Космонеудачники

Распалившийся было внутренний монолог смолк. Спевид подошёл слишком близко и этого оказалось достаточно. Всеобъемлющая паника накрыла меня как цунами, пульс отбойными молотками застучал в висках, дыхание спёрло. — Поздравляю со сдачей экзамена! Мы победили! — улыбнулся мне мертоцианец. Я уставилась на него дико и напуганно. Мысли полностью испарились из головы, словно древний океан с поверхности Марса, и я испугалась ещё сильнее. Да. Впервые в жизни у меня в голове не было ни единой мысли. И это просто леденящее кровь ощущение, будто вместо серого вещества в черепной коробке бултыхается неньютоновская жидкость… — Спа… с-с-с… спа… — я силилась произнести хотя бы слово, но, кажется, разучилась составлять из букв слова. Спевид ждал. Надо было ответить хоть что-нибудь! Давай, Эми, включай свой центральный процессор! Я собралась и напрягла мозг изо всех сил, так, что почти почувствовала, как активируется нейронная сеть в лобных долях, дендриты неистово передают электрические сигналы по аксонам нейронов, мыслительный процесс закипает в голове бурной биохимической реакцией, и приготовилась выдать нечто восхитительно складное и многосложное… — Сжжжзззмааээ, — уверенно сказала я. — Хлрмнпфф аыаы… «ЧЕГО?!» — истерически воскликнул внутренний голос и я замолчала, в ужасе вытаращив глаза. — Что это за язык? — мгновенно заинтересовался Спевид. — Один из человеческих диалектов? Звучит забавно! — Это не диалект, просто Эми у нас немного… особенная, — пояснила Энди, но судя по выражению её лица, она тоже была под впечатлением. — С ней всякое бывает… — А по-моему диалект. Если это язык инопланетных пчёл, я угадал, — вставил смеющийся Джош, заставив меня покраснеть до ушей. — Хватит издеваться, Джош! — одёрнула его Йоко. — Боязнь экзаменов — это совсем не весело! — Я не боюсь экзаменов, — сквозь зубы процедила я. Злость на шуточки Джоша перебила ступор при виде Спевида и дар речи снова вернулся. — Это случайный приступ алекситимии, не обращайте внимания. Всем пока! — я развернулась и кинулась прочь из зала, пока не опозорилась ещё сильней. Теперь было даже всё равно, что подумает мисс Роскоф, когда заметит, что я ушла раньше, чем она разрешила. Нет, так жить невозможно! Надо срочно что-то предпринимать! И на уме у меня уже был один шаткий, но всё же план, куда идти со своей проблемой. К директору Киркпатрику! — Нет, Эмили, — безапелляционно ответил мистер Киркпатрик на мою просьбу. — Ты должна знать, что смена команды уставом не допускается. Это возможно только при уважительной причине. Стоя перед ним в директорском кабинете, я стыдливо переступила с ноги на ногу. А ведь и верно… Ещё и память подкачала, отлично. Но отступать назад было поздно, я чувствовала себя загнанной в угол всеми происходящими событиями. — Пожалуйста, директор, переведите меня, сделайте исключение! — я сложила ладони в умоляющем жесте. — В любую команду, куда угодно, только не оставляйте меня в этой! И я не лгала. Я была готова даже провести все оставшиеся годы с Бобби. Только бы не унижаться неразделёнными чувствами каждый день! А задания… да я же буду их проваливать, если Спевид всё время будет рядом! Меня отчислят… Почему, ну почему я именно в этой команде? Зачем я именно здесь? — В чём дело, курсант? — осведомился директор. — Тебя не принимают в команде? В таком случае ты можешь обратиться ко мне, я проведу воспитательную беседу. — Нет, вовсе нет! — испугалась я, представив, как директор вызывает на разговор ни в чём не повинных тиммейтов. — Ко мне относятся нормально. Просто… — У тебя есть уважительная причина? — мистер Киркпатрик смерил меня внимательным взглядом из-под густых чёрных бровей. Я замялась. Что мне ему сказать? Что при виде Спевида мой айкью падает ниже нуля и уходит в глубокий минус? — У меня… аллергия на инопланетян! — ляпнула я и тут же пожалела об этом. Святые квазары, какой позор… Так сглупить ещё надо умудриться. Сначала, забыв о школьном уставе, просить о переводе в другую команду, потом ещё и сморозить, что не можешь работать с пришельцами… — В таком случае тебе вообще нельзя здесь учиться, — серьёзно ответил директор. — Здоровье и благополучие учеников в приоритете для школы. — Нет, подождите, я хотела сказать не это, я… — захлёбываясь словами, запаниковала я. — Я жду, курсант, — нахмурился мистер Киркпатрик. — Извините, сэр, — сдалась я и вышла из кабинета. Оставалось только сделать вид, что ничего не происходит, и отправиться в общежитие учить уроки… Но остаться наедине с собой оказалось невозможно. — Хэ-эй, выше нос, Эми! — стоило мне сесть за рабочий стол, как в комнату вбежала Энди со Спотом на руках. — Пора отметить день нашего допуска к заданиям! Начнём с дружеских посиделок нашу новую жизнь! — Угу, — не оборачиваясь, буркнула я. — Но вообще-то ты отлично видишь, что