Мексиканский койот

На часах было одиннадцать утра, но Рамон до сих пор не встал с кровати. Не мог. Перебинтованные ноги ныли, напоминая, что он залез с задницу куда глубже, чем мог себе позволить, и дальше ему светит только путь вперед, но никак не назад. Он вздохнул и затянулся. Сигарета была последней — он не решился просить мать купить еще. Она и так ворчала, что сын слишком много курит, да и влетало это в копеечку, а деньги… За окном запела какая-то птичка. Хорошо ей, подумал Рамон, шныряет с ветки на ветку и ни о чем не думает. Червяки да насекомые всегда под рукой, заботиться о пропитании — дело нехитрое. Никто не переломает ей крылья, не перебьет ноги, чтобы больше не думала лезть на чужую территорию. Он фыркнул и, прогнав нелепые мысли, стряхнул пепел в жестяную банку, стоявшую на подоконнике. С лестничной клетки послышался топот. Двери и стены тут как из картона, он бы давно нашел жилье получше, если бы выгорела та сделка… Но нет, надо было так глупо попасться. Рамон всю жизнь зарекался иметь дела с наркотиками, но обстоятельства вынудили, и где он теперь? Валяется тут, весь избитый и переломанный, коллекторы, приходившие за долгом, глянули на него и махнули рукой, мол, погодим до твоего выздоровления, что с тебя, болезного взять… Даже эти звери, выстукивающие фламенко битами по полу! Насколько же плохо он выглядит… Он коснулся заплывшего глаза здоровой рукой и поморщился. Вся левая сторона лица превратилась в одну сплошную опухоль — знатно приложили об асфальт. Повезло, что глаз не выбил… Левая рука тупо ныла под повязкой, ноги вообще протестовали против каждого движения. Слава Богу, кости не сломаны, могло быть и хуже… Дверь распахнулась, и в комнату влетел парень в кепке, повернутой козырьком назад. На вид ему было лет восемнадцать-девятнадцать, он бешено озирался, ища укрытие. — Спрячь меня! — взмолился он, бросив полный паники взгляд через плечо. — И побыстрее! Рамон уже слышал топот множества ног и указал неожиданному гостю на шкаф. Там, конечно, хранились вещи, но их было так мало, что этот щуплый паренек вполне мог там поместиться. Тот упрашивать себя не заставил и юркнул внутрь. И только тут до Рамона начало доходить, что он сделал. Если этот пацан натворил что-то серьезное, то каюк и ему, и Рамону. За то, что помог. Он не успел додумать мысль до конца. В квартирку ввалились трое мужчин, от вида которых у Рамона волосы зашевелились на затылке. Один, коренастый тип с короткой, но мощной шеей, рыскал вокруг подозрительным взглядом. Второй, худой, как жердь, вперил подозрительный взгляд в Рамона и постукивал по ладони остро отточенным карандашом. А третий… Рамон нервно сглотнул и попытался втиснуться в щель между кроватью и окном, но тело не желало слушаться. Громила, который едва не упирался головой в потолок, шагнул вперед, и даже солнце за окном померкло. Маленькая комнатка стала казаться домиком Барби, в который посадили большого пупса. — Тони, посмотри на кухне, — коротко бросил коренастый громиле, а сам устремился к кровати. Там уж этот гигант точно не поместится, хотел было сказать Рамон, но язык прилип к небу. Впрочем, эти трое вопросов не задавали, а лишь методично обыскивали все вокруг. Худой бродил по комнате, помахивая карандашом, и наконец указал им на шкаф. — Здесь. Ну вот и все. Сейчас они найдут беглеца, а Рамону прилетит за укрывательство. Интересно, тот амбал убьет его быстро? Хотелось бы, чтобы да, иначе… Коренастый распахнул дверцы шкафа и выволок оттуда пацана. К удивлению Рамона, тот совсем не упирался, а лицо его было не испуганным, а недовольным. — Вот вы где, босс! Задали вы нам