Святая Катерина

Кира одарила Жданова уничижительным взглядом, но из двух противников выбрала того, на кого её зуб вырос больше. — Я вас не понимаю, Катя, — развернувшись к жениху спиной, проговорила она довольно спокойно, — какие у вас могут быть причины, чтобы оставаться в кладовке? — Ну, это удобно, — пояснила Катя растерянно, — и Андрей Палыч всегда под рукой… Жданов едва не застонал. Это же надо было такое ляпнуть! — Значит, удобно, когда под рукой президент компании, — повторила Кира, словно не могла с первого раза поверить в такую наглость. — Катя, а вы не слишком много на себя берете? — Любимая, — поспешил вмешаться Жданов, — но это и правда удобно. Иначе мы бы половину рабочего дня проводили, бегая из кабинета в кабинет. Мда. Судя по тому, как резко развернулась к нему Кира, получилось только хуже. — Допустим, я могу понять, что тебя полностью устраивает твоя верная помощница, сидящая в будке, но, Андрей, тебе не кажется, что держать Катю в темном, затхлом помещении, в котором нет ни света, ни свежего воздуха — просто нарушение трудового законодательства… Жданов не смотрел сейчас на Киру, весь сосредоточившись на том, как Катя ошарашенно кивает в такт её словам, и глаза у неё становятся квадратными. — Кира, — он вскочил и приобнял невесту за плечи, мягко направляясь с ней к двери. — Ты потрясающе все придумала, — приговаривал он, — мы… — нет, никаких «мы» про них с Пушкаревой, если он планирует и дальше оставаться в живых. — Я обязательно это обдумаю, — он несколько раз поцеловал Киру в щеки, лоб и куда дотянулся, да и выставил её в приемную. Пушкарева меж тем, глубоко потрясенная, так и стояла, шевеля губами и будто бы повторяя про себя слова Киры. — Катя, — Жданов помахал перед её лицом рукой, — Екатерина Валерьевна! Она крупно вздрогнула и прижала крохотные кулачки к груди. — Мне действительно надо переехать в другой кабинет? — спросила трагически. Он уже начал немножко понимать, как работают мозги у новой Пушкаревой и честно попытался сообразить, что к чему. Итак, Жданов, предположим, что ты беременная женщина. И теперь тебе нужно решить: остаться в прекрасной кладовке со всеми удобствами и личным президентом под рукой или переехать в ужасный просторный кабинет, где придется куковать в одиночестве. Кажется, выбор очевиден? Вчера. Но сегодня все было куда сложнее. Что там Кира говорила про затхлость и свежий воздух? — Теперь кладовка вам вредна, да? — озарило его. — Мне? — Катя расстроенно покачала головой. — Мне она очень полезна! А вот ребенку, возможно, не передалась моя страсть к пыли. Жданов задумчиво почесал подбородок. Вот черт! — Может, нам выгнать Клочкову из приемной? Впрочем, нет, это место вам не подходит ни по статусу, ни по повышенной проходимости. Здесь хотя бы я защищаю вас грудью от несанкционированных вторжений женсовета. Отдать вам конференц-зал? Но там тоже нет окон, а для вашего фотосинтеза, кажется, нужен солнечный свет. Да и опять же — я голос сорву, пока до вас докричусь. — Не сорвете, — хмыкнула Пушкарева, — вы каждый день его тренируете. — Катя, ну я же уже извинился за то, что накричал вас из-за антимонопольщиков, — обиделся Жданов. Но тут Шура вызвала Пушкареву на срочное заседание женсовета, и она сквозь землю провалилась. Кажется, там что-то случилось с чьим-то мобильником, но Кира сказала, что разрулила ситуацию, и Жданов уже не очень вникал. Ужинали при свечах: у Киры случился приступ романтического настроения. Разговор вертелся вокруг свадьбы, и, меланхолично гоняя по тарелке еду, Жданов задавался вопросом, у всех ли женихов обсуждение бракосочетания вызывает такую скуку. Ближе к десяти позвонил Малиновский, и это было довольно неожиданно, потому что Ромка не часто беспокоил Жданова в такое время, если знал, что у того семейный вечер. Не хотел попадаться Кире под горячую руку. — Явка провалена, — грустно сообщил Роман. — Какая явка? — не понял Жданов, отводя глаза от мигом поскучневшей невесты. Неужели они о чем-то договаривались с Малиновским на сегодня, а он забыл? — Наш Шерлок Холмс не оправдал ожиданий и обнаружил себя. У Жданова похолодело в груди. Не хватало еще, чтобы Катя, не до конца отошедшая от истории с медкартой, узнала про частного детектива. Покосившись на Киру, которая вроде не смотрела в его сторону, но явно вострила уши, Жданов попытался выразиться цензурно: — Рома, дорогой, разве мы не отказались от этого проекта? Кира, удивленная злостью в его голосе, вскинула брови. — Ну, вот и отказались. Но есть и хорошие новости: объект не понял, что субъект за ней следил. Или субъект за объектом… Короче, Пушкарева решила, что случайный добрый самаритянин оказал помощь деве в