Я патрулировал запретный коридор каждую ночь — правильно будет сказать, что я почти ничем, кроме этого, и не занимался. И всё же первокурсник со Слизерина смог каким-то образом проскользнуть мимо меня. Когда я услышал звон бьющейся вазы из кабинета с зеркалом и примчался внутрь, Джуффин уже был там.
Дальнейшие события с трудом поддаются описанию. Защитные чары, наложенные Джуффином, остановили время в тот самый момент, когда существо из зеркала показало себя. Но они не могли спасти Драко Малфоя, потому как он к тому моменту уже находился во власти этого существа. Стоило только снять заклинание, как оно забрало бы себе свою жертву — как далеко бы та ни находилась. А убить тварь, пока время остановлено, было невозможно, потому как все объекты, на которые распространялось заклинание, становились физически неуязвимыми. Патовая ситуация.
Кроме того, попав в комнату с зеркалом я и сам чуть было не превратился в замершее во времени изваяние, но как-то справился с действием чар Джуффина и поборол неукротимое желание каменеть. Не могу сказать, что это был приятный опыт, но, несомненно, один из самых полезных, которые я приобрёл на этом посту. Не буду вдаваться в подробности той ночи, скажу лишь, что существо, продолжающее действовать в мире, где замерло время, никак не может быть человеком — и я тоже не был им в тот момент. Мы с Джуффином перемещались по Хогвартсу, а шлейф заклинания каким-то образом волочился за нами, и чтобы он не начал расползаться бесконтрольно, нам пришлось намертво заблокировать все выходы с четвёртого этажа, полностью оградив его от остального мира. Я даже помню, как лез на подоконник закрывать форточку, хотя, если честно, не возьмусь сказать, где умудрился найти в Хогвартсе форточку и что мы вообще, собственно, делали в ту ночь. События ускользают из моей памяти, когда я пытаюсь обратить на них пристальное внимание.
Не знаю, сколько времени заняла наша прогулка — в мире волшебников всё-таки совершенно не умеют экономить на пространстве (возможно, из-за того, что плотность магического населения значительно уступает плотности населения в мире магглов, и подобный навык просто не выработался у них в ходе социальной эволюции). Коридоры Хогвартса также в большинстве своём не страдали от недостатка пространства, к тому же, были рассчитаны вмещать в себя толпы учеников, так что пройтись нам пришлось знатно. И как потом добирался до собственной спальни, я тоже не помню, но проснулся я определённо уже там, и солнце к тому времени явно перевалило за полдень.
— И что же нам теперь делать? — с порога спросил я Джуффина, когда добрался до его кабинета.
— Думать, — хмуро ответил он.
И мы думали.
Через несколько часов к нам присоединился профессор Лонли-Локли, и я имел счастье ознакомиться с ещё одной фундаментальной составляющей его личности: оказалось, что сэр Шурф не только превосходный алхимик и тонкий ценитель поэзии, но ещё и ходячий сборник абсолютно любых академических знаний, до которых дотянется его загребущая душа.
— Итак, что я выяснил, пока наблюдал во сне за нашим гостем. Во-первых, это существо настолько древнее, что даже не помнит, что оно такое. Во-вторых, оно провело в зеркале Еиналеж не всю свою жизнь. Если быть точным, оно вселилось в него уже после того, как то попало в Хогвартс. Что лишь ещё раз доказывает, что предыдущие директора не слишком-то заботились о населявшей школу нечисти. Каким-то образом этому существу удалось научиться взаимодействовать с силой зеркала и использовать её в своих целях. Но большую часть жизни оно спало, поэтому многие годы зеркало не представляло никакой опасности, Сотофа даже обучала на нём своих девочек. Уж если она не почуяла, что в зеркале Еиналеж завелась нечисть, то все остальные и подавно ничего не замечали.
Джуффин говорил, медленно прикуривая массивную трубку из чёрного дерева, и дым от его трубки, вместо того, чтобы просто рассеиваться, как полагается всякому дыму, клубился небольшой тучкой над его головой, постепенно увеличиваясь в размерах.
