Мексиканский койот

— Ты валяешь дурака, Мигелито, — безапелляционно заявила Гертруда. Мигель со скучающим видом отодвинул трубку от уха. Каждый раз бабуля говорила одно и то же, а потом заказывала еще пару десятков кило, забирая себе десять процентов. — От моего дуракаваляния неплохая прибыль, не? — Не спорю, но чистоганом его сложнее продать. Тем более таким чистоганом. Девяносто шесть процентов! Это же маленькая атомная бомба! — Да, я передам Корнелиусу, что он гений. — Мигель включил громкую связь и растянулся на шезлонге, подставив спину солнцу. Надо ловить момент, пока еще не очень жарко. — Ты нашла нужного мне человека? — Не так-то легко отыскать того, кто захочет связаться с разорившимся бизнесменом, Мигелито. Ты знаешь об этом не хуже меня, в нашем бизнесе те, кто сел в лужу, редко всплывают на поверхность. — Именно поэтому я и попросил тебя, а не стал искать сам, у тебя больше контактов в этой сфере. Ну так что? Бабуля немного помолчала, видимо, прикуривала сигарету, хотя каждый раз уверяла, что бросает. — Жюстина Ферранд. Ведет дела через Португалию и… — БАБУЛЬ! — возопил Мигель. Рори с перепугу плюхнулся с надувной утки в бассейн. — Я же просил — мужчину! Он не свяжется с женщиной после… Он прикусил язык, но поздно. Гертруда уже поняла, что он имел в виду, поэтому Мигель быстро отключил громкую связь, зная, что бабулины крики и так будет слышно на все патио. Следующие пять минут она орала, что Мигелю хватит заниматься чужими делами, тем более какого-то гринго, которого он видел раз в жизни. Мигель робко вставил, что с фамилией Перейра или Санторо он уж точно не гринго, но это распалило бабулю еще больше. Поэтому Мигель вздохнул, улегся поудобней и потягивал коктейль, обмахиваясь самоучителем китайского языка, пока Гертруда выпускала пар. — Ладно! — рявкнула она напоследок. — Покопаю еще свои контакты, но это в последний раз! — Спасибо, бабуль! — Мигель чмокнул трубку и, отбросив книжку, радостно прыгнул в бассейн, взметнув тучу брызг. Тони, стоявший у бортика, вытер лицо, не переставая ухмыляться. После приключений в горах у него остался шрам, пересекающий левый угол рта, но больше никаких увечий никто из братьев Финч не получил. Почти четыре года они скрывались в Кульякане, сняли дом с большим патио и бассейном, и никто из наркокартелей даже не подумал искать их тут. Со временем все поутихло, и даже Гертруда смогла беспрепятственно выйти из тюрьмы и теперь снова рулила бизнесом, курсируя по всей Мексике и иногда пересекая границу со Штатами. Однажды — к вящему восторгу Мигеля — она даже привезла Игнасио. Отец и сын проболтали без остановки все три дня, и когда Игнасио наконец, по настоянию Гертруды, вернулся назад в Америку, четверо братьев вздохнули спокойно и вынули беруши из ушей. К сожалению, часто видеться с отцом Мигель не мог — слишком опасно. Охоту на его голову официально никто не прекращал, и подставлять под удар Игнасио было нельзя. И это несмотря на то, что у Марсело Флавио появилась целая куча других дел: работорговля набирала обороты, все больше и больше людей требовалось на плантации коки и марихуаны, а он это дело поставил на хороший поток. Ему устранение Жаклин пошло даже на пользу — больше не надо было связываться с детьми, минус один фактор риска. Мигель лишь беспомощно скрипел зубами, наблюдая, как его противник наращивает власть, но ничего не мог сделать. Пока у него было слишком мало ресурсов и связей, чтобы противостоять работорговцу. С помощью Корнелиуса Мигель наладил производство кокаина высшей пробы — в