Святая Катерина

После того, как Кате убрали капельницу, она сходила в душ, который располагался прямо при палате, завернулась в огромную фланелевую ночнушку, притащенную Малиновским, с явным удовольствием забралась на узкую больничную койку и немедленно заснула. Жданов тоже принял душ, переоделся в домашние брюки и блейзер, полюбовался спящей Катериной — какой же усталой, крохотной и бледной она была — помаялся и вышел в коридор. Близился вечер, а значит, пора было сообщать плохие новости Пушкаревым. Катя, которая всегда переживала о том, что отец будет волноваться, до сих пор не позвонила родителям, и это наводило на самые нерадостные размышления. До сих пор Жданов мало интересовался тем, что происходило с Катей дома. Ему не хотелось вникать в сложные семейные взаимоотношения. Но ей-то было дело до его сложных семейных взаимоотношений, раз она даже с больничной койки первым делом позвонила его отцу! Долг пора было отдавать, и Жданов понятия не имел, как объяснить всю эту ситуацию Валерию Сергеевичу. Извините, я был под наркотой, поэтому не помнил, как переспал с вашей дочерью? Трибунал. Тем не менее, деваться было некуда. Домашний телефон Пушкаревых он помнил наизусть, как номер скорой или полиции. К счастью, трубку взяла Катина мама. — Елена Санна, это Жданов. Вы только не волнуйтесь, с Катей абсолютно все в порядке. Нет никакой угрозы ни для неё, ни для ребенка. Просто она очень устала… Елена Санна, Катю положили на сохранение. Она сейчас спит. — Господи! А ведь я говорила, что этим все и закончится! — воскликнула Елена Санна испуганно. — В какой больнице Катюша? Жданов ответил. — Но к ней сейчас не пускают, — соврал он, понятия не имея, пускают или нет. Ему почему-то казалось, что Кате нужен отдых и от родных тоже. — Но я могу передать трубку её лечащему врачу, она вам подробно все объяснит. — Как не пускают? Валер, Катя в больнице! Господи, капли… Вызов прервался. Жданов покрутил телефон в руке и пошел искать ординаторскую. Среди женщин разной степени беременности, сновавших по отделению, он выглядел чужеродно. Как крейсер Варяг среди белых парусников. Сухонькая старушка Баба-Яга встретила его с традиционным гостеприимством. — А, чокнутый папаша, — воскликнула она. — А я думала — кто это тут переполошил всю больницу. А это широко известный в узких кругах начальник Пушкаревой. — Начальник и отец, — гордо объявил Жданов и вдруг взволновался: — А мне наверное тоже нужно сдать какие-нибудь анализы? Ну с генетической точки зрения. — Я бы вас самого сдала на анализы, — хмыкнула старушенция. — С антропологической точки зрения. Но хватит с вас того, что вы отремонтируете нам сестринский пост. Краска, линолеум, потолки бы обновить… Да я вам составлю смету вашего добровольного пожертвования акушерскому отделению. Жданов кивнул, согласный на все, лишь бы его не выставили вон. — А вы можете с Катиными родителями поговорить? Ну чтобы они сами не волновались и Катю не волновали. — И плафоны нужны, — вздохнула старушка, протягивая руку к телефону. Жданов снова торопливо набрал знакомый номер. — Валерий Сергеевич? Я передаю трубку врачу. — Нормально все с Пушкаревой. Переутомление. Нервы. Стресс, — сухо протараторила баба-Яга. — Полный покой, никаких посетителей до завтра, как минимум. Да не нужны ей котлеты, у нас тут нормальное питание! И компота не надо, пациентке надо просто поспать. Капельницы ставим, расслабляющие. Завтра сдаст все анализы, подержим у себя с недельку и вернем вам, как новенькую. Не беспокойтесь ни о чем, ваши Пушкаревы в надежных руках. И она повесила трубку. Уставилась на Жданова с явной симпатией. — Спасибо, — он расцеловал старушку, чем извлек из недр её сухонького тела весьма юное хихиканье. Катя проснулась уже глубоким вечером. Порывисто села. — Папа! Мама! — в ужасе воскликнула она. — Миссия выполнена, — отчитался Жданов и рассказал про звонок доктора. Катя с облегчением