задачку, тут догадайся, куда вы шмыгнули, десять квартир на этаже! Шустро бегаете, однако, неужто ноги выросли? — Коренастый поставил паренька рядом и смерил его взглядом снизу вверх. — Да, вытянулись вы основательно… Громила, протиснувшийся между ними, ухмыльнулся и слегка придавил парня ладонью. — До тебя, Тони, дорастешь, ага, — проворчал тот, запихивая выпавшие вместе с ним шмотки обратно в шкаф. — А я-то думал, вы начнете проверять весь этаж… В следующий раз на потолке спрячусь! — И провозились бы мы с вами до вечера, — подытожил худой и повернулся к совершенно обалдевшему хозяину квартиры. — Просим прощения за вторжение, мы играли в прятки. — В пря… Прятки?.. — ошеломленно повторил тот. — Вы играли… — Ага, — Паренек припрыгал к кровати на одной ножке и протянул ему руку. — Я Мигель. Это Шон, Корнелиус и Тони. А вы? — Рамон, — выдавил тот, машинально пожимая протянутую ладонь. — А вы… — Да, мы правда играли в прятки. И не бойтесь, убивать не будем. — Мигель указал на подбитый глаз Рамона. — Вам и так, видать, хорошо досталось. — Вы ростовщики? Мозг упорно отказывался воспринимать это как игру. И в самом деле, ничего себе игра! — Нет-нет, ничего такого! — замахал руками коренастый, которого назвали Шоном. — Этот клоун случайно к тебе забежал. А у тебя, вижу, неприятности, да? Мигель подтащил к кровати стул и уселся на него верхом. — Кредиторы мучают? Да не стесняйтесь, говорите, я вообще мимокрокодил, мне можно все рассказать. Еще пару мгновений Рамон колебался, а потом его словно прорвало, несмотря на то, что эту странную четверку он видел впервые, и неизвестно, кто они на самом деле. Рассказал все: как пытался вытащить семью из нищеты, как решил толкнуть наркоту, хотя не имел на это права, да еще не на своей территории, как его отделали по самое не балуйся за самоуправство… И даже коллекторы, звери эти, его пожалели, не стали трясти до выздоровления. Мигель слушал внимательно, склонив голову набок, изредка кивал, а потом вдруг хлопнул ладонями по спинке стула, заставив Рамона замолчать. — Понял! Я все понял. Вечно все беды в этом мире из-за денег… Вот что, Рамон, я… Его прервал короткий вскрик. В дверях стояли женщина средних лет и девочка лет двенадцати. Мать и сестра вернулись из церкви, и как невовремя! Если уж сам Рамон схватил нехилого труса, то мать вообще сейчас в обморок упадет от ужаса… Лицо Мигеля осветила дружеская улыбка. Он вскочил со стула и раскланялся. — Здравствуйте! Меня зовут Мигель, а это мои друзья. Вы не бойтесь, мы случайно зашли … Женщина настороженно смотрела то на него, то на тройку блондинов, прижимая к себе девочку, а та с любопытством разглядывала гостей, в глазах ее не было и толики страха. Рамон же, сбив ритм рассказа, снова пытался выдавить хотя бы слово. — Это моя мать, — наконец сказал он. — Донья Марта. — А я Палома, — хихикнула девочка, наконец высвободившись из объятий матери. — Моя сестра, — закончил Рамон. Он сидел как на иголках, и если бы не перебитые ноги, уже давно вскочил бы и увел семью подальше отсюда, хотя странный мальчишка ему никаких опасений не внушал. Чего не скажешь о громиле со шрамом в углу рта, кто знает, что у него на уме? За себя он не беспокоился, а вот мать и сестра… — Донья Марта, вы не бойтесь, мы тут не со злым умыслом, мы в прятки играли! — затараторил Мигель. — А тут дверь была открыта… Рамону ничего не оставалась, кроме как кивать, чтобы убедить мать, что все в порядке. Та предпочла ему поверить. Слишком много страшного случилось в последнее время, но раз Рамон считает, что эти люди никакой опасности не представляют, ему видней. — Простите, — засуетилась