я… — А это хороший тост для вечеринки! — раздалось из-за двери и в комнату ввалился Райан с двумя коробками межгалактической пиццы и портативной музыкальной колонкой. О не-ет, только не именуемое вечеринкой буйство под музыку, только не в этой комнате… — Спешу заметить, что для того, что вы собираетесь тут устроить, существует актовый зал, и не один, — холодно вставила я. — Да что с тобой? — потеряла терпение Энди. — Мне казалось, что ты должна радоваться больше нас всех… Ведь твоя главная мечта сбылась, мы полетим в космос! — Да, это здорово, конечно, — угрюмо согласилась я. — Что-то не так? — соседка участливо подошла ко мне, положив ладонь на стол. — Что тебя беспокоит? Расскажи нам! Может быть, мы сможем помочь. — Всё в порядке, просто… нет настроения, — я отвернулась от неё. Не хватало ещё кому-то такое рассказывать. Я сама этот стыд едва пережила. — Это всё потому что ты не ела эту изумительную пиццу! — подключился Райан. — Привезли из созвездия Персея тёплой! Давай, бери! — он подскочил ко мне и протянул приоткрытую коробку. «Экспресс-доставка горячей пиццы «Галактика на тесте». Ваш заказ не остудит даже абсолютный нуль!» — гласила надпись на коробке. «Лучше бы абсолютный нуль остудил мою голову» — мрачно подумала я, выбрала кусок поменьше и надкусила. — Ребята, всем привет! — в комнату вошёл сияющий от радости Спевид с незабвенным мешочком сушёного гластрума. — Я так рад, что мы наконец собрались все вместе! Кому чая? — А-ай, я вспомнила, что у меня в научном центре проект по лунному грунту, надо бежать! — я соскочила со стула, отбросив кусок пиццы, и опрометью бросилась в коридор мимо удивлённого мертоцианца. — Проект подождё… Эй, стой, куда! Останься с нами! — наперебой закричали близнецы. «Здесь же невозможно хоть немного побыть без него!» — бешено стучало в висках. — «Нужно бежать! Прочь, прочь отсюда! За ворота Галактической школы!» Я покинула кампус и остановилась только на границе мангровой рощи в окрестностях школы, чтобы перевести дух. Садящееся в воды речного залива солнце светило в лицо и играло ослепительными бликами на поверхности реки и полированном металле посадочной полосы. Тревога, сдавливающая грудь гидравлическим прессом, мешала сейчас умиротворённо любоваться закатом. Я сбавила шаг и побрела под сень кипарисов и мангровых деревьев, стремясь исчезнуть в густом подлеске среди раскидистого папоротника. И как меня раньше не посещала идея искать уединения в лесу? Давно уже стоило бы приходить сюда, чтобы отдохнуть от чужих взглядов и разговоров… В роще воздух обдавал прохладой и запахом влажной тропической зелени. Я упрямо продиралась сквозь кусты, не жалея и без того потрёпанный джемпер, до тех пор, пока не набрела на небольшой заболоченный пруд. У берега лежала крупная поросшая мхом коряга, когда-то бывшая мангровым корнем, и я присела на неё, обхватив руками колени и глядя на своё дрожащее отражение в воде. Отражение смотрело на меня устало и измученно из-под полуприкрытых, обведённых тёмными кругами век. Разумная биомашина из частиц звёздной пыли. Существо из мира противоречий и внутренней борьбы. Человек. Почему я человек?.. Раньше мне бы и в голову не пришло задаваться таким вопросом. Быть человеком — это единственная опция моего существования, установленная по умолчанию. Разве можно быть кем-то другим, да и зачем… Но будь я кем-то другим, с другой личностью, с другой внешностью, и, может, даже с другой планеты, могла ли бы я быть счастливее? Могла ли у меня быть настоящая, полная семья? Друзья? И изменилось ли бы ко мне отношение того, из-за кого мне сейчас на ум приходят такие стыдные вещи? Невольно я протянула руку к счастливой косичке и сжала пальцами. Ужасно признавать это, но отец тогда был неправ. Не всё можно решить с помощью науки. Она не всегда поможет найти счастье. Отражение сжало губы и его широкие брови подёрнулись изломом болезненных эмоций, которым я не находила названия. А может, это я чего-то не понимаю? Чужая для всех, и для инопланетян, и для людей… Захотелось сейчас же вскочить, сжать ладони в кулаки и закричать изо всех сил в тенистую лесную чащу. Но ничего не вышло. Горло сжалось, не пропуская ни звука. Словно любые глубокие чувства блокировались беспощадным внутренним цензором, не смея прорваться наружу. Сидя на берегу этого мутного, подёрнутого ряской пруда, я вдруг чётко осознала, что бегать всё время от товарища по команде не получится, Энди и Райан рано или поздно заподозрят что-то, если уже не заподозрили. Придётся научиться с этим жить, хочу я этого или нет. Это будет большим испытанием, но, если я его преодолею, всё наконец-то станет как прежде, или я добьюсь хотя бы видимости этого. В сумеречной полутьме я добралась назад до ворот школы и зашла в общежитие. Удача меня сразу же подвела — в конце коридора нашего