— Проснулось это существо, когда на зеркало попали капли крови домовика. Предположу, что Драко Малфой испугался, что его посещения зеркала обнаружили, и ударил эльфа, когда тот появился в кабинете, чтобы убраться. Эльф рассёк лоб от столкновения с рамой, кровь, естественно, попала на стекло. Существо, спавшее столетиями, проснулось. Домовик был обречён. И Драко Малфой тоже, поскольку именно его затаённые мечты отражало зеркало Еиналеж в тот момент. Существо привязало мальчика к зеркалу, рано или поздно тот должен был вернуться. Это было похоже на Большое заклинание призыва, очень красивая и аккуратная магия. Не удивительно, что ему так долго удавалось скрываться от посторонних глаз. Жертвы не замечали подвоха, пока не становилось поздно — да и потом тоже. Те домовики умерли в полной уверенности, что с ними происходит что-то хорошее, представляете?
Табак в трубке Джуффина закончился и облачко наконец-то начало постепенно рассасываться. Слишком медленно, на мой взгляд.
— Погодите-ка, — вдруг сказал я, вспоминая, что уже находил что-то подобное в одной из бесконечного списка библиотечных книжек, которые глотал, не жуя, с момента прибытия в Хогвартс. И точно. — Да я же читал об этой твари. Там говорилось, что она живёт в отражениях и нападает только на одиночек — вроде как таким образом проявляется его осторожность. Только я так и не понял, когда читал, была эта тварь настоящей или её всё-таки выдумали.
— Это миф, — наконец подал голос профессор Лонли-Локли со своего кресла.
— Что ты имеешь в виду, сэр Шурф?
— Существо, которое вы описали — это миф. Безымянная нечисть, настолько древняя, что сама забыла, что она такое. Не имеет ни тела, ни тени, ни следа, ни запаха — это цитата. Иным словом, ничего, что можно обнаружить заблаговременно. Оно живёт в зеркалах и отражениях, как сказал сэр Макс, и свободно путешествует по ним, высматривая жертву, потому-то его невозможно уничтожить. Чтобы уничтожить существо, живущее в отражении, нужно спалить дотла все отражающие поверхности, иначе оно всегда найдёт, куда сбежать. А отражения есть почти везде, включая человеческие глаза. Кроме того, его невероятно сложно обнаружить, ведь физическую форму оно принимает только когда жертва уже идёт к нему в пасть.
— Но почему, если оно свободно путешествует между зеркалами, оно столько лет жило в этом зеркале? — тут же спросил я. — Ну, предположим, оно спало. Но ведь уже проснулось. Почему же после смерти домовиков оно не принялось путешествовать по замку?
— Хороший вопрос, сэр Макс, — хмыкнул Джуффин. — Он прояснил мне кое-что из того, что я успел увидеть во сне.
— Предположу, что зеркало Еиналеж не так просто, как кажется на первый взгляд.
— Совершенно верно, Шурф. Моя давешняя гипотеза оказалась не так уж и плоха, а?
Я перевёл растерянный взгляд с одного на другого и честно признался:
— Джуффин, сэр Шурф, я ничего не понял. Какая гипотеза?
— Вселившись в зеркало, наш друг не только получил возможность распоряжаться его силой, но и намертво привязал себя к этому артефакту. Проникнуть в зазеркалье может почти что угодно — а вот выбраться оттуда без постороннего вмешательства практически невозможно. Признаться, я ожидал чего-то в таком роде от зеркала Еиналеж, даже прикидывал, как бы это можно было использовать — и сэр Шурф об этом знает. Но сейчас не до того, — он отмахнулся от собственных слов как от назойливой мухи. — Если дело обстоит именно так, становится понятным, что у нас появился уникальный шанс убить эту мифическую тварь. Осталось понять, как сохранить при этом жизнь Драко Малфоя.
К вечеру на приём к Джуффину пришёл — ворвался — отец пострадавшего мальчика.
До сих пор у меня как-то не было возможности познакомиться с местной аристократией — за исключением, конечно, сэра Шурфа, безупречного мастера алхимии, но его путь как аристократа кончился так давно, что судить по одному профессору Лонли-Локли обо всём сословии было бы так же нелепо, как предсказывать приход весны, основываясь на поведении лабораторных крыс.
Люциус Малфой, конечно, впечатлял. Дорогое лоохи, осанка, поставленный голос дипломата и манипулятора — всё в нём говорило как минимум о наличии денег, а как максимум — о довольно древних семейных традициях воспитания детей.
Проще говоря, представший перед нами мужчина был невыносим. Впрочем, я могу его понять. Пострадал его сын. Другое дело, что вряд ли он произвёл бы на меня более благоприятное впечатление, познакомься мы при других обстоятельства.