она. — Гостям у нас всегда рады. Я сейчас приготовлю что-нибудь на обед… Мигель толкнул Шона вперед. — Донья Марта, возьмите его с собой на рынок и накупите всего, да побольше! О деньгах не беспокойтесь, банкет за наш счет. У Рамона отвисла челюсть. — Но я… — растерялась женщина. — Мы… Как же так… — Возражения не принимаются. Шон, почему ты еще здесь? — Уже бегу! Идемте, сеньора. — И Тони захватите. — Мигель дождался, пока за ними закроется дверь, и снова оседлал стул. Девочка о чем-то весело болтала с Корнелиусом, который согнулся едва ли не пополам, чтобы оказаться с ней на одном уровне. Рамон не сводил с сестры глаз. Он все еще не мог поверить в реальность происходящего. Да кто эти люди? — Смотри, Палома! — вскричал Мигель, доставая телефон. — У меня есть лемур, его зовут Бублик! Позже, когда Марта с Корнелиусом, толкаясь, мыли посуду в ванной (мойки на кухне не было), а Палома с восторженными писками каталась на спине Тони, Мигель снова подсел к Рамону. — Все еще боитесь? — спросил он, подвигая стул поближе. — Я уже сказал, что я вам не враг, Рамон. Тот с трудом оторвался от счастливой сестры и бросил истлевшую сигарету в пепельницу. — Значит, в прятки? — Ага. — Мигель лыбился во весь рот. — Готов спорить, вам не раз приходилось прятаться. — Неправда, — вздохнул тот. — Толку-то скрываться, если все знают, где я живу. И так стараюсь, чтобы прилетало только мне, а не матери с сестрой. Сейчас руки-ноги заживут, и рассчитаюсь с долгами. — А потом наделаете новых, — подытожил Мигель, и Рамон скривился, понимая, что тот прав. Из этого порочного круга не вырваться, как ни старайся. — Слушайте, Рамон… У меня к вам деловое предложение. Тут один богач набирает новый штат телохранителей. Не хотите ли попробовать? Рекомендацию я дам. Рамон недоверчиво смотрел на него, не веря ушам. Мать вернулась с рынка счастливая, двое громил тащили за ней огромные пакеты, набитые продуктами, Палома до их возвращения, громко хохоча, играла с гостями в салочки да жмурки, а этот странный ребенок ему теперь еще и работу предлагает? Чудеса, да и только. — Рекомендацию? Вы? Да я с вами только что познакомился! — Не вижу проблемы. — Мигель достал из кармана горсть чупа-чупсов и развернул один. — Эй, Палома, держи! Девочка взвизгнула от восторга и поймала лакомство. — Спасибо, добрый сеньор! — Зови меня Мигелем, какой я сеньор, — ухмыльнулся тот. — И все же я не понимаю… — Что тут понимать? У вас будет стабильный доход, сможете наконец не беспокоиться о том, что есть на ужин. Ну как, согласны? Глядя на счастливую сестру и слушая смех матери, Рамон долго не думал. Пусть его и не оставляло ощущение, что все тут не просто так, но логически он подвоха нигде не видел, как ни старался. — Еще бы не согласен, — проворчал он, вытряхивая из только что купленной пачки «Камальон» сигарету. — Как зовут того богача? Глаза Мигеля радостно сверкнули. Он в нетерпении стиснул спинку стула и с хрустом разгрыз чупа-чупс. — Марсело Флавио. Из-за двери снова донеслись разрывающие душу крики, и Флавио, раздраженно цыкнув, оторвался от клавиатуры. Можно подумать, мальчишке раскаленные угли в задницу пихают. — Мануэла! — рявкнул он, выглянув в коридор. — Долго еще будет продолжаться эта вакханалия?! Домработница выглянула из-за угла. Лицо было мрачнее тучи, губы сжаты в тонкую полоску. В руках она держала испачканное рвотой полотенце, и Флавио, скривившись, заткнул нос. Нужно будет перенести кабинет подальше от комнаты этого сосунка, невозможно же работать! — Думаю, нужно вызвать врача, сеньор. — Мануэла, и не подумала убрать грязное полотенце подальше с хозяйских