этажа маячил Спевид, стоящий на пороге комнаты одной из своих бесчисленных подруг, а затем и вовсе направился дальше в мою сторону. Я доблестно попыталась встретиться с Объектом Икс лицом к лицу, но не выдержала и спряталась за небольшую пальму в горшке, опасаясь, что, если Спевид со мной хотя бы поздоровается, я опозорюсь на всё общежитие. Единственное, что я могла — наблюдать за ним издалека. Я осторожно выглянула из-за деревца, видя, как Спевид идёт по коридору, по пути здороваясь с другими студентами. Всё-таки он невероятно точно подходит под определение «милый», если я правильно трактую это слово… Не пропустит никого — даже других пришельцев, которые ни по-английски, ни по-мертоциански не говорят. Вот он проходит мимо — и абсолютно всё в его внешности, в его манерах мне кажется идеальным, совершенным, как принцип золотого сечения, словно его образ собран, как микросхема, из крохотных безупречно слаженных деталей, каждая из которых несёт в себе частицу неземного света. Его добрая стеснительная улыбка, его небрежная походка, его голос, похожий на тонкий звон химических колбочек в лаборатории… Я бесконечно на него не похожа и бесконечно хочу соприкоснуться с чем-то настолько далёким от меня… Вот он оборачивается на кокетливо хихикающих ему вслед девиц, и… поскальзывается на только что вымытых полах, улетает на несколько футов вперёд и с грохотом падает навзничь, ошарашенно глядя в потолок?.. Весь коридор уставился на распластавшегося на полу мертоцианца, а затем раскатисто залился смехом. — Научись наконец смотреть под ноги, парень! — из-за угла коридора показались братья Джиббобс со шваброй. — Уже третий раз за неделю! — Пойду-ка я отсюда… — впервые за весь день изрекла умную мысль я и, всё ещё держа перед собой горшок с пальмой для маскировки, боком засеменила вдоль стены по направлению к своей комнате. — О, Эми! Ты здесь! — из положения лёжа Спевид всё-таки меня заметил. — Нет, я голограмма… — я закрыла листьями пальмы пылающее лицо. — Я тебя везде искал! — Спевид поднялся на ноги и приблизился ко мне. «Искал? Меня? Искал общения со мной?» — сердце зашлось мощными толчками, как поршень в двигателе внутреннего сгорания, обдавая грудь разъедающим жаром. — Я предложил Райану и Энди пойти на мюзикл Йоко и купил нам билеты, — пояснил Спевид. — У неё сегодня премьера. Ты с нами? «Как горек вкус разочарования…» — уныло пронеслось в голове. — Н-на м-мюзикл Й-йоко?.. — слова давались с трудом, не только из-за нахождения Спевида поблизости, но и от общего потрясения. Пойти на мюзикл Йоко — это даже хуже, чем закатить дискотеку под кантри мистера Фитча, который он всё время слушает в своей комнате. — Да, её нужно поддержать. Она ведь наша подруга! «Чья бы подруга она не была, но точно не моя» — подумала я, прищурившись. — «Терпеть не могу громких звуков, а Йоко их постоянный источник.» — Поддержать её мюзикл? Зачем? Ты ведь сам понимаешь, что… — попыталась воззвать к разуму я, но Спевид посмотрел на меня с почти таким же недоумением, как в тот наш первый вечер, когда я сказала, что мне не нужны друзья. Не понимает… — Ладно, — недовольно выдохнула я. Импровизированная сцена рядом с кафе-мороженое пустовала, когда я, Спевид и близнецы одиноко собрались возле неё. Отсюда даже свет от уличных фонарей кампуса казался бледным, и мы простояли так в сумеречной темноте до самого начала премьеры, поёживаясь от ночной прохлады. — Ну вот уже и ровно восемь, — меланхолично оповестила всех я, взглянув на часы смартфона. — Видимо, Йоко всё-таки постеснялась сверкнуть своей звёздностью на всю школу. Может, разойдёмся? — Наверное, она опаздывает! — отозвался Спевид, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. — Но у нас сегодня нет важных дел, и мы ещё подождём, правда, ребята? — Да-а, конечно, — нехотя протянули Энди и Райан с такими лицами, будто были приговорены к какому-то наказанию. Зачем, зачем он это делает? Ведь очевидно, что Йоко — никудышная певица. Это, получается, обман? Похоже, всё-таки Спевид не так хорош, как мне кажется… Надежда, подаренная ложью, гораздо хуже, чем неприкрытая правда в лицо. Вокруг не было ни одного студента, никто даже не проходил мимо сцены, и всё говорило о том, что если даже Йоко и придёт, то мы будем торчать тут одни, расписываясь в нашем дурновкусии и уничтожении барабанных перепонок. Спевид поставил всю нашу команду в безвыходное положение. Возразить мы ему боялись, никому из нас не хотелось показаться плохим другом, хотя близнецы едва пересекались с Йоко в игровом корпусе на выходных, а я вообще ни разу не разговаривала с ней лично. Простояв ещё немного, мы заметили Йоко в пышном платье, крадущуюся к сцене позади кулис. За кулисами послышалась возня, грохот упавшего на пол тела, — кажется, Йоко споткнулась о декорацию и свалилась, — и занавес