Цирк приехал
26 февраля 2021 г. в 20:26
Полиграф сидела на табуретке и бритвенным помазком красила свои буйные кудряшки в новый фиолетовый оттенок. Гена стоял перед ней с зеркалом в руках.
– Вы только посмотрите на него! Красавец! Орел! – сказала Полиграф. Гена расправил плечи, не подозревая подвоха.
– И недели не продержался на хлебном месте. Как тебе это удалось?
– Откуда вы знаете? – удивился Гена, который хотел скрыть от жены свое кратковременное трудоустройство в студии «Протанцы. Север».
– У меня есть свои источники. Итак, за что тебя выгнали?
– Вы же сами говорили, что это плохая попсовая студия!
– Ещё дерзить он мне будет! Наверное, и Решетниковой нагрубил?
– Нет. Она сказала, что мои занятия не зашли ученикам, поэтому школа вынуждена со мной попрощаться. Я ответил: «Спасибо, я вас понял», забрал пакет со сменкой и ушёл.
Полиграф вздохнула.
– Благодари судьбу за то, что тебе повезло с женой. Я устроила тебя в зимний лагерь при урологическом санатории в Кисловодске. Ну-ка, подкрась мне вот здесь, я не достаю. Что-то еще забыла. А! На балконе лежит килограмм фермерской пузанины, не трогай, это на Новый год. И сегодня мы приглашены на поэтический вечер-сюрприз, поэтому приведи себя в порядок.
Полиграф ушла в душ. Гена достал новую футболку с портретом Элмера Фадда, причесался, сделал себе бутерброд с пузаниной и написал в стори про поэтический вечер. Через пять минут Герасим Помазков прислал ему реакцию в виде огоньков.
Творческое мероприятие проходило в небольшом концертном зале за городом. Полиграф с важным видом прогуливалась по фойе, задрав нос и шелестя платьем. Гена тоскливо косился в сторону буфета, мечтая о лимонаде и пирожных, но жена не разрешила идти туда до антракта. Наконец вечер начался. Гене досталось кресло со сломанным сиденьем, поэтому он сидел на одной ягодице, чтобы не упасть. Полиграф ворчала и требовала сесть ровно. На сцену вышла дама непоэтической наружности, откашлялась и подошла к микрофону. Полиграф скисла, а Гена захлопал в ладоши. Поэтесса принялась читать стихи, подглядывая в блокнот, а Гена пытался вспомнить, что ему напоминает ее творчество. Наконец его осенило. Он подпрыгнул и закричал:
– Дамы и господа! Это наглый плагиат! В зале находится настоящий автор этих стихов – Полиграф Полиграфович Шариков!
Охрана вывела их из зала. По пути к автобусной остановке Полиграф отчитывала Гену:
– Как ты мог перепутать мой неповторимый интеллектуальный стиль с графоманией этой бездарной Ползунковой?
– Почему бездарной? Мне понравилось.
Полиграф молча всплеснула руками.
– Но ведь действительно похоже! – не унимался Гена.
Полиграф только фыркнула.
– А все-таки согласись, что мои квартирники лучше, чем это бездушное мероприятие.
Гена согласился, втайне продолжая сожалеть о непопробованных пирожных.
Когда они уже приехали домой, Полиграфу кто-то позвонил. Из трубки доносился плач.
– Это Боба. Что-то случилось с Кандидозовым, придется помочь.
Во дворе дома, где жили супруги Кандидозовы, стоял фургон нарядного тыквенного цвета. Гена засмотрелся на него, но Полиграф дернула его за воротник и потащила в подъезд.
– Право слово, не время глазеть!
Дверь в квартиру была открыта. Заплаканная Боба сидела на кровати, а Кандидозов бегал по комнатам, стараясь улизнуть от сморщенного старичка в лиловом фраке, который бил его кнутом.
– Это мой отец! – выкрикнул Жорж.
– Поль Кандидозов. Мое почтение!
Старик на бегу поцеловал Полиграфу руку, а Гену ударил кнутом по спине, перепутав его с сыном.
– Остановитесь же! Что здесь происходит? – воскликнула Полиграф.
– Мой сын – позор семьи. Он предал нашу династию, двадцать лет назад уехав якобы на учебу и не вернувшись. Но тайное всегда становится явным, – сказал старик Кандидозов, тяжело дыша, и достал из-за пазухи сложенный вчетверо рекламный плакат «Пукостопа».
– Не якобы! – обиделся Жорж. – Я учился. Но к тебе не вернусь, я не хочу прозябать в бродячем цирке, когда меня ждут Голливуд, Бродвей и Грушинский фестиваль.
– Как можно не любить цирк? Жорж, твой снобизм отвратителен, – возмутилась Полиграф. – Считаю, что таким людям не место в храме праздника и веселья, и предлагаю свою кандидатуру на роль клоуна. Ботинки есть, опыт имеется – я служила в драматическом кружке при клубе безбожников и участвовала в организации живгазеты. Гена, а ты можешь продавать мороженое и билеты.
– Спасибо, но штат у нас уже укомплектован. Я – директор, Жорж был шпагоглотателем, еще есть клоуны Пись, Пук и Как и моя сестра, бородатая леди-канатоходка Жизель Кандидозова.
– Что ж, очень жаль. Гена, пойдем, нам здесь не рады.