Но всё время его пребывания в кабинете Джуффина я помалкивал в тряпочку, позволяя Шурфу налаживать дипломатические отношения с высшим обществом, параллельно очень мягко подталкивая Люциуса Малфоя к камину — местному способу перемещения. Комфортабельная — насколько самосожжение может быть комфортабельным — альтернатива хождению тёмным путём, фокусу, на который способны не все, а на территории школы так и вовсе один Джуффин.
Когда зелёное пламя от летучего порошка погасло, дверь в кабинет вдруг открылась, явив нам мальчика, одетого в цвета Гриффиндора. Это был тот самый первокурсник, страстно желавший дуэлировать с нашим сегодняшним пострадавшим.
Гарри Поттер, вот, как его звали. Сирота, проживший первые одиннадцать лет жизни с тётей и дядей в Лондоне. Мальчик-Который-Выжил.
— Ну входи уж, сэр Гарри, — подозвал его Джуффин. Мальчик нерешительно вошёл внутрь, жадно осматриваясь по сторонам одними глазами. Дверь за его спиной закрылась так же самостоятельно, как открылась.
Взгляд мальчика потрясённо замер на Куруше, дремавшем на книжном шкафу за спиной Джуффина.
— Это буривух, — заботливо пояснил я. — Очень умная птица, настоящий пернатый гений.
Куруш, который, видимо, не так уж и крепко спал, на этих словах довольно распушился, демонстрируя насыщенный цвет оперения, блестящего в свете лампы.
— Дайте, что ли, орехов, — потребовал он, слетая со своего места на плечо Джуффина. Тот тут же принялся рыться в ящиках стола.
— Ты присядь, — предложил я Гарри Поттеру, указывая на свободное кресло для посетителей. Тот неуверенно сел, не спуская глаз с буривуха. Очень хорошо его в этом понимаю.
Пока директор кормил птицу, а мы все коллективно его в этом поддерживали, мальчик понемногу успокоился. Было видно, что он всё ещё нервничал — но уже не так, как когда стоял под дверью, полный, несомненно, важных новостей. А, собственно, что за новости-то?
Когда Куруш закончил питаться, он окинул внимательным взглядом сидящего напротив него первокурсника.
— Ничего, — заключил буривух после внимательного осмотра и поднялся обратно на шкаф.
Мальчик недоумённо уставился на птицу. На его лице читалось напряжённое умственное усилие, а щёки слегка порозовели. Джуффин усмехнулся бы в усы, если бы у него были усы, но пришлось усмехаться так.
— Это он тебя так похвалил, — заверил он Гарри Поттера. — Ну выкладывай, с чем пожаловал.
И мальчик выложил. В прямом смысле этого слова, достал из сумки бесформенный свёрток ткани и выложил на стол перед Джуффином.
— Это мантия-невидимка моего отца, сэр.
Джуффин хищным взглядом окинул свёрток, не спеша, впрочем, брать его в руки.
— С её помощью я проходил мимо сэра Макса ночью по замку. И… в комнату с Зеркалом в том числе.
— Так-так, — протянул директор. — Очень интересно. И зачем ты принёс свою мантию мне?
— Потому что… — на лице мальчика отразился сложный процесс внутренней борьбы. — Потому что я смотрел в этой мантии в Зеркало. После того случая с домовиками. И со мной ничего не случилось. Я думаю, что она может как-то помочь спасти Малфоя.
Мантия отца, значит. Что ж, это объясняет, почему он так не хотел с ней расставаться.
— С твоего позволения, я одолжу эту вещицу, — задумчиво протянул Джуффин, впрочем, по тону его стало понятно, что такие вещи как позволение его мало волнуют. Тем не менее, мальчик кротко кивнул.
— Я схожу провожу господина Поттера в его гостиную, — поднялся я с места. — Время позднее.
Джуффин неопределённо качнул головой, откидываясь на спинку кресла — жест, который я расценил как знак согласия — и принялся снова набивать трубку.
***
Гарри явно почувствовал, что его выдворяют из директорского кабинета — ну хоть не отругали за то, что он ходил по Хогвартсу после отбоя.
Смотритель шёл справа от него, подсвечивая дорогу самым обыкновенным маггловским фонариком. Это было странно.
— Слушай, парень. А откуда у тебя эта мантия? — небрежным тоном поинтересовался сэр Макс, и Гарри резко почувствовал себя как на допросе. — Имею в виду, ты ведь жил не в этом мире, насколько мне известно.
— Я… я не знаю, — признался он. — Я получил её в подарок на этот Хэллоуин, но в записке не было подписи.
— А о чём говорилось в записке?