народе его называли «жемчужным». Сырье поставляла бабушка. Когда он впервые представил ей новый товар, она чуть не выпорола его укулеле — настолько нереальным показался ей бизнес-план. Однако Мигель терпеливо объяснил ей все нюансы, бегая вокруг дивана и уклоняясь от замахов, и в конце концов она решила попробовать реализовать безумный план внука. И он сработал, несмотря на огромные риски. Точно, как по часам. И теперь, в благодарность за проделанную работу, она подыскивала партнера, который бы согласился работать с Ксавьером Санторо. Мигель не перестал следить за героем детства. Он знал обо всем: и о судебном процессе над Амадео Солитарио, лучшим другом Ксавьера; и о разорении «Камальон»; и о травле в прессе с помощью подставного брата и бессовестной семьи; а также о том, что за всем стояла Жаклин Коллинз. Уже в который раз Мигель жалел, что не успел пристрелить ее — сколько бы возможностей сейчас открылось перед ним, заключи он контракт с Ксавьером! Но из-за всего произошедшего приходилось пробиваться окольными путями — Ксавьер, конечно, парень рисковый, но заключать заведомо провальное соглашение на поставку с пятнадцатилетним пацаном не станет. Потому Мигель и попросил бабулю найти посредника — этим он убьет двух зайцев одновременно: поможет Санторо выбраться из кризиса и запустит свой товар за океан. Предприятие, которое братья Финч хором именовали Мигельинским картелем, стремительно набирало обороты. Гертруда ворчала, что Мигель ничего не смыслит в финансах, такой чистоты порошок придется сбывать по обычному ценнику, а барыги уже разбодяжат его, как им вздумается, и получат гораздо больше порошка за минималку. Шон был склонен с ней согласиться, а вот Корнелиус ревниво оберегал свой рецепт и уверял, что вскоре все узнают истинную цену «жемчужинки». Мигеля, казалось, финансовая сторона дела вообще не беспокоила. Контакты и связи — вот к чему он стремился. Сбыть товар не главное — главное заручиться поддержкой нужных людей, и тогда все пойдет как по маслу. В этом смысле сильно мешал возраст — никто не захочет слушать подростка, а Мигель, несмотря на свои почти шестнадцать, с двенадцати лет почти не вырос. Даже чертовы усы не желали пробиваться! Бабуля говорила, что это из-за того, что ее муж, мир его праху, был индейцем. Поэтому приходилось пока использовать Гертруду. Если она найдет нужного человека, и Ксавьер согласится на сотрудничество, то тем самым откроет Мигелю отличный торговый путь. Зная, в каком положении сейчас находится Перейра (он никак не мог привыкнуть к его новой фамилии!), Мигель не сомневался, что тот уцепится за новую возможность. — И что мы тут делаем, босс? — лениво протянул Шон, нежась на солнышке. — Или забыл, что в Мехико мы сейчас персоны нон грата? — Не умничай, — ответствовал тот, вертя головой налево и направо. — Флавио нас не тронет, по крайней мере, не здесь. Слишком много шуму мы наделали в прошлый раз. — Не мы, а ты. — Корнелиус поправил очки и укоризненно цокнул языком. — Нас тут даже близко не было. — Я имею в виду себя и бабулю. — Мигель задержал взгляд на парочке с детской коляской: красивой девчонке с длинными черными волосами, в цветастом платьице, было лет двадцать, кудрявому парню в полосатой футболке — немногим больше. А может, и столько же, Мигель никогда не умел определять возраст. Он вынул из рюкзака книжку и уткнулся в нее, иногда кося на молодых людей глазом. — Босс, — прошептал Шон, заметив его взгляд. — Мы что, сюда ради баб приехали? Тогда дай мне увольнительную, у меня тут подружка живет