Святая Катерина

Под веселую трескотню Киры — приглашения на свадьбу, медовый месяц, покупка квартиры — Жданов молча лежал на кровати и разглядывал потолок. Хороший такой потолок, вполне себе белый. Катины губы, сухие, прохладные, быстрые. На нижней вертикальная складка, по которой, наверное, так приятно проводить языком. Если положить руку на тонкое горло, то можно будет ощутить, как по нему ходит вверх-вниз взволнованный шарик. Катя целуется пылко и горько, и её поцелуи пахнут вареньем и солью. Почему он представляет себе всё это так ярко? Придумал вот только что для себя? Ну нельзя же всерьез поверить, что они действительно целовались — например, в прошлых жизнях. Она всего лишь пыталась чмокнуть его в щеку, нечто между дружеским благословением: иди и женись; и приободрением: все наладится. Катя точно не имела в виду ничего пылкого, и ждановским фантазиям не из-за чего было разгуливаться, однако они разгулялись, и теперь его снедало любопытство и жгучее желание узнать, действительно ли её поцелуи такие, какими он себе их придумал. Это были тайные, стыдные мысли, о которых немыслимо было рассказать даже Малиновскому — если все это озвучить в слова, то получится либо какая-то пошлятина, либо бред сумасшедшего. Надо просто сосредоточиться на том, что говорит Кира. Кира всегда прибивает к земле. Рабочее утро началось с шокирующего события: Клочкова пришла на работу вовремя. — Хорошо вам, богатым, спится на сытый желудок, а вот я никак заснуть не смогла, — огрызнулась Виктория в ответ на всеобщее изумление. Ах, что бы ты, Клочкова, знала про бессонные ночи! Катя была погружена в какие-то расчеты и рассеянно поздоровалась, когда они с Малиновским ввалились в кабинет. — Катюш, а вы уже сходили к Ольге Вячеславовне, предупредили ее о том, что надо обсчитать новую коллекцию? — с порога спросил Жданов, которого как-то сразу разозлил её спокойный вид, как будто ничего не произошло. Он тут всю ночь не спал, а она, видите ли, считает с утра пораньше! Катя неохотно отвела взгляд от монитора. — Я планировала позвонить… — начала она, нахмурилась, внимательнее рассматривая шефа, и тут же поправилась: — уже иду, Андрей Павлович. — Идите, Катюш. Едва за Пушкаревой закрылась дверь, как Малиновский спросил: — Слушай, Жданыч, а признайся — ты сколько раз за день называешь её «Катенька»? — Катенька? — Катенька. — Столько, сколько нужно. Quantum satis. Между прочим, — самым беззаботным голосом произнес Жданов, не в силах пережить такое потрясение самостоятельно, — мы с ней вчера поцеловались. — Ну, этого и следовало ожидать… — тут до Малиновского дошло, и он натурально подпрыгнул на месте. — Что? Как? Зачем? — Случайно. — Прямо по-настоящему? Она на тебя набросилась, да? Господи, Жданов, но ты выглядишь как живой! — Это был случайный мимолетный поцелуй. Секундное прикосновение. Малиновский рухнул в кресло напротив и во все глаза уставился на друга. — Обычный чмок? И что? Она превратилась в лягушку? — Понимаешь, — Жданов протер лицо, собираясь с мыслями, — это было словно… как будто… похоже на… ну ты понял, да? — У тебя шок, — кивнул Малиновский, — твой эстетический вкус оскорблен. Тебе нужна немедленная реанимация. Я сейчас же соберу экстренную команду девочек, будем тебя возвращать к жизни. — Какие еще девочки! Кира и так не верит, что у меня нет другой женщины. Я почти уже привык к тому, что мы постоянно втроём: я, Кира и её вымышленная соперница. — А по-моему, впятером. Ещё я и Пушкарёва. — Ну Катя-то тут при чем! — А зачем ты её целуешь? — Ну… в общем… это она меня. — А Пушкарева молодец, — с непонятными интонациями протянул Ромка. — Нет, я понимаю, что тебя Кира довела до ручки, но ты выбрал довольно экзотический способ самоуничтожения. — Кира… С Кирой все настолько плохо, что я даже не могу заставить себя… это просто каторга какая-то. Я физически не могу, понимаешь? — Надеюсь, что нет, — осторожно