— «Когда-то твой отец отдал это мне. Теперь пришло время вернуть её тебе. Используй с умом», — процитировал Гарри слова, заученные наизусть в бесплодных попытках вычислить отправителя, и вздохнул.
— Знаешь, сэр Джуффин не такой злодей, каким кажется.
Гарри недоумённо поднял взгляд на смотрителя, чьи глаза отчётливо блестели в темноте, как жёлтые глаза буривуха.
— Я прослежу, чтобы тебе вернули отцовскую мантию.
Сердце Гарри, судя по ощущениям, выписало в груди какую-то сложную геометрическую форму прежде, чем вернуться к своему нормальному ритму.
— Держи, — смотритель протянул Гарри фонарик, оказавшийся армейским многофункциональным брелоком. Тот недоверчиво взял его из ладони мужчины, неожиданно тонкой и почти женской. — Думаю, до башни Гриффиндора найдёшь дорогу. Сегодня ты вряд ли попадёшься смотрителю.
Сэр Макс подмигнул с самым заговорщицким видом, и Гарри не в первый раз подумал, что смотритель странный. Но он обещал вернуть Мантию отца, хотя Гарри уже почти отчаялся получить её обратно, когда увидел, как сэр Халли смотрел на неё.
— Учти, что фонарик — не подарок, — строго добавил смотритель. — Обменяешь потом на мантию.
И ушёл обратно в сторону директорского кабинета.
***
— Ладно, положим, понятно, как этот парнишка пробирался мимо тебя по ночам, — усмехнулся Джуффин. — Но как ему удалось не попасться нашему чудовищу?
— Но если он не отражался в зеркале, — начал я, но директор отмахнулся от моих слов.
— Да нет, Макс, это как раз ни при чём. Сама тварь живёт в зеркале, это правда. Но жертв-то своих она видит не глазами, у неё их даже нет. И простая мантия-невидимка не могла никого спрятать от обитателя зеркала.
— Значит, перед нами не простая мантия, — с железобетонной логикой заключил профессор Лонли-Локли.
— Шурф, ты же не думаешь что… Ох ты ж, — воскликнул Джуффин, подтягивая мантию ближе к себе и принялся рассматривать её с удвоенным рвением. Впрочем, я подозреваю, что смотрел он на неё тоже вовсе не «глазами», как он только что выразился.
— Господа, а можно историческую справку? — жалобно протянул я.
— Разумеется, — незамедлительно отозвался профессор. — Мантии невидимости — это артефакты, которые изготавливаются из шерсти камуфлори — довольно редкое животное, способное становиться невидимым — или с наложением всевозможных специальных чар. Бывают очень полезны, поскольку действие большинства заклинаний невидимости недолговечны и требуют специального изучения, в то время как мантию может использовать даже школьник. Обычные мантии со временем изнашиваются, но существует легенда, а если выразиться точнее, сказка об уникальном артефакте — Мантии, которая никогда не придёт в негодность. Она не только не тускнеет со временем, но и абсолютно устойчива к механическим повреждениям. Впрочем, в качестве щита её всё же использовать не стоит. Согласно тексту легенды, создательницей Мантии была сама Смерть, а потому эта вещь способна спрятать человека даже от её проницательного взгляда.
Я нервно хихикнул.
— Джуффин, вы же не станете рвать эту мантию, чтобы проверить на прочность?
— Нет нужды, — совершенно серьёзно ответил директор. Свёрток он держал в руках чуть ли не с благоговейным трепетом. — Я уже и так вижу, что это она. Чёрт возьми, а ведь это должно сработать.
— Вы имеете в виду, что если укрыть этой мантией Драко Малфоя, то существо из зеркала потеряет его?
— Не уверен, что надолго — всё-таки они в некотором роде связаны. Тем не менее, какое-то время, чтобы уничтожить зеркало, у нас есть.
— А как мы будем уничтожать зеркало? — спросил я, заранее перебирая в голове варианты, ни один из которых, впрочем, не годился для борьбы даже с обычными зеркалами, если их нужно уничтожить целиком и в одно мгновение.
— О, за это не переживай, сэр Макс. Я уже хвастался тебе волшебными ручками нашего профессора Лонли-Локли?
Подозреваю, на моём лице достаточно живописно отразились все мысли, пришедшие мне в голову практически одновременно. Джуффин самым предательским образом заржал, схватил мантию и бодро скомандовал, поднимаясь с места:
— Вперёд, господа!