неподалеку. Мигель треснул его разговорником итальянского. — Не валяй дурака, какие еще бабы? — Девчонка-то симпатичная, — встрял Корнелиус, но, словив уничтожающий взгляд Мигеля, тут же перевел стрелки. — Ну и что с того? Во-первых, она с парнем, а во-вторых — с ребенком. Целых два фактора против! — Три, — подал голос Рори. Он сидел на лавочке рядом с Мигелем и чавкал мороженым. — Она на четыре года старше. Вот этому мальцу палец в рот не клади. В отличие от Мигеля, Рори будто сканировал всех окружающих. Мог запросто сказать, кому сколько лет (не ошибаясь ни на год), определял по движениям, одежде и телосложению, есть ли у кого оружие (и на этот счет не ошибся ни разу), и что самое удивительное — за милю чуял ложь. Суровое детство в горах, а затем в Кульякане, постоянная жизнь в бегах сделали из обычного ребенка ходячий детектор. Мигель никогда не спрашивал, почему братья Финч уехали из США, но подозревал, что не ради экзотики. До него донесся смех парочки. Парень покачивал коляску и зубоскалил вовсю, девица отвечала мелодичным хохотком. Оба направлялись к выходу из парка и как раз шли к скамейке, где расположился весь цвет Мигельинского картеля, когда какой-то воришка, коих в парке Чапультепек водилось немалое количество, проскочил между ними, удирая от орущей что-то невразумительное жертвы ограбления. От резкого толчка парень разжал руки, и коляска устремилась под горку, прямиком к выходу из парка. Девушка взвизгнула и простерла руки вперед, будто думала дотянуться до коляски и остановить ее. Но слишком поздно — еще чуть-чуть, и та выскочит на дорогу! Мигель сорвался со скамейки, как ураган, и рванул наперерез. С секундным опозданием вскочил и Шон, Корнелиус замер с разинутым ртом, а Рори беззаботно стукнул пятками по сиденью и изрек: — Успеет. Мигель несся так быстро, как только мог, и, как и предрекал Рори, успел как раз вовремя — тяжелая коляска ударила его под дых, разом вышибив весь воздух из легких. Издав непонятный звук, Мигель сложился пополам и рухнул на тротуар в полуметре от проезжей части. Когда он снова смог дышать, то увидел над собой кучу лиц. Кудрявый парень обеспокоенно смотрел то на Мигеля, то на содержимое коляски, девушка взволнованно спрашивала, все ли с ним в порядке. Шон тряс Мигеля, как маракас, вопрошая то же самое. — В порядке я, — просипел Мигель, кое-как поднявшись на ноги. Коляска больно проехала колесом по ноге, и он скривился. — Парень, ты просто герой. Герой! — воскликнул молодой человек. Он вынул из коляски младенца, по виду только-только из роддома, и теперь бережно укачивал его на сгибе локтя. — Madre de Dios, если бы с Паоло что-то случилось, я… Мой отец… Девушка всхлипнула и от души притиснула Мигеля. Тот моментально растаял, напрочь забыв про боль в ноге. — Откуда ты такой взялся, прямо благословение на наши глупые головы! — Да я просто… Гулял… — Какая удача, что гулял именно тут! Если бы не ты… О боже, не представляю, что стало бы с нами… И с доном Грегорио… — Каким доном Грегорио? — Мигель, пребывавший в блаженном состоянии, мог только задавать глупые вопросы. — Это мой отец, — ответил парень. — Грегорио Винченце. А это, — он указал на младенца, который непонимающе таращился на него, — мой братик Паоло. — А меня зовут Катарина, — подхватила девушка. — Ой, пойдем-ка присядем, а то ты, кажется, сейчас сознание потеряешь! Мигель был бы не против отрубиться — голова шла кругом. — Меня зовут Мигель, — только и выдавил он, плюхаясь на скамейку. Шон куда-то испарился, остальные братья тоже ретировались. Молодцы, действуют