глаз. — Диего все хуже и хуже. Если не намерены давать ему лекарство, то… — С тобой я еще не консультировался на тему, когда давать лекарство моему сыну! — рявкнул в ответ Флавио. — Приказано: не давать! В остальном хоть пристрели его, но чтоб его крики не мешали мне работать! И он захлопнул дверь, сделав вид, что не заметил гримасы отвращения на лице Мануэлы. Тупая puta. Пусть выполняет свою работу, за то ей и платят. Нечего совать нос в чужой вопрос. Он-то прекрасно знал, с чего пасынка так таращит. Собственноручно несколько месяцев назад привез ему лекарство, которое должно было облегчить боль в спине. Оно и облегчило. Флавио улыбнулся во весь рот, обнажив мелкие зубы. Наркотики всегда дают облегчение в первое время использования. Но чревато это удовольствие тем, что в дальнейшем без него обходиться уже не получится. Это помогало ему держать на коротком поводке и брата Диего, Рикардо. Тот вечно порывался отвезти брата в какую-нибудь клинику, что затруднило бы дело — Флавио потерял бы отличный рычаг давления. Но с появлением волшебной микстуры Рикардо вроде бы уверился, что дела пошли на поправку — по крайней мере, первоначальный эффект его впечатлил. Диего улыбался и даже шутил, без умолку болтая о том, что отлично себя чувствует. Рикардо успокоился и вплотную занялся бизнесом, что Флавио и требовалось — он без конца и края ездил по командировкам, а Марсело тем временем все больше и больше стискивал вокруг Диего кольцо зависимости. Нет, все же гениальная была идея! Он плюхнулся в кресло и довольно потер руки. Скоро должен прийти ответ от Роберто Сальваторе — его нового клиента. В Мексике наркобароны плодятся в геометрической прогрессии, и недавно какой-то новенький бизнесмен связался с ним и потребовал двадцать человек на свою плантацию, ссылаясь на Альваро Гонсалеса, одного из крупнейших наркодельцов. Флавио не был дураком и тут же запросил у Гонсалеса информацию по этому Сальваторе. Ответ пришел быстро: сам сеньор Альваро ручается за него, так что проблем возникнуть не должно. Дело так стремительно пошло на лад, что Флавио оставалось только стричь денежки. Пришлось увеличить нагрузку Рикардо — нужны были рабы, да побольше, чтобы удовлетворить аппетиты Сальваторе. Похоже, это отличная дойная корова, такое Флавио за километр чуял и шанса разбогатеть еще больше упускать не собирался. Компьютер пиликнул, в углу экрана появилась иконка сообщения. Флавио щелкнул на нее и пробежал глазами высветившийся текст. Недоуменно нахмурил брови, почесал в затылке. С чего бы Сальваторе об этом заговаривать? За все время их сотрудничества они никогда не виделись лично. Это была мера безопасности, ничего больше, да и не было нужды. Но сейчас Сальваторе хотел встретиться, опасаясь компьютерной слежки. Что ж, небезосновательное опасение — в последнее время УБН шерстило даркнет и отслеживало почтовые отправления, поэтому даже в сообщениях они пользовались шифром. Выходит, дело действительно важное и наверняка чрезвычайно прибыльное. Сомневался Флавио недолго. Подвоха он здесь не чуял, да и сыграло свою роль плодотворное сотрудничество. «Кафе у парка «Аламеда Сентрал», — наконец отстучал он — Завтра в три часа». На место встречи Флавио прибыл за пятнадцать минут до назначенного времени — он до жути не любил опаздывать и считал пунктуальность одним из своих достоинств. К его удивлению, Роберто Сальваторе уже ждал его — человек в дорогом, с иголочки, костюме заметно выделялся среди обычных посетителей. Флавио зашел внутрь, отметив, что Сальваторе выбрал место у окна — отличная мишень для снайпера, ничего не скажешь. Совсем не боится, что