ответил Малиновский. — Это ведь не то, о чем я подумал? — Мы живем как соседи по коммунальной квартире. — Нет, ну ты меня пугаешь! Ты сначала без наркоза целуешься с Пушкарёвой, потом не можешь заниматься любовью с собственной невестой, — произнес Ромка потрясенно. — Но с этим надо что-то делать. И когда он это произнес, Жданов вдруг абсолютно четко понял, что ему нужно делать. Надо просто еще раз поцеловать Пушкареву, понять, что все не так, как он вообразил, и выкинуть эту историю из головы раз и навсегда. Легко сказать — поцеловать Пушкареву. Как будто она только и ждет того, чтобы Жданов на неё напрыгнул со своими экспериментами. Да она вообще ни о чем, кроме своего ребенка думать не может. К тому же Катерина еще и влюблена в какого-то крокодила! И как ей объяснить, что ему по делу надо, без всякого романтического контекста? И ведь даже не напоить человека. — Андрюха, — позвал его Малиновский. — У тебя на лице какое-то сложное противостояние отваги и слабоумия. Ну не молчи. Это бессовестно. Скажи, что с тобой происходит? — Мне самому интересно было бы это узнать, — отозвался Жданов. — Кстати, Ромка, ты можешь объяснить мне, откуда в кармане моего пиджака фотография Волочковой? — А это я тебе подсунул, — оживился Малиновский, — для вдохновения. Ты с таким зверским выражением лица в последнее время смотришь на Кирюшку, что тебе явно не хватает витаминов и чего-то прекрасного в организме. — С ума сошел… А если Кира найдет? — Отдавай тогда обратно. — Ни за что, — Жданов высоко поднял фотографию, спасая её от цепких лапок Романа, — Это моя Анастасия… волшебная, очаровательная, великолепнейшая… Катя стояла в дверях и, вскинув брови, смотрела на разошедшегося Жданова. Он криво улыбнулся. — Катенька? — Ольга Вячеславовна уже ждет нас в конференц-зале, — сообщила она сухо. Выглядела расстроенной — наверняка Милко снова нахамил ей, или что-то еще гадкое приключилось в мастерской. Все-таки, Жданов, ты скотина — отправил девочку на растерзание этого гламурного бандерлога. Катя что-то говорила о «Макротекстиле» и «Ланмаре», а Жданов смотрел на её деловитое лицо и представлял себе, как заявит ей вечером: «Екатерина Валерьевна, а вы не могли бы сделать для меня кое-что еще?». «Конечно, Андрей Павлович, все, что вам угодно», — ответит она. Тогда он попросит её закрыть глаза и… Что она сделает? Хлопнется в обморок? Залепит пощечину? Ответит на поцелуй? Вызовет санитаров? А если пообещать ей премию за переработку? — Андрей Павлович, к вам Анастасия Волочкова, — вдруг сказала Катя. Оказывается, она разговаривала по телефону. Как же выбросить из головы эту дичь? А если её пригласить на ужин и там… Сделать вид, что напился, а потом все списать на алкоголь. Это уже было похоже на план. Только надо кафе какое-то попроще найти. — Волочкова! — повторил Малиновский, пихнув его под локоть. — Кто? — обомлел Жданов. — Анастасия? — Она идет в ваш кабинет, — уведомила его Катя равнодушно. — В наш, — отозвался он, вскакивая. — Он у нас с вами общий, Катя. За мной, Екатерина Валерьевна. — А я? — жалобно спросил Ромка. — А вы с Ольгой Вячеславовной продолжите. — Без Кати нет смысла продолжать, — заметила та. Жданов на секунду завис, задумавшись о том, кто главный в доме, а потом положил руки Кате на плечи, слегка потянув её вверх. Черт, теперь и её плечи казались ему очень знакомыми! И… И её грудь так удобно могла бы лечь в его ладонь! Это уже похоже на порнографический бред. — Вы так покраснели, Андрей Павлович, — удивилась Катя, послушно встав. — На вас так обсуждение тканей действует или визит госпожи Волочковой? Волочкова же! Как он мог забыть о богине снова? Оказалось, что богиня спустилась с Олимпа по вполне прозаической причине — ей нужно было взять взаймы Милко. — Господи, ну почему же я не Милко! — вырвалось у Жданова, но он тут же спохватился: — Только в смысле таланта. — Андрей, вы же обещали выполнить любую