по инструкции — чуть что, ноги в руки и бежать. — Я — Лучиано. — Парень протянул свободную руку, и Мигель машинально ее пожал. — Честно, я чуть не умер, когда коляска… А мой отец, он… Не находя слов, Лучиано покачал головой и крепче притиснул ребенка. — У Лучиано совсем недавно умерла мама, — сказала Катарина шепотом. — Когда рожала Паоло. Ужасная трагедия для дона Грегорио, не представляю, что бы с ним было, если бы ты не остановил коляску… До Мигеля наконец начало что-то доходить. Этот комок в пеленках — брат Лучиано, а вовсе не сын. Значит, девушка — не его мать. Его мать умерла при родах… Ничего себе мексиканский сериал! — Уф! — только и сказал он. Так Мигель познакомился с доном Грегорио Винченце. Этот добродушный мужчина мгновенно вызвал в памяти Мигеля образ отца, и он в который раз затосковал по нему. Еще бы, не виделись целую вечность! Дон Грегорио принял Мигеля ласково, тут же усадил за стол, расспрашивал о родителях и прочем. Мигель отвечал живо, но многое, естественно, утаил. Сказал только, что мать умерла, когда ему было восемь, а отец работает в Штатах, поэтому видятся они редко. Здесь он живет с бабушкой, которая тоже постоянно в разъездах по работе, а от пенсии категорически отказывается. Дон Грегорио посетовал на судьбу-злодейку, но тут же вернул на лицо улыбку. Если бы не глубокая печаль, плескавшаяся в глазах, Мигель бы не подумал, что совсем недавно в доме произошла страшная трагедия — все дышало теплотой и уютом, малыш Паоло радостно гугукал в колыбельке, а Лучиано и Катарина наперебой рассказывали, что познакомились с Мигелем в парке и весело провели время. Про едва не случившуюся трагедию все трое предпочли умолчать — незачем прибавлять дону Грегорио седых волос, тем более, все разрешилось благополучно. Мигельинский картель дружно ночевал в отеле, а его глава теперь частенько гостил у дона Грегорио. Он подружился с Лучиано, млел от стряпни Катарины, которая целыми днями торчала здесь же — помогала с готовкой, уборкой и уходом за малышом Паоло. По вечерам они все вместе отправлялись на прогулку. Мигель не боялся, что его узнают — Марсело Флавио не станет рисковать и стрелять в него при всем честном народе. Времена менялись, и теперь подобное происшествие замять куда сложнее, чем несколько лет назад. А если пострадают мирные граждане и туристы? Себе же хуже сделает. И своему бизнесу. Но все же во время прогулок за ними неотступно следовал Тони. Как такого гиганта не замечали окружающие — Мигель ума не мог приложить, но Тони действительно не привлекал всеобщего внимания. Сам-то Мигель заметил его совершенно случайно, и то только тогда, когда громила помахал ему с соседней скамейки. Однажды вечером, когда они выходили из парка, неподалеку затормозил серебристый «кадиллак». Катарина надулась, а Лучиано нахмурил брови. — Тебе обязательно идти? — спросил он. — Как будто не знаешь, — продолжала дуть губки Катарина. — Иначе он потом вообще меня из дома не выпустит, придется снова подкупать охрану. На губах Лучиано мелькнула тень улыбки. — Ладно. Скоро приезжает Рауль, будет полегче. — Надеюсь, — вздохнула та, взъерошила Мигелю волосы и пошла к автомобилю, всем видом показывая, что совершенно не торопится. — Побесить его решила, — вздохнул Лучиано. — Смелая. Я бы не стал… — А кто это? — Мигель с любопытством вытягивал шею, разглядывая мужчину на заднем сиденье. У того был высокий лоб, цепкие черные глаза, волосы, зализанные назад, как у чикагских мафиози. — Брат ее. Энрике Гальярдо. У Мигеля на лице не дрогнул ни один