беде… — Стоп, — очень спокойно прервал Ромку Жданов. — Вот с этого места подробнее. — Да нет никаких подробностей! Ничего нового мы о мифическом возлюбленном твоей железной Кэт до сих пор и не выяснили. — Малиновский, — зарычал Жданов, уже не думая о сложной мимике Киры. Рычать фамилию без единой рычащей буквы было сложно, но у него получилось. — А! Ты об этом. Да фигня какая-то, поскользнулась, упала, на ровном месте перепугалась. А детектив оказался джентльменом, представляешь? Повез её в больничку. Говорит, всё в порядке. Уже дрыхнет поди без задних ног. Устроила переполох на ровном месте! Не замечал прежде за Пушкаревой такого паникерства, мне-то казалось, что у неё нервы, как канаты. Слушай, а может она это специально организовала? Ну обнаружила слежку и того… Малиновский чирикал и чирикал, Кира хмурилась и хмурилась, а Жданов просто сидел, смотрел, дышал. Самый обычный вечер. Кира любила вставать рано, неторопливо пила кофе, принимала душ, наносила макияж, листала журналы и настраивалась на день грядущий. Жданов обычно вставал в последнюю минуту — побриться, сполоснуться, перехватить какой-нибудь вредный бутерброд на лету. Поэтому Кира изрядно удивилась, когда взъерошенный Жданов, зверски зевая, вскочил ни свет ни заря. — Что случилось? — потягиваясь на очередных атласных простынях, спросила она. — Мне надо позвонить, — слепо нашаривая мобильник, сонно пробормотал Жданов. — Сейчас? Андрей, а тебе не кажется, что даже Пушкарева имеет право на сон? — С чего ты взяла, что я звоню Кате? — А кому ты еще можешь звонить в шесть утра? — фыркнула Кира и пошла в душ. — Андрей Палыч? — хрипло и напуганно прозвучало возле его уха. — Что-то случилось? — У меня нет, — уведомил её Жданов. — А у вас? — И у меня нет, — с недоумением ответила Пушкарева. — И это прекрасно, — мрачно объявил Жданов. Она что, вообще ничего ему не рассказывает? Как-то нечестно выходит, Катенька, про его-то жизнь она знала абсолютно всё. Вот он тоже заведет от неё секреты, посмотрим, как ей это понравится. — Андрей Павлович, — напомнила о себе Пушкарева, — вы там заснули? — Кать, я заеду за вами в семь тридцать. Её молчание было глубоким, как Марианская впадина. Жданов действительно успел задремать. — Вы не должны ко мне относиться иначе, только потому, что я… ну, изменилась. — Почему? — прямо спросил Жданов. — Кать, давайте не будем спорить в такую дикую рань. Я надеюсь еще поспать часок. — Спокойной ночи, — пожелала она с непонятными интонациями и отключилась. — Что такое? — Кира, наводящая последние штрихи своей нордической красоты, повернулась к Жданову, который придирчиво нюхал флакон со своей туалетной водой. — Твоей новой пассии не нравится аромат? — Её от него тошнит, — буркнул он, моментально пришедший в раздражение от бесконечных ревнивых упреков и мифических любовниц. Кира сердито бросила тушь на стол и вышла из комнаты. — Я не смогу тебя подвезти сегодня на работу, — крикнул он ей вслед. — Срочные дела с Пушкаревой? — закричала Кира в ответ. — Может, она и жить будет вместе с нами? — А что, мы уже живем вместе? Кира появилась на пороге. — А ты не заметил? Черт, надо почаще оставаться дома. — Катя, вы не думаете, что проводить с одним и тем же человеком все свои дни и все свои ночи — это может свести с ума любого? Пушкарева, часто дышащая в едва приоткрытое окно, уточнила: — С одним и тем же человеком? Вы о Кире Юрьевне говорите? — Ну это же невозможно! Мы вместе обедаем и ужинаем, вместе работаем и вместе спим. — Ну тут ничего не поделать, — рассудительно ответила Пушкарева. — А вы как провели вечер? — Обычно, — удивилась она. — Так и не признались своему отцу в грехопадении? — Это невозможно, — сразу расстроилась Катя. — Я не представляю, что делать. Может, мне устроить себе фиктивный брак? Найму актера, представлю, как своего жениха, а потом он р-р-раз, и все. — Муж? — Умер. Летчик-испытатель. Жданов расхохотался. — Капитан дальнего плавания, — предложил он свою версию. — Космонавт. — Разведчик. — Футболист. — Почему футболист? — сбился он. — Потому что от них папа ожидает любой подлости. Ой, смотрите, Клочкова! Жданов посмотрел. Клочкова. Заглохла посреди улицы на своем красном драндулете. — Придется спасать, — вздохнул он. — Какой ни есть, а он родня. — К тому же мы действительно задерживаем зарплату, — согласилась с ним Катя. — Сотрудники в бедственном положении. — Задерживаем, — Жданов нашел, где свернуть и поехал обратно, к Клочковой. — Катя, скажите мне, что мы со всем справимся. — Обязательно, — уверенно сказала Пушкарева. — У Зималетто все будет хорошо, у вас с Кирой Юрьевной все будет хорошо, и у нас с ребенком все будет хорошо. Прозвучало неожиданно горько.