чёрные бродячие коты крадутся в сердце

О том, что что-то пошло не так, Маринетт поняла, когда с верхнего этажа, где ютилась её комната, раздался громкий глухой звук от падения чего-то тяжёлого. Грохот заставил подскочить всю семью, а спустя мгновение — оторваться от ужина и побежать наверх. На полпути Маринетт уже догадывалась, в чём причина. И лучше бы её родителям не видеть эту самую причину. Источник шума лежал на полу, свернувшись в позу эмбриона. И, увы, отец Маринетт зашёл в её комнату первым. Не то чтобы она не ценила тот факт, что отец всегда стремился защищать их с мамой и вышел к потенциальной опасности первым, но если бы Маринетт удалось проскользнуть перед родителями, то, может, она бы и смогла что-то соврать. Более-менее приличных объяснений того, что в её комнате лежал на полу слабо постанывающий Кот Нуар, у Маринетт не нашлось, а когда с побелевших губ Нуара сорвался болезненный всхлип, о каких-либо оправданиях она даже не вспомнила: бросилась к своему больше-чем-другу, больно ударившись о пол коленками. Нуар открыл глаза и, не сразу поняв, кто рядом с ним, несколько раз болезненно моргнул, скользнув по левому боку ладонью. Материал волшебного костюма в этом месте помутнел, из холодного серо-чёрного обратившись в грязно-бурый.  — Это ты, — с совершенно счастливой болезненной улыбкой пробормотал Кот Нуар и, отняв руку от левого бока, бездумно поднял её вверх. Когтистые пальцы едва скользнули по щеке Маринетт.  — Это я, — она перехватила мужскую ладонь в чёрной перчатке и легонько сжала. — Что с тобой?  — Н-немного не поладил с акумой. Хотел уйти от них по-тихому, но… — Нуар нервно дёрнул губы в неком подобии улыбки. — Я у тебя тут полежу? Маринетт не удержалась: ласково погладила Нуара по золотистым волосам точно так же, как делала её мать, когда Маринетт болела и лежала с температурой. Жар у Кота определённо тоже имелся, но его происхождение — явно не итог простуды. Пропустив пальцы сквозь светлые локоны и попутно смахнув капельки пота со лба Нуара, Маринетт мягко спросила:  — Конечно, но давай ты лучше полежишь на кушетке, а не на полу? — она дождалась дёрганного кивка и продолжила: — Сейчас я помогу тебе встать и уложу, а потом ты скажешь мне, что произошло и как тебе помочь, хорошо? Кот Нуар снова кивнул. Взгляд у него затуманенный, словно в полубреду, а улыбка — слабая и болезненная, такая, что у Маринетт сердце сжалось. Она осторожно приобняла его за плечи, обдумывая, как уговорить бессильно лежащего на полу человека встать. Кот Нуар куда выше и тяжелее неё (несмотря на то что Кота Нуара смело можно называть стройным и даже худым), и без его даже крошечного усилия она разве что сможет оттащить его на полметра — и то за ноги и с явным ущербом драгоценному кошачьему здоровью. К счастью, помощь пришла от отца. Он молчаливо помог Нуару подняться (только бросил на Маринетт вопросительный взгляд, обещавший интересный разговор при первой же возможности) и уложил на кушетку. Маринетт честно пыталась принять в этом мероприятии участие, но толку от неё оказалось не больше, чем от случайно упавшей с кушетки на пол подушки. Тем не менее уйти ей Нуар не дал. Даже отойти на полшага: не глядя ухватился за её ладонь и слабо сжал пальцы. Когти царапнули кожу, и Кот Нуар разлепил глаза, устало повернув голову к присевшей на край кушетки Маринетт.  — Акуманизированный атаковал. Костюм залечит через пару часов, н-но… нужно отлежаться. Ты ведь потерпишь меня пару часов, Маринетт?  — Сколько угодно часов, ты же знаешь, — Маринетт натянуто улыбнулась: от беспомощного вида Нуара ей хотелось расплакаться, от сверлящих спину взглядов родителей — сбежать куда-то на другую планету. Но попавшему под атаку Нуару нужна была поддержка, и Маринетт готова дать ему все свои улыбки, любые слова и объятия. И много больше, но они держали дистанцию и ограничивались улыбками и взглядами. По крайней мере пока рядом была хоть одна живая душа.  — Может, — неуверенно прервала ставшую неловкой и давящей тишину Сабина, — нужно что-то для первой помощи? Я не…  — Нет, — отрезал Нуар, резко выдохнув. Маринетт погладила его по лбу, убрав намокшие светлые пряди. — Это магическая травма, а значит, вылечится тоже только магией. П-просто нужно немного времени. Чуть-чуть. П-правда чуть-чуть, — он судорожно вздохнул, пропуская воздух сквозь сцепленные зубы, и Маринетт на мгновение отвернулась, крепко зажмурившись. — Маринетт? Маринетт подняла голову, но любые слова застряли комом в горле. А вот побледневший Кот Нуар даже в минуты слабости решил полностью оправдать недавно полученное от Маринетт прозвище «болтливый кошак», помноженное на явно помутившееся от магической травмы сознание:  — Я не помню, я тебе это говорил? Ты красивая. Замечательная, знаешь? Я бы даже сказал — чудесная… Не уходи, пожалуйста, ладно? Кивнув — слишком дёрганно и торопливо, Маринетт отвела взгляд: в глаза будто песка насыпали, а Кот Нуар, похоже совершенно забыв о приличиях, притянул её безвольно повисшую руку и коснулся побледневшими губами костяшек пальцев. Маринетт бросила испуганный взгляд в сторону родителей. Том приподнял брови, сверля взглядом дочь, а Сабина мягко потянула мужа в сторону выхода из комнаты Маринетт. Родители молча оставили её наедине с Котом Нуаром, но материнский взгляд напоследок был полон тревоги и невысказанных вопросов.

