Святая Катерина

Катя купила ему билеты на Мальдивы, и целых три дня Жданов лежал в полном одиночестве на белом песочке да гонял крабов по берегу. Лениво рассматривал красоток в бикини и выбирал, за кем бы ему приударить. Но даже приударять за красотками ему было лень. Потом ему стало скучно, и он полетел-таки в Лондон, чтобы успокоить родителей и Киру. Кира прекрасно понимала, что переборщила со слежкой и допросом портье, поэтому вела себя так мирно и спокойно, что Жданов даже умудрился получить какое-то удовольствие от пребывания в Лондоне. Москва и Пушкарева ушли на дальний план, и сейчас он и сам удивлялся странностям своего поведения, и даже отчасти соглашался и с Малиной, и с Кирой. Действительно, не обязательно было так плотно приближаться к Кате, со стороны это должно быть казалось отчасти ненормальным. Изнутри… Изнутри это было само собой разумеющимся. Когда тебе встречается человек, который абсолютно тебя понимает, принимает и ни за что не осуждает, то это ведь естественно — с ним общаться? Но Ромка был прав — Катя могла все не так понять и теперь смотреть на Жданова с определенными надеждами, которые он никогда не сможет оправдать. Пообещав себе вернуть их отношения в более-менее рабочее русло, он наконец ощутил, что готов возвращаться в Москву. Малиновский был свеж и бодр, и видно было, что лишние думы не терзали его светлую голову во время его итальянских каникул. — А что родители, ты им уже признался, что у нас… всё плохо? — первым делом спросил он, устроившись в кресле для посетителей. Жданов, мрачно рассматривающий пустое пушкаревское рабочее место, ответил: — Чтобы их удар хватил? Хорошенький подарок на Новый год. — Ладно, скоро всё изменится. Коллекция продается великолепно. На ура! Кстати, последний рывок — и мы выберемся, если, конечно, секретное оружие не подкачает. И он тоже озадаченно посмотрел на Катин стол, словно бы только сейчас заметил её отсутствие. — Секретное оружие изволит где-то шляться, — пожал плечами Жданов. — Ой, ой, а что это мы так расстроились-то? — заухмылялся Малиновский. — Признайся, ты скучал по ней, да? — Мне просто не нравится, когда сотрудники моей компании проводят рабочее время в курилках. — Ой, ой, бровки наморщил, глазки сверкают. Шеф карающий да и только. Как бы Пушкарева не родила с перепуга. — Малиновский, ну ты соображаешь вообще, что ты несешь! — Не всегда, — честно и беззаботно отозвался тот. — Не гневайся, всемогущий! Дверь открылась, и вошла Катя. Жданову казалось, что беременные женщины должны круглеть, но Катя почему-то похудела, однако выглядела умиротворенной и довольной. Оранжевое платишко, серый кургузый пиджачок, неизменная тощенькая косичка. — Доброе утро, — с ясной улыбкой произнесла она. Памятуя о том, что теперь он будет соблюдать рабочую стандартную дистанцию, Жданов попенял ей приветливо, но с некоторой официальностью в голосе: — Где вы ходите, Катенька? Ну, я надеюсь вы хорошо отдохнули и готовы приступить к работе? — Конечно, — ответила она с крошкой удивления во взгляде. — Я уже посмотрела отчеты, за последние две недели наши продажи очень выросли. — Отлично. Но у нас есть проблема, которую можете решить только вы, — самым директорским голосом произнес Жданов. Улыбка покинула Катино лицо, как испуганная птичка. — Что вы имеете в виду? — Катя, ну надо составить отчёт для ближайшего Совета акционеров, — перехватил мяч Малина, — с несуществующими данными. — Я что, должна опять подготовить липовый отчет для акционеров? — её голос охрип, и у Жданова выступили мурашки на коже. — Со слегка видоизмененными, а не липовыми данными, — уточнил он. — В последний раз. — Я займусь этим, — расстроенно пообещала Катя и села за свой стол, спрятавшись от них за монитором. И у Жданова тоже немедленно испортилось настроение. Совещание началось с традиционного Милко: — Куколка моя, может ты быстренько сбегаешь и позовешь Киру? — обратился он к Кате. — Только одна нога здесь… — Милко, не хами! — перебил его Жданов. — А что? А что я сказал? Разве эта красотка у нас не для побегушки? — ненатурально удивился тот. — Милко! Но Катя сказала что-то успокаивающее и пошла за Кирой. — М-да, Милко, — покачала головой Юлиана. — Единственное, что осталось у тебя от мужчины — это шовинизм по отношению к женщине. — Что же, главное событие наступившего года — собрание акционеров, — начал было Жданов совещание, но Кристина его перебила: — Ты чё, заработался дядька? Ну, собрание — это ерунда. Самое главное — это ваша с Кирой свадьба. — Еще же не скоро, — попытался увильнуть от этой темы Жданов. — Как это «нескоро», когда всего через два месяца, — обиделась Кира. — Ты что, забыл? Господи, два месяца! Уму непостижимо, как быстро его жизнь летит