мою просьбу, — ответила Волочкова. Она была ослепительна. Возможно, самое прекрасное создание, которое Жданов встречал в своей жизни. Катя на её фоне выглядела столь карикатурно, что ему даже захотелось зажмуриться от такого контраста. Жданову стало неприятно от недавних своих размышлений. Анастасия явилась ему словно ангел, указывая путь. — Кофе? — предложила Катя, заметив, что шеф на паузе. — Воду без газа, — ответила Волочкова. Пушкарева улыбнулась и перевела вопросительный взгляд на Жданова. — Воду с лимоном, Кать… А впрочем, где снова шляется Клочкова? — Я в состоянии принести два стакана воды, — пожала плечами Пушкарева и направилась к выходу. В её походке было что-то сомнамбулическое. Она вообще выглядела как механическая кукла. Но она не успела принести напитки — потому что прежде ворвалась Кира, и как раз в тот момент, когда Жданов целовал божественную руку. Ну хоть бы раз драгоценная невеста обошлась без сцен! Наговорив всяких глупостей, Кира унеслась прочь. — Я все понимаю, потому что видела у Милко свадебное платье Киры, и мне понятно её желание оберегать свою территорию, — попыталась сгладить неловкость Волочкова. — То-то я чувствую, что вокруг меня колючая проволока! — пожаловался Жданов. Дверь снова распахнулась, и вошла Амура с подносом. — Вода без газа, вода с лимоном, — объявила она, жадно глазея на балерину. Вот-вот броситься за автографом. — А где Катя? — не понял Жданов. — Катя? А у неё косичка расплелась, — заявила Амура. Что за дурдом! Тем не менее они все же досчитали коллекцию, Юлиана принесла приглашки на какую-то дурацкую выставку, а заодно и отчитала Жданова за плохо развитую духовность. Потом Кира сообщила о том, что ей позвонили из Праги, им готовы предоставить помещение для магазина. И велела Кате заказать им билеты. Напрасно Жданов делал своей помощнице большие глаза — она полностью проигнорировала начальственные сигналы бедствия и объявила Кире, что у него нет никаких срочных дел. Придется лететь! С Кирой! В Прагу! Вот ведь тоска смертная. — Катя, ну вы с ума сошли, — обрушился он на неё, едва закрыв за Кирой дверь, — почему вы не сказали, что у меня срочные дела в Москве? — Потому что нам очень важен этот магазин, — невозмутимо сказала она, щелкая мышкой. — Нет, вы в последнее время меня решительно не понимаете. Нам нужно более тщательно поработать над условными сигналами. — Нам нужно работать, Андрей Павлович, — ответила она укоризненно. — Что вы мне зубы заговариваете! Так и скажите, что я вам тут надоел и вы мечтаете выпроводить меня из города. — Что? — спросила она и засмеялась. — Андрей Павлович, вас Кира Юрьевна покусала? Он и сам понял, что ляпнул глупость и засмеялся тоже. — Простите, Катя, я что-то… Усевшись на её стол, Жданов вздохнул. — Нервы у меня в последнее время очень расшатались. Я ведь живой человек. — Нервы? — повторила Пушкарева, глядя на него без всякого сочувствия. — Но у меня для ваших нервов новое испытание — вот смета расходов по новой коллекции. Жданов взглянул на цифры, и земля ушла из-под его ног. — Это не опечатка? Стоимость новой коллекции поднялась на десять процентов по сравнению с предыдущей? Катя, где мне взять эти деньги? Она даже не поморщилась от его разъяренного крика. — Есть несколько вариантов, — принялась она объяснять спокойно. — Психолог. Валерьянка. Физические нагрузки. — Вы издеваетесь? — изумился Жданов. — Расшатанные нервы, Андрей Павлович, надо лечить, — сказала Катя назидательно. — А если вы будете и дальше так вопить, то мой ребенок сразу родится футбольным болельщиком, — она задумалась. Улыбнулась самой себе. И от этой улыбки все героические планы, за которые ему совсем недавно было так стыдно перед самим собой, снова угнездились на своем законном месте. — Что же, Катюш, вы разумеется правы. Будем лечить мои нервы искусством. Художественная терапия. Вы же на выставку хотите? Собирайтесь, я вас отвезу.