***

 — Он уснул, — предвосхитила вопрос Маринетт, спустившись в кухню-гостиную. Она склонилась над столешницей и, облокотившись, с остервенением потёрла виски. — Ничего не хочешь рассказать? — голос отца прозвучал резковато, и Маринетт даже не требовалось поднимать голову, чтобы точно знать, что Сабина успокаивающе тронула его за локоть и многозначительно посмотрела в глаза. Её родители были замечательными, но всё, что она могла им предложить до этого вечера — это так много лжи. Может, невезение её тайного друга — это высшее провидение, которое решило положить конец бесконечной череде отговорок и оправданий?  — Я же говорила вам, что от угроз месье Чжуна и его не слишком законопослушных друзей нас избавил именно Кот Нуар. Мне казалось, вы в курсе, что мы знакомы, — поднять взгляд она так и не решилась, как и сказать всё прямо.  — Милая, — мать подошла к Маринетт и мягко приобняла её за плечи, — мне кажется, то, что сейчас произошло, — мало похоже на простое знакомство. Маринетт нерешительно подняла голову. Посмотрела в полные осторожного внимания и сочувствия глаза матери и обняла её, уткнувшись лицом в шею. Покачала головой, едва слышно пробормотав:  — А это и не простое знакомство. И никогда им не было. Сабина погладила её по спине, не смея нарушать доверительное молчание, повисшее словно тончайшая паутинка на покрытой росой траве в предрассветные часы. Как раз те часы, которые уже начинались за окном. Разорвав объятия, Маринетт присела за стол. Родители сели напротив, и Маринетт тихо произнесла:  — Я вам тогда сказала, что он согласился помочь просто так. Но… у него была просьба взамен — быть его другом. Я согласилась.  — Согласилась быть другом преступника в розыске? — с тщательно скрываемыми нотками неодобрения уточнил отец. Он не одобрял этого, но слишком хорошо знал свою дочь, чтобы давить на неё тогда, когда Маринетт отчётливо ощущала, что её мир разлетается на части.  — Он не монстр и… Он очень одинок, ему нужен хоть кто-то, я не смогла бы отказать. И… у него просто немного искажённый взгляд на справедливость. Это что-то личное, и он обещал остановиться. Он мне обещал, и я знаю, что он сдержит слово. Он ни разу не врал мне. Отец едва заметно покачал головой, и Маринетт могла понять его. Она падала, падала во что-то неправильное, иррациональное, но это падение и обещанная падением темнота притягивали. Затягивали, как чёрная дыра. Кот Нуар бы наверняка оценил сравнение и сделал бы из него каламбур, а она — посмеялась в ответ, бездумно позволяя переплести пальцы. Переплести души и судьбы во что-то неправильное — и такое заманчивое.  — Значит, вы друзья, так? — Том Дюпен приподнял правую бровь, и никогда прежде Маринетт не видела во взгляде отца столько тревоги и осуждения. Пожалуй, если бы что-то подобное вытворял её ребёнок (да, двадцатилетний, но всё же ребёнок), она бы тоже была не слишком счастлива, поэтому она никак не могла осуждать отца. Она перевела взгляд на Сабину. Закусила губу. Пора бы уже перестать врать им, да и себе самой. Маринетт пожала плечами:  — Я уже не уверена, что мы только друзья.