Point of no return

      «Неужели решил надо мной смиловаться?» — проскочила первая после пробуждения мысль в голове у Лавкрафта. На сей раз, как бы он ни старался, память не выдавала новых обрезков жутких измерений, которых ему и так довелось повидать достаточно много.       Писатель почувствовал себя как-то непривычно легко и непринуждённо, чему был крайне удивлён, однако вместе с тем рад. И вроде бы он даже выспался. Всё ещё будто не веря правдивости своего состояния, он плавно поднялся с кровати и решил, толкаемый то ли любопытством, то ли мнительностью, обойти весь дом.       Бесшумно покинув свою комнату, Говард начал внимательно прохаживаться вдоль стен и касаться каждого предмета, будто ища подвох. Периодически он также оборачивался, проверяя, не застал ли его кто за столь странными действиями. Он делал это механически, не задумываясь, пока внезапно во время одной из таких проверок резко не остолбенел: в доме стояла тишина, а из сожителей никого не было. И если бы, судя по освещению, не был разгар выходного (как он помнил) дня, то такая картина могла бы быть вполне оправданной. Но всё-таки что-то тут было не так и требовало выяснения.       Писатель почувствовал, как тело начала бить мелкая дрожь, однако от идеи проверить и второй этаж дома, на котором он бывал редко, не отказался и посему боязливо начал подниматься по тихо поскрипывающим ступеням.       Прежде чем пройти на этаж, мужчина предусмотрительно окинул коридор взглядом, сразу заметив неладное: одна из дальних стен не сказать чтобы изначально была на своём месте, а приняла вертикальное положение, причудливо изогнувшись, прямо у него на глазах. Хотелось бы ему повернуться и убежать, однако одного лишь взгляда на вяло бурлящий снизу пол хватило, чтобы это желание отбить.       Впрочем, реальность, будто заметив, что её уличили в аморфности и переменчивости, перестала пытаться казаться нормальной и явила будто свою истинную безумную сущность: стены стали покрываться то странными волдырями, то гротескными лицами, всё кривящими свои отвратные физиономии и следящими за каждым движением писателя вытаращенными глазами. Он же старался не обращать на это внимания и не упасть на волнистом полу, делая с осторожностью каждый шаг.       Среди скрипа половиц и звука тянущихся обоев внезапно раздались чьи-то шаги, смешанные со… звуком отлепляющихся присосок?       Говард вздрогнул, остановившись, чтобы прислушаться и выяснить, откуда шёл звук. Однако шаги также затихли. Тогда мужчина вновь продолжил двигаться, и звуки, словно вторя ему, повторились.       Побродив неспокойно туда-сюда ещё некоторое время, он решил, что раз логика тут не работает — шаги везде разносились с одинаковой громкостью — нужно опираться на интуицию. И она ему подсказывала, что второго ходящего нужно найти. И находится он, скорее всего, в одной из размножившихся комнат на втором этаже.       Писатель открывал двери одну за другой, видя лишь голую стену и слыша лишь издевательский смех. Он проделал это настолько много раз, что уже сбился со счёта и растерял всякую надежду, когда дёргал ручку очередной двери.       Однако, к его удивлению, проход вёл в комнату, пространство в которой было более-менее спокойным (по крайней мере, пока он не заметил ни зубов, ни гротескных лиц, ни глаз, ни чего либо ещё), но ступал он всё равно с опаской и постоянно озираясь. Впрочем, это не сказать, чтобы сильно помогло: тот, кто всё запугивал писателя вторящими шагами, тихо возник за спиной, заявив о себе лишь мертвенно-холодным прикосновением к плечу.       Говард резко обернулся, успев лишь удивлённо вскинуть брови и плотно сжать губы, чтобы не закричать.       — Советую смотреть под ноги, — в интонации знакомой сущности в жёлтых одеждах читалась торжествующая улыбка (хотя больше напрашивалось слово «оскал»).       В ту же секунду существо сжало плечо писателя и с силой толкнуло его вперёд. Лавкрафт не был в состоянии как-то этому противостоять или хотя бы за что-то зацепиться, чтобы остановить падение: оставалось лишь с ужасом стремительно проваливаться в разверзнувшуюся в полу дыру.