выдохнула. — Я голодная, как волк, — призналась она. — Ага, — он достал тщательно завернутые в газету и теплую шаль котлеты. — Елена Санна умудрилась все же передать тебе домашней еды. — Ты виделся с ними? — встрепенулась Катя. — Не решился пока. Я же не знаю, что говорить. Кать, как мы теперь будем объяснять твоим родителям, почему я сразу на тебе не женился? Катя сосредоточенно жевала, задумчиво его разглядывая. Пожала плечами. — Сам решай этот вопрос, — ответила она, наконец. Подцепила пухлую картофелину из контейнера. — Мне врач запретил много думать. От неожиданности Жданов едва не подпрыгнул. Вот это поворот! Его героическая Катька не бросилась в очередной раз спасать свое непутевое руководство? Расхохотавшись, Жданов наклонился и поцеловал её в обе щеки. — Это за что? — деловито спросила Катя, протягивая ему кусочек котлеты на вилке. — За всё, — сообщил Жданов. Катя кивнула, принимая это объяснение. — На УЗИ сказали, что может быть мальчик, но может быть и девочка, — сообщила она. — Про девочку я вообще не думала! А если она будет похожа на меня? Жданов сгреб Катьку вместе с котлетой на вилке охапку и уселся с ней на кровать, устроив Пушкареву на своих коленях. — Значит, она будет самой лучшей девочкой в мире, — ответил он нежно. — Кать, ты единственная и неповторимая. И я люблю тебя… кажется, даже больше, чем себя. Вот так открытие. Она икнула и неуверенно улыбнулась. — Но может быть и мальчик, — повторила она. — Да точно мальчик, такой же красивый и порывистый, как ты. — Будет у нас и девочка, и мальчик, — пообещал он, улыбаясь. — Вопрос только в очередности. Она взъерошила его волосы, стянула очки. — Мы действительно поженимся, Андрей? Ужасно выходить замуж из-за ребенка. — Мы действительно поженимся, — он прижал её к себе, чмокнул в макушку. — И совсем не из-за ребенка. Хоть лично я считаю, что мой ребенок стоит того, чтобы десять раз жениться. — Интересно, — задумалась Катя, — удастся ли нам придумать такое женское имя, с обладательницей которого ты бы не спал. — Кать, — возмутился он, — что за глупости в твоей голове! Не такой же я был и бабник! — Такой-такой, — вздохнула она. — Мне ли не знать, если весь твой гарем проходил передо мной. Зарина, Джамиля, Гюзель, Саида, Хафиза, Зухра, Лейла, Зульфия, Гюльчатай… — Ни одной Гюльчатай у меня точно не было! И вообще я больше не буду, — покаялся Жданов. — Я ведь почему раньше бабником был? Потому что у меня Пушкаревой не было. А теперь всё, как отрезало! Безо всякого стука вошла медсестра, и Катя торопливо вскочила на ноги. — Утром кровь, моча и температура, — оставляя направления, сообщила медсестра, покачав головой. — Пушкарева, на голодный желудок кровь. Отец ребенка тоже должен сдать анализы на резус-принадлежность. — Я сдам. Я отец, — проговорил Жданов. Медсестра засмеялась и вышла. — Ты всем подряд сообщаешь, что отец? — спросила Катя. — А что? Если это мой ребенок! — Папа от тебя мокрого места не оставит, — заметила она. — Все будет хорошо, Кать, — бодро заверил её Жданов. Что они, с Пушкаревым общего языка не найдут, как отец с отцом? Утром Катя его безжалостно выставила в компанию, и, зевая во все глотку, он отправился на растерзание акционерам. Кто придумал, что градусники нужно приносить в шесть утра? Заехал домой, чтобы переодеться и побриться, заодно покидал в сумку кое-какие вещи, чтобы вечером сразу рвануть в больницу. Потом помчался в ювелирный, где мучительных двадцать минут ждал открытия магазина. Купив Катьке самое дорогое кольцо, он наконец направился в Зималетто. — Андрей Палыч! — бросилась к нему Тропинкина. — Как там наша Катя? — Нормально. А здесь что? — Ваш папа вас ждет в кабинете, а Катин папа вас ждет в конференц-зале. Вы к какому папе пойдете первому? Вот так дилемма! Валерий Сергеевич, взволнованный, подтянутый, мерил шагами небольшое помещение, не в силах остановиться. — Андрей Павлович, — приветствовал