поднялся, усилиями самой звезды, усердно налегающей на ручной привод подъёмно-опускного механизма. Электрические неоновые гирлянды, оплетавшие сцену, вспыхнули разноцветными огоньками, загорелся прожектор, который Йоко на прошлой неделе стащила из актового зала, включились колонки, и звезда собственного мюзикла предстала перед нами во всей красе, в необъятном розовом платье из струящейся блестящей органзы, с диадемой-звездой на голове. — Йоко-Суперзвезда-а-а — галактический шик! — затянула она фальшивым дребезжащим сопрано. — Йоко-Суперзвезда-а-а — галактический блеск! Йоко Суперзвезда-а-а — в мир музыки проводник! Настало время чуде-е-ес! «Святые квазары, мне страшно… Тут слишком громко и ярко… Я хочу сбежать отсюда…» — заметался поток мыслей в голове. — «Если я сбегу, кто-нибудь заметит? Спевид точно заметит… Заметит и разочаруется во мне… Надо выстоять во что бы то ни стало, я же защитник, я не должна ничего бояться, тем более…» — Проснись и пой, Млечный Путь! Пора под музыку себя встряхнуть! Йоко здесь спектакль ставит, Номера свои представит! Музыка смолкла. Видимо, вступление закончилось. Йоко затихла в картинной позе с раскинутыми руками в ожидании отклика от публики, а мы лихорадочно подбирали слова. В траве на газонах красноречиво застрекотали сверчки. — У-у-у! Круто! Отпад! — нарушил тишину Райан, бурно аплодируя. — Вы правда в восторге? — растроганная Йоко прижала к груди начавший фонить от такого пения микрофон. — Ещё спрашиваешь! Это так отвратительно, что мне даже понра… — выпалил Райан и что-то пробубнил в ладонь Энди, которая стремительно закрыла ему рот. — Всё отлично, Йоко, нам нравится, продолжай! — договорила за него она. Вдохновлённая зарядом зрительской отдачи, Йоко продолжила петь. Неважно, что она пела и как, она умела быть зажигательной. Если не обращать внимание на ритм, рифму и чистоту вокала, она, наверное, и впрямь артистичная… Сначала я не заметила, как к сцене начали подходить новые зрители. Сперва к нам присоединились Джош, Бретт и Флаффи. — Надо же, я забыл, что сегодня Йоко пытается перевернуть школу вверх ногами вместо меня, — с усмешкой заметил Джош. Флаффи вильнул хвостом и привстал на задние лапы, чтобы лучше видеть, что происходит на сцене. Там Йоко, не прерываясь на антракт, сменила наряд и прыгала в самодельном костюме цветка с гигантскими лепестками из ткани, пришитыми к воротнику вокруг головы. — По моим подсчётам успех этого мюзикла равен нулю с погрешностями в ноль десятых процента, — отрапортовал Бретт, и я была с ним согласна. — Джош, Бретт, присоединяйтесь! — крикнул Спевид. — Мы решили поддержать Йоко как её товарищи, — пояснила Энди. — В небе летит облако-о-о, А я прекрасный цвето-о-ок, Я милый лепесто-о-ок и мной все любуются-я-я! — пищала Йоко, кружась в балетном па. — Да… как товарищи, — на всякий случай повторила я, чувствуя, как какая-то частица меня только что умерла в агонии от испанского стыда. Райан, стоящий рядом со мной, уже самозабвенно приплясывал под песенку, хлопая в ладоши. Никогда бы не подумала, что у него такие специфичные предпочтения в искусстве… — Что скажешь, мелкий? Останемся тут повеселиться? — обратился Джош к Бретту. Уверена, ему просто представился шанс набрать поводов для шуточек. — Результат этого мероприятия очевиден. Но так как Йоко — член нашей команды, я готов заняться домашней работой на десять минут позже, — тяжело вздохнул Бретт. Я устало ссутулилась, отвернулась… и наткнулась взглядом на кучку студентов-инопланетян, сгрудившихся рядом с нами. Они обсуждали что-то на своём, неизвестном мне языке, но по тону их голосов я могла определить, что они, похоже, в восторге. Вслед за инопланетянами подтянулось ещё несколько команд из нашего класса, затем подошли старшекурсники, земные и инопланетные, среди которых я заметила Луиса и Эр-Джея, и, пусть ни у кого больше не было билетов, вся эта толпа тянула вверх руки и лапы, поддерживая певицу… Зачем? Почему? Они же все терпеть не могли её перформансы! В следующую секунду озарение пришло. Это не Спевид чего-то не понимает, это не понимаю я… Мне показалось, или Йоко даже стала петь чуточку лучше и перестала так фальшивить? Постепенно зрителей прибавлялось, а счастливая Йоко играла всё лучше. Внимание она действительно умела удержать. Её выходы были непредсказуемыми, песни — неумелыми и странными, но этим они и отличались от поп-исполнителей. Это было как пародия на популярную музыку, это было настолько плохо, что даже хорошо, и пародия пришлась подросткам по душе. Никому не нужная раньше постановка превратилась в настоящее выступление. Никто не собирался посвящать этот вечер стараниям певицы-самоучки, но добрая треть школы была здесь, и народ всё прибывал. Неужели это всё случилось потому, что наша команда запустила цепную реакцию? Йоко