысячный раз проклял себя за то, что пошёл за зелёной Ящеркой - можно же было просто подождать, пока она сама всё не сделает. Голые ступни были напрочь стоптаны до саднящих мозолей, испещрены мелкими ранками и порезами, а до вершины утёса оставалось ещё примерно столько же. Когда Анак вскочила на ноги с заявлением о том, что знает, как пройти это испытание, парень, подавив необоснованно вспыхнувшую на пару секунд радость, скептически хмыкнул и уточнил, правильно ли понял Принцессу. Содранная кожа и кое-где верхний слой мышц после каждого резкого движения глухой болью напоминали о себе, а потому идея подняться на утёс и что-то - а что конкретно, девушка почему-то умолчала - сделать там ему сразу не понравилась. Да и прохладный воздух отнюдь не приятно щекотал голую кожу, в то время как одежда была либо безнадёжно испорчена, либо всё ещё валялась мокрой тряпкой на полу пещеры. И всё же Кун по абсолютно непонятной причине последовал за девушкой. － Ха, не думала, что для тебя эта дорога будет такой сложной! － беззлобно огрызнулась откуда-то сверху Анак. Что такое свобода? Прекрасное чувство, о котором слагают хвалебные оды, за которое многие готовы сложить собственную жизнь. Независимость от своего прошлого, что раз за разом настигает тебя в самые неподходящие моменты, от общественного мнения, что загоняет тебя в рамки зачастую совершенно глупых комплексов, от влияния кого-то свыше, что диктует тебе правила жизни. Свобода любить кого хочешь, говорить, что ты хочешь, жить там, где ты хочешь. Но при этом она заключается вовсе не в том, чтобы делать желаемое, а в том, чтобы не делать нежелаемого. Каждый человек рождается свободным, но не каждый им остаётся. Свободы некоторые страшатся, ведь она требует от человека ответственности, а некоторые и вовсе сдаются, стоит кому-то посягнуть на неё. В рабстве жить, на самом-то деле, куда проще. Не тебе решать, испепелить ли очередным залпом орудий неизвестно, виновного ли Офицера - ты лишь нажимаешь на кнопку и уже через пару мгновений забываешь об этом моменте. Ещё очень часто свободу путают со вседозволенностью. Только вот когда человеку можно всё, мир вокруг него стремительно рушиться, низвергаясь в хаос, становясь при этом скучным и серым. Этот самый человек уже банально теряет, как бы это странно ни звучало, человеческие черты. Ему незнакомы совесть - голос в голове, что упрекает его за совершённые плохие поступки; эмпатия - проявления сочувствуя, заботы о других, ведь какой смысл ему заботиться о ком-то, кроме себя? Лишняя трата времени, которое можно было потратить на удовольствие. Кажется, вся Башня погрязла в произволе вседозволенности сильных. Ран с тяжёлым выдохом ступил на ровную поверхность земли, неверящим взглядом окидывая тоненькую дорожку, что наконец привела их по крутому склону на верх утёса. Над головой бесконечным синим покрывалом раскинулось небо. После десятков преодолённых этажей Избранные напрочь перестают созерцать его искусственное великолепие, но что-то необъяснимо притягивало взгляд Куна в нём. То ли кристально чистая безоблачность, едко контрастирующая с недавним штормом, то ли мягко посылающее свои тёплые лучи яркое светило. Внизу еле слышно шуршало тихим прибоем бирюзовое море, лаская золотистый песок на берегу. Пещера, в которой парень и девушка нашли укрытие во время непогоды, казалась совсем-совсем крошечной с такой высоты. Напоенный свежестью воздух мягко обволакивал, успокаивая быстрое дыхание. Над словно возвышающимся над всем миром утёсом реяли белоснежные чайки, громко переговариваясь о чём-то своём. Под ногами благоухал, звенел сиренево-пурпурный вереск, на цветах и листьях которого еле заметно поблёскивали капельки воды, как призрачное напоминание о бывшем здесь ранее тумане. Лишь голое, расколотое надвое, выжженое дерево нарушало эту внезапную идиллию. Словно единственный грустный человек на шумном вечере танцев. Оно стояло прямо посреди мыса и попадалось на глаза с любого ракурса. Несуразно высокое, чёрное, с угловатыми ветвями. Что-то в нём вызывало странное чувство тревожности, ощущение того, что всё вокруг не настолько идеально, как хотелось бы. Анак стояла на краю, подняв голову к небу. Почти высохшие волосы забавно кудрявились, развеваясь на лёгком ветру. Лямка хлопкового топа слегка сползла на плечо, но девушке, кажется, было всё равно на это. Наверное, она поймала