Тербийели

Все вокруг белое. Серкану от этого света почти физически больно, он прикрывает глаза и что есть силы их зажмуривает — следующая картинка… его дом? Он выглядит несколько иначе. По всему саду раскиданы детские игрушки, установлены качели, а из стойла теперь вместо двух голов его лошадей еще и пони. К слову, Серкан терпеть не мог пони. Он спотыкается об игрушку —розовую обезьяну, кем-то брошенную на полу, когда к нему бежит маленькая девочка лет трех, буквально вешаясь ему на шею. — Папочка! Ты нашёл Ду-ду! Серкан отстраняет от себя ребёнка и, ничего не понимая, вглядывается в ее лицо. У неё большие голубые глаза, пушистые длинные рыжие волосы, собранные в небрежный пучок, куча маленьких веснушек на носу. Она ему весело улыбается, а у Серкана внутри разливается тепло. — Айдан! Серкан! Я не собираюсь по второму кругу греть вам еду! Живее за стол! Голос до кровавых полумесяцев на ладонях знакомый, дорогой, любимый. Откуда-то из-под завесы, но настолько близкий, что к нему можно прикоснуться, его можно ощупать, ему можно вложить между рёбер. Девочка, по-видимому, Айдан, залазит ему на руки, что-то по-детски громко лепеча. Серкан растерянно встаёт, обняв малышку, и по голосу доходит до крытой террасы. — Где ты так долго был, любимый? Эда. Э-д-а Эфемерная, прекрасная, выразительная, невероятная Эда. Сердито раскладывает на столе столовые приборы, сдувая со лба прядь выпавших из пучка волос. Серкан на пару минут подвисает, пока девочка не слезает у него с рук, убегая на руки к Эде. — Айдан, ради всего святого, умойся! Та убегает к миниатюрному надувному бассейну и весело полощет руки, по пути разбрызгивая воду прямо на кучу полотенец. — Серкан, милый, не стой столбом, помоги мне. — Что ты делаешь в моем доме? Серкан правда не понимает. Раньше Эду сюда можно было только под угрозой пыток затащить, тем более, разве нет прислуги, чтобы накрыть на стол? И кто эта девочка? Где папа и мама? Что происходит? — Серкан Болат, прекрати шутить! Мы женаты пять лет! Все ещё злая, она раскладывает на филе курицы по тарелкам, щедро поливая все соусом. А Серкан. Серкан из этого сна никуда не хочет. Та маленькая девочка, его дочь, получается? Весело плеская воду, она в его сердце разжигает костёр любви, такой же необъяснимой, как вся его жизнь. Он действительно видит в ней что-то из Болатов: рыжие густые волосы и разрез глаз. Он видит в ней своё. — Серкан, с тобой все в порядке? Голос Эды тревожный, она не понимает, почему муж так долго разглядывает шумящую у бассейна дочь, будто она восьмое чудо света. Она осторожно касается его руки, отчего тот дергается и будто выныривает из сна. — Я… — мешкает, потому что не понимает, что происходит. Кто он? Откуда здесь все это? У него отшибло память? — В порядке. Мягко улыбается, это успокаивает Эду и та зовёт дочь за стол. Серкан в эту жизнь влюблён. В маленькую Айдан на руках, в суетящуюся вокруг них Эду, в этот наполненный энергией и светом день. В сад. В солнце и траву. Во все. — Папочка, давай покатаемся на по-

***

—… На пони! Она наверняка пойдёт в тебя — такая же упрямая и заносчивая, поэтому вы все-таки дойдёте до конюшни. Эда тонкими пальцами проводит по едва вздымающейся груди. Ресница Серкана даже не трепещут, Эде хочется верить, что они распахнутся и Серкан сможет рассказать обо всем, что видел во сне. В своём долгом, долгом сне. Кома — это безвыходная Надежда. Потому что человек ещё не умер, но врачи поджимают губы в линию и скорбно молчат, потому что друзья один за другим перестают навещать в больнице, уверенные, что увидят друга на похоронах, а родители изводят себя до обмороков и изгрызаных под корень ногтей. Эде хочется верить. Но так выходит, что каждой надежде есть предел. — Ты научишь ее кататься верхом, она даже пару раз упадёт, но ничего, такое случается. Она наверняка будет обожать сидеть у тебя на руках, так что ушибам будет только рада. Раз в неделю будем выбираться в кафе — ты и дальше пей свой невкусный горький кофе, я с Айдан буду что-нибудь ядерно-сладкое. Да. Сириуса придётся брать собой, уверенна, на этом будет настаивать твоя дочь. Я буду держать тебя за руку, а ты будешь крепко держать меня в ответ. Потому что я тебя люблю и никогда не сдамся .

***

Серкану неожиданно больно прямо где-то между рёбер, словно в грудь вогнали раскалённый штык. Эда тоже вскрикивает от боли в сжавшихся ладонях — Серкан не контролировал силу, едва не сломав ей кисть. — Секран, —почти умоляет, но пальцы не разжимает, сама же вплетается сильнее, будто это их последний раз, будто ее душа не найдёт его душу больше. Будто расстаются навсегда. — Серкан, я жду тебя там, на другой стороне. Пожалуйста, найди нас. Серкану сквозь невыносимую боль невероятно страшно разжимать ее ладонь, но перед глазами все плывет, он истошно орет про себя, но прикладывает все силы, лишь бы не сосредоточится на одном. Выйти, главное — выбраться. Сквозь стирающуюся альтернативную реальность слышит смех дочери и в который раз клянётся, что найдёт их там. Потому что я тебя люблю

***

— И никогда не сдамся.