разошлась. Энергия публики заряжала её, а она, превращая её в энергию своих эмоций, отдавала обратно зрителям. Она бесконечно меняла костюмы, изображая своих персонажей, она была и цветком, и бабочкой, и щенком, и котёнком, и единорогом, и феей, и я сбилась со счёту, запоминая её образы. Это было ужасно громко, ужасно безвкусно, но этим и цепляло. Йоко завалила каждый свой сценический выход, но сделала это с каким-то присущим ей шармом. Может, академические навыки совсем не её стиль?.. Мюзикл окончился аншлагом. Зрители свистели, аплодировали, кричали «браво», а те, кто не умел кричать «браво», кричали что-то схожее на своём языке. — Спевид… — тихо сказала я, когда Йоко со слезами счастья на глазах раскланялась и ушла за кулисы, а публика начала расходиться. Капитан нашей команды, которая дружным шагом направилась в общежитие, внимательно наклонился ко мне. — Расскажи мне больше, — я сама не верила в то, что проявляю инициативу. — Про свой мир, про мертоцианцев, про то, как ты жил до Галактической школы. Меня ты уже знаешь, но я ничего не спрашивала о тебе. Друзей ведь надо знать, как следует… не так ли? — я нервно проглотила вставший в горле ком. — Ты быстро схватываешь! — улыбнулся Спевид. — Я всегда знал, что ты умеешь дружить. С радостью! И ты можешь зайти ко мне в гости, когда захочешь, — добавил он. — Моя комната всегда для тебя открыта. Я дёргано улыбнулась в ответ. Одна часть моего ума сейчас ненавидела меня за то, что я так открыто пошла на поводу у чувств, другая — неистово ликовала. Он согласился! Согласился! Это значит, у нас ещё будет много бесед впереди, и я буду ходить к нему в гости, гулять с ним, изучать его культуру, узнавать о нём всё больше и больше, это значит время, проведённое вдвоём, наедине… Я смогу видеть его, его чудесную милую улыбку, и радоваться, бесконечно радоваться, что на меня обращает внимание это добрейшее и отзывчивое существо! Лучше того — он сказал, что будет всегда рад видеть меня в гостях! От его слов сердце словно пронзило насквозь какой-то неясной, неведомой раньше болью. Но эта боль была такая приятная… Ответ Спевида заставил мои щёки пылать, и судя по тому, как их защипало, эту красноту можно было заметить даже в сумерках. Я встряхнула головой, возвращая себя с небес на землю. Пора притормозить. Всё это иллюзия. В моей жизни не было никого, кто остался бы со мной, и Спевид в ней тоже не задержится. Отец меня оставил, мама отправила в интернат и слышать не желает о том, кто я есть на самом деле, одноклассники меня избегают, и вот теперь венцом на всём этом празднике одиночества — неразделённая влюблённость. Пускай сейчас я могу хотя бы частично восполнить пустоту внутри дружбой, но что я буду делать, когда закончится и она? Не стоит обманываться. Я знаю, что в конце концов мне будет очень больно. — Ты снова хмуришься. Тебе грустно? Почему? — засыпал меня вопросами мертоцианец. Он умеет быть таким чутким, когда это не нужно… — Задумалась о своём. До завтра, Спевид, — я отвернулась и ускорила шаг, чтобы оторваться от команды и первой прийти в свою комнату. По пути угрызения логики не оставляли меня. Что я творю… Самовольно ввязалась в обстоятельства, в которых скрывать чувства будет особенно сложно, мучаю себя пустой близостью. Моему мозгу нужна тотальная перезагрузка. Жаль, что человека нельзя отправить на апгрейд, как андроида. Отремонтировать баги, устранить глюки, улучшить скорость умственных расчётов. Иногда мне кажется, что человеческий мозг это один сплошной баг. И в моей голове возникает ошибка 404 каждый раз, как я вижу Спевида… Я приоткрыла дверь в свою комнату, шагнула за порог… И остановилась в недоумении. — Бретт?.. — Я пришёл сказать тебе, что наш проект по селекции грибов теперь мой проект, но кое-что нашёл на твоём столе! — заявил вундеркинд и показал мне решебник, который держал в руке словно неоспоримую улику преступления. — Это… Это не то, что ты подумал! — в панике подскочила я, несуразно замахав руками. — Это… Эй, отдай сюда! — Это как раз именно то, что я думаю! Решебник! — с обидой выкрикнул Бретт. — Вместо того, чтобы честно полагаться на свои знания, ты решила смухлевать! — Да я же… Нет, Бретт, отдай! — я в нетерпении сжала ладони в кулаки. — Я купила его не для этого! — А может быть, у тебя есть решебник и за первый семестр? — подозревающе прищурился мальчик. — Сколько пятёрок ты так получила? Насколько ты умна на самом деле? — Хватит придумывать, мои оценки заслуженные! — завелась я, не на шутку разозлившись. Опять он за своё? Да почему его вечно тянет принизить мой интеллект?! Это уже абсолютно не весело! — Я покажу его мистеру Спозерсклифу! — продолжал бушевать Бретт. — Посмотрим, что будет, когда он узнает, что одна из его лучших учениц списывает с решебника! — Всё, ты меня вынудил! — взорвалась я, кидаясь на