какая-нибудь банда прокатится на мотоциклах по улице и расстреляет его через стекло? Храбрый малый. — Роберто Сальваторе? — на всякий случай спросил он, подходя к столику. Молодой человек, даже слишком молодой, поднял голову от бизнес-журнала, который лениво перелистывал, и кивнул. Аккуратно причесан, четко очерченная бородка обрамляет подбородок, глаза скрывают темные очки известного бренда, на запястье сверкают стильные наручные часы. «Адемар», не какая-нибудь штамповка, уж в этом Флавио разбирался. Он положил шляпу на край стола и опустился на стул напротив. — Марсело Флавио, — представился он, протянув руку. Рукопожатие оказалось сильным и твердым. — Роберто Сальваторе, — произнес собеседник. Негромкий, приятный голос. Слегка насмешливое выражение лица, хотя, впрочем, эту иллюзию создают чуть вздернутые вверх уголки губ. Флавио поймал себя на том, что любуется этим парнем, и тут же одернул себя — для подобных развлечений ему каждый раз доставляют симпатичных рабов, а на этого человека глаз лучше не класть, если не хочешь лишиться зрения. Флавио заказал кофе и чуть наклонился вперед. — Вы хотели встретиться лично, сеньор Роберто. Могу я узнать, почему? — Как много вы зарабатываете на рабах, сеньор Флавио? — спросил в ответ тот. — Я не прошу точную цифру. Ответьте просто: достаточно или нет? — Вполне. — Флавио рассмеялся и откинулся на спинку стула. — А что же, вы хотите попросить скидку? — Вовсе нет. — Роберто отпил глоток минеральной воды и аккуратно поставил стакан на подставку. — Подумал, что вас, возможно, заинтересует возвращение в наркобизнес, только и всего. Но если вы и так достаточно обеспечены, то… — Погодите, — насторожился Флавио. — Откуда вы узнали… — О чем? О том, что вы работали в одном из картелей? — Сальваторе усмехнулся. — Бросьте, это всем известно, особенно старикам вроде Гонсалеса. Равно как и история вашего ухода оттуда. Но не беспокойтесь, — он чуть опустил очки, карие глаза озорно блеснули, — я и не думал вас этим попрекать. — Тогда к чему этот разговор? Я не собираюсь снова торговать наркотиками, и… — А больше власти вы хотите? Флавио был совершенно сбит с толку. Да к чему клонит этот мальчишка? — Вижу, я вас обескуражил. — Роберто обезоруживающе улыбнулся. — Прошу прощения. Объясню вам сразу, чего я хочу. Из всех, с кем я работал, Марсело, вы, — он наклонился вперед, будто собирался доверить самый большой секрет на свете, — самый надежный бизнесмен. И именно вас я собираюсь взять в партнеры. Вы будете не только торговать людьми, вы сможете влиять на самых, простите за тавтологию, влиятельных людей Мексики! Флавио всем видом показывал, что ему это глубоко безразлично, но на самом деле навострил уши, боясь пропустить хоть слово. Возможность вернуться на бизнес-арену… Возможность надрать задницы всем этим гордым наркокоролям, устроившим ему темную из-за Гальярдо… Возможность воцариться на троне и управлять ими всеми, словно марионетками! Он так замечтался, что пропустил часть монолога Сальваторе. — Простите, но не думаю, что меня это заинтересует. — Он вежливо улыбнулся и потянулся за шляпой. К его удивлению, уговаривать его Роберто не стал. Лишь пожал плечами и пожелал хорошего пути домой. Ночью Флавио не мог уснуть. То и дело ворочался с боку на бок, а в ушах звучали слова партнера: влиять на самую верхушку Мексики! Воцариться над ними, управлять ими, давить их, если потребуется, да еще без всяких последствий! Что за чушь, то и дело обрывал он себя, откуда у этого юнца столько власти, чтобы сделать его королем! Но куда бы ни текли мысли, возвращались они по-прежнему к одному истоку. Власть. Часы