мускул. — Э, да ты ничего не знаешь, — фыркнул Лучиано. — Будто нездешний. — Я раньше с бабулей и отцом в Вильяэрмосе жил, — без зазрения совести соврал Мигель. — В Мехико только недавно приехал. А что за Энрике Гальярдо? — Местный авторитет. Глава наркокартеля. Уж про них-то ты должен знать, об этом каждый мексиканец осведомлен. — Про картели, конечно, знаю, — протянул Мигель. — Ничего себе у нее братец… И не страшно тебе? — Почему мне должно быть страшно? — Лучиано пожал плечами. — Энрике Катарину далеко от бизнеса держит, считает, что женщинам там не место. — А ты как? — Считаю, что там не место вообще никому, — отрезал парень. — Опасное это дело, Мигель. Однажды Энрике получит на орехи, рано или поздно это со всеми наркоторговцами случается. Но меня пугает то, что может прилететь и Катарине. Вот чего я действительно боюсь. Это тебе не Италия, где женщин и детей принципиально не трогают, да и вообще все как-то… — Он нервно хохотнул. — Что-то я разоткровенничался. Пойдем. Он толкнул коляску и повел ее по пешеходному переходу. Мигель двинулся за ним. Из какой дыры вылез этот малый, если считает, что в Италии с середины века ничего не поменялось? По-прежнему ходят господа в строгих костюмах и шляпах, соблюдают омерту и следуют правилам «коза ностра»? Кто тут вообще наивный мексиканец? Несколько дней подряд лил дождь. Мигель скучал у окна, водил пальцем по стеклу, размышляя, как бы половчее обстряпать дело — бабуля все еще не нашла поставщика для Ксавьера — как вдруг раздался звонок мобильника. Быстро схватив трубку, чтобы вездесущий Рори не ответил на звонок, Мигель нажал зеленую кнопку. — Алёу. — Привет, Мигель, — зазвучал голос Лучиано. — Прости, что беспокою в такую погоду, но есть просьба. Слушая его, Мигель радостно подпрыгивал, а как только закончил разговор, сунул телефон в карман и схватил куртку с капюшоном. — Куда намылился в такую мерзопакостную погодку, босс? — протянул Шон, щелкая пультом телевизора. — Скоро начнется «Просто Мария». — Да фиг с ней, запиши на видео, я вернусь и посмотрю, — скороговоркой протараторил Мигель и вылетел за дверь. Он знал, что Тони шлепает за ним, но ни разу не оглянулся. У Катарины частенько случались головные боли, да такие, что она могла сутками не выползать из комнаты. В такие дни Лучиано обычно приносил ей болеутоляющие, но сегодня дон Грегорио отправился навестить сестру, а Лучиано остался нянчиться с братом. И сейчас Мигель летел в ближайшую аптеку, как на крыльях, и уже мысленно составлял высокопарное обращение к охране, представляя себе обитель главы картеля неприступным замком, который можно взять только дипломатией. Купив нужные таблетки, Мигель рванул на нужную улицу, неподалеку от Пасео де ла Реформа, где и стоял особняк семьи Гальярдо. Как ему и представлялось, у ворот тут же возник одетый во все черное охранник. И даже без зонтика! Дождь шлепался на лысину, заливал каменную физиономию, впитывался в костюм, при каждом шаге в ботинках хлюпало, но громила ничем не выказывал неудобства. — Кто таков? — спросил он. — Я к Катарине. — Мигель обезоруживающе улыбнулся и помахал упаковкой таблеток. — Лучиано попросил меня передать ей вот это. — Как зовут? — Мигель Гарсиа. Охранник смерил его подозрительным взглядом и, отвернувшись, что-то сказал в рацию. Мгновение спустя он повернулся и отпер калитку. — Заходи. Оказавшись в доме, Мигель тщательно отряхнулся от дождевых капель, льющихся с куртки так, будто он только что вылез из-под душа. Другой охранник указал ему на лестницу, ведущую на второй