под откос. Да он даже жить еще не начинал, а тут вдруг и закончит. Пусть на гранитном памятнике напишут: «Он жил и умер во имя Зималетто». — Андрюша, — позвала его Кристина, — ты что, заснул? — Вечным сном, — мрачно буркнул он. Малиновский — предатель — бурно включился в обсуждение подготовки к свадьбе. Он радовался как дитя тому, что Жданов с Кирой снова вместе. Катя что-то рисовала в своем блокноте, опустив голову. У неё было простое и уверенное лицо человека, который все в своей жизни делает правильно. Он даже позавидовал этой простоте — вот Пушкарева, живет себе и крепко спит по ночам. Смотрит в будущее без страха, а в прошлое без упрека. И никакие сомнения её не терзают. А он тут как уж на раскаленной сковородке. День понесся по нарастающей. Приехал Сашка, Милко провел закрытый показ своей новой коллекции, от обилия будущих родственников у Жданова разболелась голова. Ему казалось, что он задыхается. Свадьба, которая до этого маячила каким-то будущим смутным событием, вдруг начала приобретать пугающе четкие очертания. — Катя, когда моя жизнь превратилась в кошмар? Она, сосредоточенно работающая над отчетами отделов, подняла голову. — По какому поводу сегодня наша греческая трагедия? — спросила чуть хрипловато. Когда её голос становился таким, что-то переворачивалось в груди Жданова. Появлялось некое тягучее ощущение. — Расскажите мне, как вы провели каникулы, — попросил он только для того, чтобы продлить эти интонации, но Катя уже стряхнула их и ответила обычно: — Нормально. В бесконечных разговорах с родителями о том, как нам жить дальше. — Ваш отец перестал сердиться? — Скорее, он разочарован, — в голосе Кати не было печали. Она по-прежнему производила впечатление человека, который свободно смотрит вперед. — Вы хорошо себя чувствуете? — Гораздо лучше. Больше вроде говорить было не о чем, но тут она произнесла со странной усмешкой: — Вы женитесь, Андрей Павлович. — Катя, женюсь. Женюсь, Кать, — подтвердил он, прислонившись лбом к столу. — А ведь когда-то мне казалось, что я действительно люблю Киру. — Вы действительно любите Киру, — ответила она мягко, — просто капризничаете, как упрямый ребенок. Что именно вас так пугает в предстоящем событии? — То, что Кира поехала за нами в Тулу, а потом допрашивала портье о том, кто приходил в мой номер. Катя порозовела. — Она… — Нет-нет, за внутренними перемещениями постояльцев администраторы не следили. Но вы только представьте! — Андрей Павлович, — спросила Катя, моментально успокоившись, — а вы когда-нибудь ревновали? Снова эта завораживающая хрипотца! — Ревновали так сильно, что вам нечем было дышать? Что у вас даже кости ломило от безнадежности и отчаяния? Ревновали так, что вам хотелось бы умереть в эту самую минуту? — О чем вы говорите? — спросил он непослушными губами. — О том, что Киру Юрьевну так легко понять, — ответила она грустно. — Андрей Павлович, я хотела извиниться за то, что сделала в Туле. Мне не следовало забывать свое место. И хотя он думал о том же самом и пришел точно к такому же выводу, но все равно возразил: — Какое еще место, Катя? Что за глупости? Она потянулась и выключила компьютер: — Я пойду домой. Общий отчет по отделам закончу утром. — Я отвезу вас, — не веря себе, сказал Жданов. Нет, ну ты вообще нормальный? — Ни к чему, — ответила она невозмутимо. — Я действительно хорошо себя чувствую. — Но ведь и я, Катя, не Скорая помощь… Он схватил с вешалки её пальто — старенькое, не то, которое он ей покупал, — и помог Кате надеть его. — Мне почему-то не по себе, — признался он в её воротник, — да еще эта свадьба! Да еще вы как будто совсем чужая. — Я не своя и не чужая, я нейтральная, — напомнила она, — наемный сотрудник Зималетто. — Но ведь… Она так резко повернулась к нему, что её тощая косичка мазнула его по лицу. Круглые очки оказались перед самым его носом. — Не надо меня отвозить, — твердо произнесла Катя. — Ни к чему злить Киру Юрьевну перед свадьбой. Это ведь самое счастливое время в жизни женщины — быть невестой. Шить себе свадебное платье. Планировать медовый месяц. Представлять, какой будет ваша семейная жизнь. Не лишайте её всего этого. А вы перестаньте драматизировать. Вас ждет счастливое будущее. С этими словами она привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку невинным утешительным поцелуем. Однако Жданов все еще пытался что-то ей объяснить, поэтому повернул голову, и поцелуй пришелся на его губы. Самое мощное ощущение дежавю накрыло его с головой. Он готов был поклясться, что за мгновение до прикосновения её губ знал, какими они будут на вкус, ощупь и запах. — Простите, — сказала Катя и выскочила за дверь, а Жданов остался стоять возле её стола оглушенный и ничего не понимающий.