показывали три утра, когда Флавио вылез из кровати и, накинув халат, пошлепал к кабинету. Из комнаты Диего доносились неприятные звуки: пасынка снова рвало. Как бы не скопытился раньше времени… Похоже, придется завтра дать ему очередную дозу. Скучающий охранник прошел мимо по коридору, даже не взглянув на хозяина. Как его там, Рамон, что ли… Никакого уважения к старшим! Надо бы лишить его премии, чтоб неповадно было… Но, сев за компьютерный стол, Флавио тут же забыл обо всем. Новых сообщений не было. Их не было! Сальваторе писал ему каждый день, а сегодня, после его отказа — тишина! Неужели больше не хочет иметь с ним никаких дел? Флавио более не раздумывал. Отстучав партнеру сообщение о том, что согласен попробовать, довольно выдохнул. Теперь он заснет с чистой совестью, а утром проверит… Пилик. Сальваторе ответил, и Флавио трясущейся от волнения рукой схватил мышку. В сообщении было три слова. «Свяжитесь с УБН». — Я бы сказал на всех языках, которые знаю, что ты идиот, но тогда придется проторчать тут до самой ночи. Мигель сидел в кабинете Энрике Гальярдо, мусолил жевательную сигарету и хмуро таращился на партнера. — Ты идиот, — уже в пятый раз повторил он. — Без тебя не знал, — вздохнул Энрике и пригладил волосы. Несмотря на тонну геля для укладки, они все равно упорно вставали на дыбы на затылке, и Мигель мог понять почему — за прошедшую неделю случилось столько всего, что даже у матерых преступников кровь в жилах захолодеет. — Если тебя прижало УБН, мог бы обратиться ко мне. Почему смолчал? — Не думал, что ты сможешь мне чем-нибудь помочь, и… Конфета переломилась в пальцах Мигеля. Он не отводил глаз от Гальярдо, и у того мороз пробежал по коже — этот парень, которому едва-едва исполнилось двадцать, буквально убивал его взглядом. Испепелял на месте. Уничтожал до атомов, чтобы и следа не осталось на Земле. — Ты не думал. Ты. Не думал. А теперь Лучиано Винченце мертв, твоя сестра в коме, брат больше не может двигать рукой, тебе прищемил хвост Наркоконтроль, а Марсело Флавио, который и заварил всю эту кашу, плескается в шоколадном молоке! Черт побери, Энрике, я не раз предупреждал тебя насчет него, но ты предпочел промолчать, когда Флавио припер тебя к стенке! — Я виноват, — хрипло ответил Гальярдо. Несмотря на то, что разница между ними составляла почти восемнадцать лет, именно он сейчас чувствовал себя школьником, которого отчитывает строгий учитель. — Скажи это Грегорио, который по твоей милости потерял сына, — беспощадно хлестнул его Мигель. — Скажи это своему брату, который по твоей же милости остался без действующей руки. Я бы убил тебя, Энрике, будь это в моей власти, и уж поверь, я бы смог, несмотря на то, что мы с тобой уже шесть лет как партнеры. Глядя в черные глаза этого странного юноши, Энрике всей душой верил, что, окажись сейчас в руке Мигеля пистолет, тот без промедления пустил бы его в ход. Его уже давно не обманывала молодость партнера, он еще много лет назад понял, что это всего лишь личина, прикрывающая адское нутро. Иногда он вел себя, как сущий младенец, взять хотя бы эту дурацкую жевательную сигарету, которая сейчас валялась на ковре рядом с креслом, но всего мгновения хватало, чтобы он преобразился в беспощадного и жесткого дельца, с которым шутки плохи. Никогда не стоило недооценивать Гарсиа. Большинство так и поступали, и он пользовался этим преимуществом на полную катушку, подминая под себя все больше мелких барыг, переманивая на свою сторону влиятельных политиков и судей. За шесть лет он накопил столько связей, о которых Энрике мог только мечтать, а ведь он сам открыл ему дорогу, согласившись