он его, — я бы сам не пришел, да вот мать волнуется! Сами знаете этих женщин. Вы мне объясните подробно, что вчера с Катериной нашей случилось? Почему вы звонили из больницы? Ах, как хотелось ответить, что звонил, потому что заботливый начальник. Но, сколько ни откладывай этот разговор, он все равно состоится. — Валерий Сергеевич, да вы присаживайтесь. Катя себя хорошо чувствует, правда. А звонил я вам из больницы… потому что это я отец её ребенка. Но мы скоро поженимся, — торопливо добавил он, как будто это все решало. — Не понял, — сказал Пушкарев. Вариант «просто так получилось» вряд ли бы прокатил. — Мы с Катей любим друг друга, ждем ребенка и собираемся пожениться. Жданову очень хотелось повторить про женитьбу еще раз десять, но он не успел. Потому что дверь открылась, и вошел его отец. Пушкарев меж тем опустился на стул, встал с него и снова сел. — Опять не понял, — повторил он, — так это вы совратили мою Катерину? Я знал, что эти ночные бдения до добра не доведут! Что ты сделал с моей дочерью? — А это Валерий Сергеевич Пушкарев, — сказал отцу Жданов. Папа, мрачный, осунувшийся, сделал несколько шагов вперед. — Прекрасно, — сухо сказал он, — это очень кстати. Наши дети натворили в компании таких дел! — Ты говоришь о матери своего внука, — прикрикнул Жданов, теряя терпение. Отец действительно собирается добивать потрясенного Пушкарева? — Да что вы заладили про свою компанию, — рассердился Валерий Сергеевич. — Мой ребенок ждет ребенка от вашего ребенка! Вот в чем проблема! — Это не проблема, — запротестовал Жданов. — Это великая радость! Оба отца уставились на него, как на таракана. Он непроизвольно попятился. — Но мы же поженимся! — А как же Кира, на которой ты тоже собирался жениться? — печально спросил отец. — Мало того, что ты обманывал акционеров, так и собственную невесту. — Да что же это такое-то, — охнул Пушкарев. — Значит, ты и мою Катю обманом соблазнил? А теперь говоришь о женитьбе? Да кто за тебя такого вообще пойдет! — Минуточку, — отозвался отец. — Давайте успокоимся. В Зималетто сейчас крупные неприятности, и я предлагаю отложить выяснение отношений до лучших времен. — Плевал я на ваше Зималетто, — отмахнулся Пушкарев. — Моя дочь попала на больничную койку из-за вашего Зималетто, и вот этого вот… Да я на пушечный выстрел ей не позволю! Да она даже близко больше ни к компании, ни к этому вот человеку не подойдет. — Совершенно с вами согласен, — кивнул отец, — компания вынуждена отказаться от услуг Екатерины Пушкаревой. — Ну это не тебе решать, — отмер Жданов, совершенно расстроенный тем, какой поворот принял разговор. — Валерий Сергеевич, вы езжайте к Кате, вас к ней пропустят. А я потом к вам заеду, и мы поговорим. — Я вынужден отказаться от вашего предложения, — с достоинством ответил Валерий Сергеевич. — Не вижу, о чем нам с вами разговаривать. Мы и без вас сможем позаботиться о нашем ребенке. — Он такой же наш, как и ваш, — напомнил отец. — Опомнились! — фыркнул Пушкарев и ушел, печатая шаг. — Пап, ну вот зачем ты, — упрекнул Жданов отца. — Ты не видел, что у нас был важный разговор? — Сейчас важнее всего компания, — резко отозвался тот, — через час состоится собрание акционеров. Ты готов к объяснениям? — Как пионер, — буркнул Жданов раздраженно. — Надеюсь, ты понимаешь, что с президентским креслом тебе придется проститься. — Пап, прости, — Жданов вздохнул. — Я признаю свою вину перед акционерами и дам любые объяснения, какие вам будут угодны. Но покидать свой пост не намерен — с генеральной доверенностью на Никамоду я могу себе позволить такое непослушание. — Андрей, — нахмурился отец, — мне не нравится твое поведение. Что ты творишь? — Работаю над ошибками, — ответил Жданов. — Ты прости меня, пап, но мне Катька запретила увольняться. Кажется, я твердо намерен стать подкаблучником, — он озадаченно почесал макушку, пожал плечами и пошел звонить Елене Санне.