Бретта и стараясь вырвать книгу у него из рук. — А ну отдай! — Не получишь! — пропыхтел Бретт, всеми силами вцепившись в решебник. В перепалке я ухватилась за обложку с её передней стороны, Бретт — с задней, и мы принялись тянуть её каждый на себя. Послышался треск порванной бумаги. Мягкая обложка решебника от такого обращения разорвалась пополам, а листы разлетелись по комнате шуршащим ворохом. — Вот теперь ты доволен, несносный мальчишка?! — яростно крикнула я, на четвереньках ползая по полу и пытаясь собрать листы. — Теперь мы так и не узнаем, верный ли способ решения мы выбрали! Да, именно способ решения, а не конечный ответ! Ответ и решение там на разных страницах! Я пыталась сказать тебе это, но ты был слишком занят мнимым разоблачением, которое себе придумал, чтобы… — я остановилась, изумлённо моргнув. — Чтобы что? Бретт, насупившись, молчал, угрюмо сдвинув брови, и его серьёзность неправдоподобно контрастировала с детской внешностью. — Чтобы доказать себе, что ты умнее? — нервно хохотнув, я поднялась на ноги. — Серьёзно, опять? — В любом случае, решебник — это слишком уж подозрительно! — скрещивая руки на груди, буркнул вундеркинд. — Ты думаешь, я стала бы списывать ответ? — я хлопнула себя ладонью по лбу. — Как будто мы не общались весь семестр… Как будто я какая-то жалкая двоечница и ты позволяешь мне слушать твои подсказки, а теперь ещё и это! У меня создаётся ощущение, что ты работал над задачей не вместе со мной, а против меня! Ах ты маленький гадкий…! — И что такого в том, что я хотел решить её первым… — Бретт, кажется, был слишком угнетён моей злостью. Он даже не начал возмущаться в ответ, и его холерический темперамент разом куда-то подевался. — Ты вёл себя отвратительно! — под конец выпалила я, и взглянула на мальчика. Теперь у Бретта был вид надувшегося от обиды ребёнка, которого только что поставили в угол. Сейчас он вовсе не казался старше, чем есть. Чувство неловкости заставило меня остыть. — Бретт… Эй, — я присела рядом с ним на корточки и дотронулась до его плеча. Бретт демонстративно отвернулся. — Ладно, я не сержусь, только скажи, что с тобой происходит. — Я всегда был самым умным, — выдал Бретт после долгих раздумий. — Так оно и есть, — обнадёжила его я, горько вздохнув насчёт своего айкью. В свете последних событий он точно ещё меньше станет. — Ты ничего не понимаешь! — вспылил вундеркинд. — Так расскажи, — пододвинулась к нему я. — И я должен оставаться самым умным, — продолжил Бретт, и в его глазах я заметила влажный блеск. — Я не хотел, чтобы ты решила задачу первая. Это означало бы, что… Означало бы, что… Я удивлённо подняла брови. Вот теперь я, кажется, поняла… Он ревнует не учёбу — он ревнует своё эго, свою самооценку, ассоциирует себя со своими достижениями, прямо как я. Если кто-то лучше него на интеллектуальном поприще, это ему невыносимо. Маленький перфекционист с синдромом отличника… — Кажется, я знаю, что ты хочешь сказать, — сделала вывод я. — Так всё было из-за этого? Ну конечно, конечно всё из-за этого! Как я не догадалась! И то моё замечание про то, что он здесь не самый умный… Он увидел в этом унижение, это по-настоящему задело его. — Представь себе, для меня тоже всегда было катастрофой, когда я оказывалась не самой умной. А потом я встретила тебя, — продолжила я. — И мне пришлось смириться с тем, что я больше не самая гениальная в своём окружении. Это место принадлежит тебе. У меня был выбор — враждовать с тобой или дружить, и я в кои-то веки выбрала более мирный путь. Зачем пытаться бороться с тем, с кем столько общего? Я тебе не враг, Бретт. Побереги силы для заданий. И даже если найдётся кто-то более умный в этой галактике, чем ты, это не повод думать, что всё пропало. Что скажешь? — я взглянула на неподвижного, хмурого Бретта который даже не шелохнулся от моих слов. Кажется, попытка принятия ему не очень помогла. Ещё не раз Бретта одолеет это стремление быть умнее всех. И ещё не раз мне доведётся встретиться с ним в столкновении интеллектов и амбиций. — А ещё я думаю, что здесь надо убраться, — устало перевела тему я. — Я согласен, — хмыкнул Бретт, не то про уборку, не то про то, что наконец остыл и тоже не держит зла. Мы наклонились и принялись вместе собирать с пола страницы. Перебирая листы, я на секунду остановилась, не удержавшись и пробежавшись взглядом по попавшейся странице с решениями. Задача с тем самым номером, которую дал нам мистер Эс… Не удержавшись, я взглянула на порядок выполнения задачи — и у меня опустились руки. — Бретт, гляди… — изумилась я. — Ты видишь то же, что и я? Бретт посмотрел на страницу решебника с неприязнью, словно та была для него чем-то ужасно неприличным и компрометирующим, но затем резко переменился в лице. — Это же тот самый метод, которым мы пользовались сначала! — воскликнул