***
Четвёртый этаж представлял из себя странное и очень безжизненное место. В воздухе тут и там висели алебарды, некогда покоившиеся в руках безмолвных рыцарей в нишах стен. Сами доспехи тоже разбрелись, застыв в причудливых позах. Один из них как раз долез до середины стены, второй застыл в позе игрока в боулинг со шлемом, зажатым в откинутой руке. Ещё несколько вряд ли подлежали восстановлению, поскольку металл, из которого они в своё время были изготовлены, изогнулся в настолько причудливые конструкции, что даже опознать в них элементы брони было затруднительно.
— Джуффин, а с буривухами в особой секции точно всё хорошо? — неуверенно спросил я, глядя на развернувшееся великолепие.
— Абсолютно, — заверил меня директор. — Эти птички умеют охранять свою территорию, к тому же, двери библиотеки были закрыты, когда мы накладывали заклинание. Оно не проникло внутрь.
Мы прошли в кабинет с зеркалом.
— Не смотри в его сторону, — предупредил Джуффин. — А лучше вообще отойди к двери и будь готов в случае чего сразу выскочить наружу.
Я послушно занял выжидательную позицию поближе ко входу. Признаться, ничего зазорного в том, чтобы остаться в живых, я не нахожу.
Сэр Джуффин подошёл к Драко Малфою, накинул на него Мантию и убедился, что та закрывает его целиком. Вещица явно была рассчитана на взрослого человека, поскольку не только закрывала Драко, но и внушительным шлейфом расползалась по земле. Впрочем, нам это в данном случае было только на пользу.
— Сэр Шурф, когда я сниму заклятье, я постараюсь увести господина Малфоя от зеркала. Тебе нужно действовать быстро. Учти, что мы не знаем, как поведёт себя магический артефакт, если его разбить. Возможно, у осколков уже не будет способности удерживать тварь, так что уничтожить зеркало нужно качественно и сразу.
— Разумеется, — невозмутимо кивнул профессор и полез во внутренний карман лоохи. К моему огромному удивлению, он извлёк оттуда массивного вида шкатулку, внутри которой обнаружились огромные перчатки, надев которые, сэр Шурф тут же принялся снимать их обратно. Зрелище показалось мне настолько сюрреалистическим, что я невольно задался вопросом, не вернулись ли мы каким-то образом в прошлую ночь. Но под огромными, испещрёнными неизвестными мне рунами перчатками обнаружились не привычные человеческие руки профессора, а синеватые лапы с длинными заостренными ногтями, которые могли принадлежать разве что восставшему покойнику из какого-нибудь фильма ужасов.
— Это перчатки, Макс, — заботливо подсказал Джуффин.
Я глубокомысленно кивнул, переваривая информацию. Тем временем, профессор убрал шкатулку и вторые перчатки обратно за пазуху. Что примечательно, внешне по нему всё ещё не было заметно, что он таскает большие предметы во внутреннем кармане лоохи — портал в другое измерение у него там, что ли?
— Готов, сэр Шурф?
— Готов.
Джуффин произвёл кистями рук сложные манипуляции, которые я не согласился бы воспроизвести даже под чутким присмотром костоправа, а затем резко скомандовал:
— Сейчас!
Левая рука сэра Шурфа тут же взметнулась вверх в молниеносном, но чрезвычайно эффектном жесте. Я рефлекторно проследил взглядом за направлением этого движения, но вовремя зажмурился, памятуя, что на зеркало нельзя смотреть.
— Готово, сэр Макс. Можете открывать глаза.
Я удивлённо поморгал.
— Как? Уже всё?
Признаться, когда Джуффин говорил, что это дело нужно заканчивать быстро, я не ожидал, что всё произойдёт настолько быстро.
— Уже всё, — подтвердил профессор, пряча свои смертоносные перчатки в шкатулку.
Только тут я заметил, что в комнате больше не было директора.
— А где Джуффин?
— Полагаю, он у себя в кабинете. Отпаивает юного господина Малфоя свежей камрой, насколько я успел изучить его привычки. Идёмте, сэр Макс. Я бы тоже не отказался от кружечки.
— А что делать с этим? — спросил я, выходя в коридор.
— А, это. Не переживайте.
Сэр Шурф взмахнул рукой, и все сюрреалистически напоминания о прошлой ночи начали медленно возвращаться в исходное положение. Даже доспехи, которые я мысленно успел списать, послушно выровнялись и разбрелись по своим нишам. Как будто и не было всей этой истории, честное слово.
