Путешествие длиною в жизнь

Ты застыла, пытаясь разглядеть в полумраке спальни призрак белого волка. Тускло мерцающие свечи в золотых и серебряных подставках едва освещали комнату. Когда дыхание выровнялось, наконец, привыкнув к полутьме, ты осознала, что невредима. Призрачный образ волка, захвативший тебя при пробуждении, рассеялся едва успев даже напасть. Хотя всего на секунду тебе показалось, что за окном в саду донесся приглушенный вой, но в сменившейся тишине ты слышала только глупый стук собственной крови в висках. Ты выпрямилась, отползла на край и бросила оценивающий взгляд на белый дзюбан. У тебя не было нужных знаний и опыта, но ощущение ткани нижнего кимоно на голой коже словно уносило тебя в другую эпоху. В тот же момент, как-будто по чужому приказу, воздух наполнился ароматами благовоний. Неодолимая вялость снова попыталась сковать все твое тело, посылая странную разобщенность — каменную тяжесть в мышцах и в тоже время магическую легкость, будто ты плаваешь в воздухе. В твоем одурманенном сознании шевельнулось нежелание подчиняться навязываемому сну. Ты выпрыгнула с постели и, не заботясь о поднятом шуме, резко выбежала в другое помещение. Цветные фонарики на низком столике прямо перед тобой скромно светили теплыми бордовыми оттенками. Это оказалась гостевая комната, где по традиции развлекали посетителей песнями и танцами. Кто-то из храмовых слуг уже заботливо разлил по две рюмки саке. Чьи-то быстрые движения рук прошелестели за ширмой. Взмах цветастого веера овеял помещение ветерком. Изображенные на ширме пейзажи каменных садов прятали от твоего взора расплывчатую стройную тень в полном облачении таю, богатой куртизанки высшего ранга. Темная фигура плавно двигалась под тихие звуки музыкой. Это представление напомнило тебе о чем-то важном, не то чтобы это были воспоминания о твоей юности, но скорее это, несомненно, походило на мечту, обладающей способностью, подобно сну, постепенно изглаживаться из памяти. Сквозь туман, застилавший разум, ты увидела обрывочные эпизоды о езде в повозке по заснеженным улицам старого Киото и игривых разговорах за новой порцией подогретого саке, которые сменяли друг друга. Симпатичное лицо таю с соблазнительно потупленным взором, выхваченное из темноты, страстное переплетение тел, исступленное удовлетворение и снова забвение… « — Он царствовал над людьми и богами, сидя за ширмой. Его почитали как наслаждение на одну ночь, супруга и отца династий. Все дети человечества были цветущей ветвью, а он — деревом. Его нежный голос обращал кровавые войны в размолвки любовников, его взгляд разрушал и торжествовал добродетели в мире порока. Каждая жизнь — миг в безбрежном море его вечной памяти о любви. И хотя царство других не вечно, плющ оплетает надгробные плиты, росписи стираются, деревянные колонны гниют, от его имени продолжают рассказывать, как сильно любят, как наслаждаются чужими телами и опьяняются взглядами. »