эйфорию свободы, подумал Ран. Однако следующие её слова резко, словно вылитая ледяная вода из ржавого ведра, выдернули парня из ощущения полной утопии, заставляя проклинать ясное небо. － Ран.. Столкни меня. В мире, где превалирует жестокость, нет места наивным девочкам с их безоговорочной верой в волшебные истории, где прекрасные принцы спасают своих принцесс. Здесь отцы просят топить их детей, прикрываясь благородной верностью отжившим своё время вещам. Кто-то считает смерть невообразимо прекрасной и посвящает ей свои поэмы, а кто-то ищет секрет вечной жизни и цепляется за любую возможность туда не попасть. Каждый свободен выбирать. Выбирать, лишиться ли ему по-настоящему свободы. Анак боится холодного спокойствия смерти даже после всех опаснейших испытаний Башни. Только вот ещё знает, что миру она - девушка, отчаянно желающая верить в сказки, - не нужна. Когда же Захард встала на край обрыва, всё стало казаться до боли правильным - не реальное море для не осуществимых мечт. Испытание отсеивало таких, как она. Только вот спиной к мысу девушка встала специально - чтобы Ран не видел её парадоксально испуганных глаз. Неправильно радостная природа осталась безучастной. Солнце всё так же палило над горизонтом, ветер игриво обдувал яркие соцветия вереска, а чайки продолжали нырять за небольшими середристыми рыбами. Безучастный к страданиям своих жителей мир. Анак эфемерно почувствовала, как руки Куна потянулись к ней, чтобы низвергнуть навсегда туда, откуда нет пути назад. Это определённо конечная остановка. Девушка закрыла глаза, инстинктивно вдохнула больше воздуха в грудь и расправила руки ещё шире, подобно птице перед полётом. － Не буду. В следующую секунду руки, что должны были стать катализатором боли и горечи, мягко обняли девушку. Обняли ласково, очень аккуратно, словно боясь её спугнуть, отчаянно стараясь приласкать, словно маленького ребёнка, заплакавшего из-за потерянного листика. То ощущение, что почувствовала Анак могло походить на ощущение приговоренного к смертной казни, которому вдруг и неожиданно объявляют прощение - окрыляющее облегчение. － Анак... Каким бы сладким ни было потерянное прошлое - да хоть слаще всего на свете - цепляясь за него, мы приносим в мир только боль. － Ран шумно вздохнул, словно эти слова давались ему с огромным трудом, － Я всегда думал... почему нельзя было найти новый рецепт верескового мёда? Девушка вздохнула надрывно и сдавленно, медленно опускаясь на уже высохшую, казалось, под ярким солнцем землю. － Чёрт.. говоришь сейчас прямо как герой из сказки.. Парень присел рядом с Анак, всё ещё неуверенно приобнимая за талию, будто боясь, что та через миг вновь захочет и спрыгнет с обрыва. Не для того он жизнью рисковал в бушующем море! Определённо, только по этой причине Кун беспокоится о ней! － Что, правда? Щеки девушки еле заметно зарделись от шутливого тона парня, за что она легонько ткнула Рана локтём в бок. Она ему тут вообще-то пытается сказать что-то приятное! Постепенно бурные эмоции отступили на второй, третий план, оставляя после себя лишь небольшой осадок в виде слегка докучающих мыслей о том, что земля-то с вереском не совсем мягкая. Тем временем солнце стало медленно, но неумолимо клониться к горизонту. Забавно иронично было смотреть на символическое угасание мира с новопреобретённым желанием пожить хотя бы ещё немного. Мир вновь не стал подчиняться законам жанра психологических ощущений людей. Море окрашивалось яркими красками, пылая вместе с закатным небом. Где-то вдали, оставляя за собой мелкую рябь, пронеслась стайка летучих рыб. Птицы стали разлетаться по своим гнёздам, наверное относя улов маленьким птенцам. Вереск стал потихоньку закрывать чарующие соцветия, становясь похожим на простые кустики, за которые никто не отдавал жизни в балладах. Две фигурки сидели под отбрасывающим длинную тень деревом и несмело целовались. До того по-детски невинно и без всякого умения, что это было сложновато назвать поцелуем. Однако вскоре солнце полностью укрылось от глаз, вместе со светом забирая и ткань иллюзии этого небольшого мирка. Веки стали тяжелеть и парень с девушкой провалились в приятный сон, вдыхая на прощанье пьянящий аромат вереска.***
「 Пам-паам！Дорогие Избранные，поздравляем с завершением испытания！Теперь вам открыт путь на следующий этаж！При желании рецепт верескового мёда можете посмотреть в зоне отдыха！」