он. — Кроме одной детали… Смотри! Я послушно уставилась туда, куда Бретт указал пальцем. В графу с данными параметрами, которые нужно было учесть при выполнении задания. Опечатка. В нашем учебнике была опечатка… — Это была самая глупая причина конфликта в моей жизни, — шокированно пробормотала я. — Да… Получилось неловко, — озадаченно протянул Бретт. — Ты знаешь, что это значит? — я многозначительно посмотрела на него. Уловив мою мысль без слов, Бретт кивнул. — Мистер Эс! Мистер Эс! — наперебой завопили мы, помчавшись в комнату учителя. — В учебнике опечатка! — Мистер Эс, мы решили задачу правильно, мы решили! — затормозив у двери преподавателя космографии, из-за которой слышался шум включенного телевизора, я рьяно замолотила по ней кулаком. — Мистер Эс, данные звезды были неверными! — не отставал от меня Бретт. По ту сторону двери послышался шорох, громкость телевизора уменьшилась, и из комнаты тяжёлым шагом вышел мистер Спозерсклиф с огромадным пакетом жирных оранжевых инопланетных личинок, которыми он с упоением чавкал. Сперва я приняла их за сырные палочки, а потом заметила, что палочки подозрительно шевелятся. — Эми, Бретт! Что случилось? — удивился учитель, увидев нас. — Между прочим, уже комендантский час, и вам повезло, что я допоздна смотрю телевизор… — Мы решили задачу, мистер Эс! — затараторила я. — Но в вашем пособии опечатка. — Что? Как такое могло произойти? — преподаватель космографии удивлённо моргнул всеми тремя глазами. — Вот! — я вынула из-под мышки кучку помятых листков с ответами на задачи. — Чтобы выяснить это, пришлось купить решебник, но… — …но мы её с самого начала правильно решили! — перебил меня Бретт. — Так у вас есть решебник? — растерянно вымолвил удивлённый учитель после недолгих раздумий. — Ну-у да, но… — начала было я. — Простите, но к сожалению, я не могу засчитать вам эту задачу, — сочувствующе покачал головой мистер Спозерсклиф под наше дружное «ЧТО?!». — Вы можете взять другую. И по правилам я должен конфисковать решебник, чтобы у вас не возникало соблазна списать в следующий раз. — Соблазн списать? Мистер Эс, это смешно! — насмешливо фыркнул Бретт. — Мы сами его сдадим, он нам не нужен! — Да… сдадим, — подтвердила я. Забрав у меня то, что осталось от разорванного решебника,мистер Спозерсклиф пожелал нам спокойной ночи и удалился в свои покои. Мы с Бреттом остались стоять перед закрытой дверью. — И это всё… — я тяжело вздохнула, съедаемая ощущением неудобства от всего случившегося. — Чего стоило наше партнёрство, если мы начали воевать из-за задачи. — Из-за очень важной задачи, которая служила показателем нашего интеллекта! — возразил сперва Бретт, но смягчился. — Но ты права… наверное. Не стоило так ругаться. Я задумчиво посмотрела на него. После всего, что мы устроили, — особенно Бретт, всё же я была уверена, что он виноват больше, — самое время пришло попрощаться и разойтись по своим комнатам… Но мне было не всё равно. Оставалось ощущение незавершённости и сожаления. Мне было жаль после трёх месяцев моей первой почти-дружбы с кем-то вот так всё прекращать. Ведь, если подумать, касательно Бретта мне всегда было не всё равно. Мне было не всё равно, когда Бобби издевался над Бреттом, и я без раздумий вступилась за него. Мне было не всё равно тогда в кафетерии, когда мы столкнулись у витрины и что-то дёрнуло меня попробовать найти к нему подход. И мне было не всё равно всё это время, пока мы, рассоренные, не разговаривали друг с другом. Значит ли это, что я хочу видеть его своим другом? Всё говорит о том, что ответ утвердительный… — Кое-кто сказал мне, что дружба — это поддержка и радость общим успехам, — сказала я. — И ещё, что в ней нет места расчёту. Я знаю, это звучит нелепо, но я бы хотела тебе предложить… Ты можешь, если что, отказаться, в общем… Ты будешь моим другом? — Странное предложение. А разве мы уже не друзья? — вопросом на вопрос ответил Бретт, недоумённо вскинув бровь. — Я была уверена, что наша дружба заключается в задачах и домашней работе, и это подвело меня. Но теперь я понимаю, что учиться вместе — не единственное занятие для друзей, — пояснила я. — Друзья могут не только совместно работать, они отдыхают и развлекаются вместе, лучше узнают друг друга и делятся самым разным. А ты… ты этого бы хотел? — я с волнением посмотрела на Бретта. — Конечно! Я подтверждаю, что мы друзья! — заявил Бретт, упираясь руками в бока. — И ещё кое-что. Никаких больше издевательств над одноклассниками, — потребовала я. — Они, конечно, дурачки, но к чему им это знать… — Почему? Это же весело! — не понял Бретт, ехидно улыбаясь. — Тебе что, их жалко? — Разумеется нет. Просто… мне уже не смешно, — кисло отмахнулась я. После того, как Бретт посчитал недостаточным мой айкью в сто сорок пять, желания высмеивать чужой интеллект убавилось. — Ну ладно, — нехотя согласился Бретт. — А теперь пора взяться за общую работу! Мы набрали в грудь побольше воздуха и постарались перекричать телевизор в комнате учителя: — МИСТЕР ЭС! — Что, что такое, дети? — учитель снова появился на пороге, на этот раз в пижамном колпаке. Наши лица сияли как звёзды безоблачной ночью. — А дайте нам новую задачу!