этаж. Обыскать его никто даже не подумал. — Да, безопасность тут на уровне… — Не сомневаюсь. Надтреснутый голос не дал закончить фразу словом «плинтуса». Мигель обернулся и нос к носу столкнулся с хозяином особняка. Энрике Гальярдо смотрел на него в упор. Черные глаза буравили не хуже рентгена, но Мигель выдержал взгляд и был вознагражден одобрительным кивком. — Надо же. Либо у тебя стальные яйца, либо ты и правда ничего обо мне не знаешь. — Проверим? — только и сказал Мигель, сомневаясь, что Энрике воспримет это всерьез. Так и вышло. Гальярдо усмехнулся уголком рта и протянул руку. — Давай таблетки. Я передам Катарине. — Нетушки. — Мигель спрятал руку за спину. — Я бы хотел проведать ее лично. — Какой смелый. — Энрике не сводил с него испытующего взгляда. — С чего ты взял, что я тебе это позволю? Даже Лучиано не всегда разрешено навещать ее, когда она больна. — Тогда вы просто тиран. И снова усмешка. — Поражаешь, мальчик. Но ты занятный, не спорю. Ладно, иди к Катарине, вторая дверь слева. На обратном пути, будь добр, загляни в мой кабинет. Он напротив. Мигель кивнул, шмыгнул в коридор и вскоре уже стучал в дверь. Девушка открыла ему, на губах появилась слабая улыбка. Выглядела она ужасно — лицо было бледным, как полотно, под глазами залегли глубокие тени, голова обмотана мокрым полотенцем. — Привет, Мигель. Заходи. Он проскользнул в комнату, бесконечно извиняясь, но она оборвала его слабым движением руки. — Не надо, я все понимаю, у Лучиано сейчас много забот. Но не стоило ему заставлять тебя бежать сюда в такую погоду. Ты весь вымок, не простудишься? Мигель замотал головой. — У меня крепкое здоровье. Держи. — Он протянул девушке таблетки. Катарина с улыбкой поблагодарила, но тут же скривилась. — Боже… Эти боли сведут меня с ума. — А что говорят врачи? — Ничего. Мигрень, мигрень, мигрень. — Она закатила глаза. — Слава богу, приступы случаются не так часто. — Тогда не буду тебе мешать. Отдыхай. — Мигель сделал ручкой и выскользнул в коридор. Дверь напротив была приоткрыта. Он точно помнил, что хозяин спускался вниз, но на всякий случай постучал перед тем, как войти. К его удивлению, Энрике сидел за столом и что-то писал. Телепорт у него на первом этаже, что ли? — А, это ты. Хорошо, что не сбежал сразу. — Он снял очки и аккуратно положил их в футляр. — Садись. Мигель послушно опустился на стул и заоглядывался. — Красивый кабинет, — прокомментировал он. — Мебель поди вся антикварная… А где библиотека? Должна быть где-то тут, в таких домах она всегда есть… Энрике на комплимент не ответил. Он не сводил с Мигеля глаз и без конца щелкал ручкой. — Ты сказал, тебя зовут Мигель Гарсиа. Он отвлекся от созерцания кабинета и уставился на хозяина. — Да. И не будем ходить вокруг да около, господин Гальярдо — я внук Гертруды Гарсиа, тот самый, которого вот уже четыре года безуспешно ищет Марсело Флавио. Ручка замолкла. Энрике замер и теперь смотрел на Мигеля в немом изумлении. — И ты… — Глава картеля откашлялся. — Ты вот так запросто явился сюда и заявляешь об этом? Тебе должно быть известно, что мы с Флавио партнеры, или ты настолько… — Глуп? — закончил за него Мигель. — Нет, я все знаю о вас и вашем картеле. И уж тем более мне известно о вашем сотрудничестве с Флавио. Но я пришел сюда вовсе не за тем, чтобы сдаться. — Не понимаю. — Энрике отшвырнул ручку и, поднявшись, заходил взад и вперед по кабинету. — Зачем же тогда? Ты ведь знаешь, что я могу приказать задержать тебя, а сам позвоню Флавио и… — Вы этого не сделаете. А если и сделаете, то нагадите сами