на тот нелепый контракт. Кто же мог знать, как далеко все зайдет? — Что же… — Он откашлялся. — Что же мне теперь делать? — А почему ты спрашиваешь меня? — резко ответил Мигель. — Понятия не имею, как расхлебать эти помои. Я бы еще помог тебе выпутаться из паутины УБН, но с Лучиано ты дал такого маху, от которого вовек не отмоешься. — Я знаю! — выкрикнул Энрике. — Если бы я предполагал, чем все кончится… — И что тогда? Энрике тяжело осел в кресло — ноги подкашивались, живот крутило так, что еще немного, и все кишки завернутся узлом. Лучиано погиб позавчера, вчера же Катарина, получив вместе с Винченце страшный подарок, упала, ударилась головой и впала в кому, а пару дней назад Рауль стал инвалидом! И все только по его, Энрике, вине. Кара вылилась на него сполна, полным чаном, не давая ни минуты высунуть голову и вдохнуть свежего воздуха. Так ему и надо. В молчании они провели четверть часа. Мигель откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, Энрике сидел, уронив голову на скрещенные руки. Только тиканье больших настенных часов нарушало тишину, да шелест дождя за окном все не прекращался. — Я помогу тебе, — наконец сказал Мигель. Вздрогнув, Энрике поднял голову и уставился на партнера со смесью ужаса и надежды. Ему было стыдно, стыд выжигал все нутро, но он не мог не признать, что обрадовался решению Мигеля не бросать его на съедение койотам. — Но при одном условии. — Слушаю. Мигель сцепил пальцы перед собой и уставился на Энрике потухшим взглядом. — Тебе придется умереть. «И долго он так?» — написал Корнелиус в блокноте и протянул Шону. Шон показал два пальца. Два часа. Шкурка апельсина, который он чистил, шлепнулась на пол. Корнелиус подошел к комнате Мигеля, на двери которой висел красноречивый плакат с изображением Дарта Вейдера и надписью «IRSE DE MI ESTRELLA DE LA MUERTE!». На весь дом орал сериал «Богатые тоже плачут», и вместе с ним орал и Мигель, повторяя реплики героев на чрезмерно повышенных тонах. Стекла в окнах и посуда на кухне жалобно дребезжали, Тони и Рори спешно ушли, чтобы не травмировать барабанные перепонки, а Шон и Корнелиус воспользовались берушами, что, впрочем, мало помогало. Мигель изо всех сил старался забыть. Выгнать из головы все мысли, оставить только проклятый сериал, который помнил наизусть. Пусть в голове останется только мыльная опера, страдания красавицы Марианны и любовь Луиса Альберто, больше ничего! Он не хотел, не желал топить себя в иных мыслях, но вот уже два часа как слезы беспрестанно катились по лицу, хоть он и убеждал себя, что это из-за драмы героев. Он плакал впервые за много лет и не мог остановиться. Это и вправду было из-за драмы, но только не экранной. Бедняга Лучиано, бедная Катарина, несчастный Рауль — все они пострадали лишь по его вине. Он напустился на Энрике, безжалостно избил его обвинениями, но на самом деле здесь не было ничьей вины, кроме его собственной. Он использовал Энрике, чтобы загнать Флавио в ловушку, и самого Флавио, чтобы направить Энрике в нужном направлении. Он регулярно подогревал закипающий супчик и выжидал, когда он перельется через край кастрюли. Но кипятком обварился вовсе не тот, кого он желал уничтожить, а трое ни в чем не повинных людей. Несколько месяцев назад Мигель связался с Флавио через электронную почту и договорился о поставке небольшой партии живого товара. Флавио не осторожничал — все контакты были ему известны, а Мигель использовал рекомендацию общего знакомого, известного наркодельца Альваро Гонсалеса, с которым его познакомил Энрике. При случае тот мог подтвердить надежность партнера. Так завязалось их деловое