***

Всё пошло на лад. Следующая неделя несла много достижений в учёбе, жизнь текла бурно и расцветала яркими красками, как реакция брома с органической кислотой. Я успевала везде и всюду — на основные уроки, на спортивные тренировки, на дополнительные курсы по космолингвистике и космической медицине. В преддверии первого задания, казалось, все команды начали проводить друг с другом больше времени. Стало больше собраний тиммейтов, больше совместных компанейских посиделок в кафетерии, во время которых я дискутировала с Бреттом о науке, слушала поддёвки Джоша, творческие экспромты Йоко, весёлую болтовню близнецов и украдкой поглядывала на Спевида. Разум всё-таки одержал верх, и я почти заново научилась выносить его присутствие, и теперь никто не смог бы догадаться, что я чувствую на самом деле. — …ты уже слышал, что в соседней галактике Треугольник обнаружен необъяснимый гамма-всплеск? — увлечённо рассказывала я Бретту, когда мы в две команды засели в кафе-мороженое на выходных. — Исследователи говорят, это ничто иное, как белая дыра, потому что подобный всплеск может быть произведён только чёрными дырами, но гравитационного диска телескопы не засекли! — Я знаю об этой новости, — довольно отозвался вундеркинд, разворачивая из фантика очередную шоколадку «Лунный Путь». — Белые дыры были предсказаны ещё в прошлом веке, на них указывает уравнение теории относительности, так что их обнаружение — это просто вопрос времени. — Если белую дыру всё-таки обнаружат в нашем участке космоса, это будет сенсация. Это же временная противоположность и выброс материи огромной массы! — восхищённо тараторила я. — Это даже умопомрачительнее, чем открытие антифотонов. — Что за ерунда! Всем известно, что антифотонов не существует, — со снисходительной улыбкой заявил Бретт, жуя батончик. — Нет, существуют! — моментально вспыхнула я. — Исследование уравнения аннигиляции электрон-позитронной пары, проведённое в прошлом году, тебе ни о чём не говорит? — Это исследование не прошло экспериментальное подтверждение, разница в гравитационных полях фотонов и антифотонов слишком маленькая, чтобы их различить, — медленно, будто свысока, начал пояснять Бретт. — Об этом писали даже в журнале «Space». — Это были только первые пробы, потом эксперимент завершился успешно с поправками на чёткое количество фотонов и антифотонов, — парировала я. — У них обнаружили разные спиральности, и вообще, они по-разному изменяют частоту… Все остальные замолчали и теперь следили за распалявшейся дискуссией, поворачивая головы то к Бретту, то ко мне. — Но всё это ещё не признано официальным научным сообществом! — ударил аргументом Бретт. — Вследствие закона сохранения зарядовой чётности несложно понять методом логического размышления, что фотон — нейтральная частица, и является античастицей к самому себе! — Отождествление положительного с отрицательным — популярный демагогический приём, — осадила его я. — Несложно понять методом логического размышления, что если все компоненты космической среды обладают гравитационным полем, то у любой частицы есть античастица! — Нет! — вскипел Бретт. — И да! — И нет! — И да! — И нет! Это лженаучно! — У тебя лженаучно! — Не надоело? Вы что, опять? — Джош оторвался от поглощения фруктов и обвёл нас скучающим взглядом. — Не ссорьтесь, ребята, ведь есть кое-что важнее антифотонов, — попытался примирить нас Спевид. — Например, ЧТО?! — рьяно обернулись к нему я и Бретт. — Дружба? — робко предположил мертоцианец, но никакого влияния на нас это не оказало. — И да! — И нет! — И да! — И нет! — Расслабься, они это надолго, — усмехнулся Джош. — Как насчёт матча по астрофутболу? — Отличная идея! — поддержала его Йоко. — Я давно уже жду шанса протестировать мой новый модный шлем. Я украсила его блёстками — ручная дизайнерская работа! Хм, может стоит открыть магазин дизайнерского спортивного инвентаря… — Только не проси меня быть первым клиентом, я пас, — поддел её Джош. — А ну выйдем, нам надо переговорить! — выпалила я, указав на Бретта пальцем и прицельно сощурившись. — Да, давно пора! — принял вызов тот, выскакивая из-за стола. — Мы оставим Эми и Бретта здесь? — донёсся до меня беспокойный голос Спевида, пока Бретт и я, встав неподалёку, кричали друг другу доказательства, бурно жестикулируя и чертя в воздухе руками воображаемые уравнения. — Поверь, этим мы их не обидим, — хихикнула Энди. — Они ещё не скоро опомнятся, — добавил Райан, и обе команды добродушно рассмеялись.