себе. Гальярдо изумился еще больше. Вдруг он расхохотался, но смех звучал наигранно и неуверенно. — Нет, ты, должно быть, действительно сошел с ума! И каким же образом я, отдав тебя Флавио, нагажу сам себе, как ты изволил выразиться? — Все просто. — Мигель закинул ногу на ногу, и Энрике поразила перемена, произошедшая с мальчишкой в мгновение ока. Только что перед ним сидел насквозь промокший зеленый юнец, который самодовольно заявлял такое, что в здравом уме не сказал бы никто на его месте, и вдруг вместо него возник зрелый юноша, глаза которого светились недюжинным умом. Весь его вид излучал уверенность, и если бы Энрике не знал, что ему пятнадцать, дал бы все тридцать. — Я хочу заключить с вами контракт. Контракт… Подумать только, он хочет заключить контракт! Нет, это уже ни в какие ворота! Энрике снова едва не рассмеялся, но вовремя осекся. Что-то подсказывало ему, что мальчишка говорит серьезно, и что его стоит выслушать. Он решил ничему не удивляться. Дать Мигелю Гарсиа возможность высказаться. Если дело примет совсем уж фантастический оборот — выпроводит его отсюда со всеми почестями и, так уж и быть, не станет извещать Флавио об этом визите. Чем он рискует? Да ничем, личные дела Марсело его никоим образом не касаются. — Хорошо. — Энрике заставил себя сесть и снова взял ручку. — Расскажи мне подробней. — Для начала ответьте на вопрос. — Мигель наклонился вперед, в глазах сверкнула искорка. — Вы помните Ксавьера Перейру? Через полчаса Мигель, довольный, как стадо слонов, покинул особняк Гальярдо. Дело выгорело подчистую — Энрике согласился помочь давнему протеже, а это стоило ему немало. Как минимум уязвленной гордости. «Никаких дел с бывшими наркоманами», — твердил он, как заведенный, но Мигель и здесь смог продавить свою позицию. Сидящий на игле не сможет создать собственную империю из ничего. Ксавьер Перейра смог. Сидящий на игле спасует при первых же трудностях. Ксавьер дал достойный отпор своим родителям, лже-брату и даже Жаклин, которая снова явилась по его душу. Сидящий на игле уже помер бы от передоза где-нибудь в подворотне, Ксавьер же пытается снова воссоздать бизнес, несмотря на то, что прочно увяз на дне болота! И даже сам Валентайн Алькарас готов протянуть ему руку помощи! А этот человек не дает вторых шансов, тем более ненадежным наркоманам. Помогло и чувство вины, на которое Мигель нещадно давил. Несмотря на то, что в той отвратительной истории с Жаклин Энрике не считал себя неправым, неудобное чувство то и дело ворочалось где-то в глубине души. Чувство, что совершил ошибку, поступил неправильно, предал человека, который ему доверял. Но он ухитрялся прищемлять хвост этим мыслям, и всплыть на поверхность они не успевали. Мигель же вытащил их из глубин и тщательно полоскал, брызгая во все стороны хлесткими словами. Кто бы мог подумать, что этот безжалостный мальчишка заставит его снова вспомнить старую привязанность? Энрике поставил лишь одно условие — о его участии Ксавьер не должен узнать. Пусть Мигель прикрывается другим именем, другой страной, чем угодно, но имя Гальярдо всплыть не должно. Парень с легкостью принял это требование, сказав, что и не собирался раскрывать инкогнито, ни свое, ни партнера. Ему нужны лишь транспорт, торговые пути и связи в области таможенного контроля. Во всем этом и должен посредничать Энрике. Разумеется, за хороший процент. Теперь дело оставалось за малым — убедить Корнелиуса сварганить пару центнеров порошка не самого лучшего качества. Времени на кулинарные изыски не оставалось. Ох и крику будет!