знакомство. Мигель даже взял на себя труд дать несколько советов по рискованному бизнесу, и Флавио, на удивление, прислушался. Наркотики его вроде бы не интересовали, на какие нужды уйдут его рабы — тоже, в документах он указывал их породами собак. Мигель исправно платил за поставки, и Флавио все больше и больше проникался доверием к партнеру. На единственную личную встречу Мигель явился в строгом костюме, с дорогими часами на руке и аккуратно уложенными волосами. Глаза прятались за стеклами темных очков. При всем желании Флавио не узнал бы в нем мальчишку, который едва не прикончил Жаклин и поставил на уши весь преступный мир. Ничего не заподозрив, он пожал новоявленному партнеру руку и выразил надежду и дальше работать с таким ответственным клиентом как сеньор Сальваторе. Мигель же с трудом сдерживался, чтобы не размазать сволочь по асфальту, но вместо этого улыбался и спрашивал, долго ли ждать следующей поставки. — Как жаль, что вы не работаете с наркотиками, — бросил он на прощание. — С таким надежным другом, как вы, я мог бы стать королем Мексики! Флавио тут же ответил, что наркотрафик его больше не интересует. Но не прошло и дня, как он написал первым. Да, он хотел бы вновь вернуться на кривой, но такой прибыльный путь торговли наркотой, но ему это грозит немедленными карами со стороны картелей, а силы у него пока что кот наплакал. Так не будет ли сеньор Сальваторе так любезен оказать ему необходимую поддержку? Мигель сразу дал согласие. План его был прост: скомпрометировать Флавио перед всеми картелями, оставить гадину на растерзание, чтобы нигде, ни в одном уголке Мексики не нашлось ему спокойного места. Пусть бежит, высунув язык, как загнанный олень, пусть ощущает жар преследования, слышит топот, уворачивается от пуль и ножей, пусть испытает все, что пришлось пережить Мигелю, когда он был в бегах! Но для этого придется дать ему немного власти. Самую малость. И Мигель свел его с агентом Управления по борьбе с наркотиками. Убедить, что это — самый действенный план быстро избавиться от конкурентов, не составило труда, ведь так оно и было. Передавая наркобаронов одного за другим в руки правосудия, Флавио вскоре остался бы на арене один и мог безраздельно управлять наркотрафиком. Конечно, это заняло бы много времени, но результат того стоил. И первой жертвой Мигель наметил именно Гальярдо, да и сам Флавио был не прочь поквитаться с теми, кто выпнул его под зад с рынка. Но Мигель не мог предвидеть, чем обернется подстава Энрике Гальярдо. Дело могло бы и не кончиться катастрофой, если бы партнер вовремя рассказал ему, что Лучиано его подслушал. Если бы не считал себя загнанным в угол, если бы не думал, что молчанием не подвергнет никого из семьи опасности. Мигель переоценил ум Гальярдо и теперь горько сожалел об этом. Энрике повелся на схему Флавио, на схему Мигеля! И в результате потерял сестру, а дон Грегорио — сына. И винить в этом одного лишь Энрике было неправильно. Вся вина лежала на Мигеле. — Слишком заигрался, — шепотом произнес он, и впервые герои сериала его перекричали. — Я слишком заигрался. Пластиковый сенатор Палпатин из набора «лего» треснул в пальцах. Мигель уставился на разломанную фигурку и в раздражении отшвырнул ее в сторону. На губах забрезжила улыбка. Сломанная игрушка — еще не повод прекращать игру. Любую куклу можно заменить. И придумать ей новую роль. Дарт Вейдер на плакате врезался точнехонько в лоб проходившему мимо Корнелиусу. Мигель стоял на пороге, глаза горели лихорадочным огнем, на губах блуждала безумная улыбка. — Собирайтесь, детишки! — воскликнул он. — Мы едем в кукольный театр!