Тербийели

Серкану нужно, нет, просто необходимо всегда быть с ней. Он не скучает, конечно же, просто она — неотъемлемая часть его жизни, способ выжить и остаться в здравом уме (ее запах сводит его с ума — приторно-сладостный нектар кожи, ее огромные ореховые глаза, вздернутый нос и невозможная любовь выводят его из себя). И когда она говорит ему, что устала от его постоянного контроля, на языке крошатся остатки разбитого чувства заботы о ней. Он не хочет, чтобы с ней что-нибудь случилось, не хочет, чтобы кто-то ее обижал, не хочет оставлять наедине с этим всепоглощающим чувством одиночества, что до оскомины знакомо ему. Любовь — это забота. У Серкана она в дефиците, потому что брат умер слишком рано. Слишком рано отнял теплые руки на его плечах, лишив опоры. Лишив единственного шанса согреться, оставил во тьме. Серкан ее наизусть выучил, смирился с лабиринтом из мягких стен, где для того, чтобы выбраться, нужен лишь факел. Эда была такой яркой, что вполне могла бы сойти за не то что за огонь — за солнце. Взяла его руку, сама не понимая того, и вывела оттуда, откуда шанса выбраться ноль процентов. Наверное, он эгоист, раз в ее глазах столько ненависти, нет, не серьезной, просто резко вспыхнувшей на минуту. Однако и это привело его к внутренним сомнениям в голове. — Where is my love?.. Напевает он со скуки, вглядываясь в темноту небесного свода.  — Does she know that we bleed the same?.. Они и правда ранены одинаково — только вот боль Серкна изначально была его собственной ошибкой, а боль Эды — тянувшейся вдоль всего тела проволокой, которую он вокруг неё обвязал. — Don’t wanna cry, but l break that way… Он ею сломлен, он выжжен изнутри их разлукой, он знать не знал, что это так больно. Так необротимо. — If you bleed, I bleed the same. Их любовь — это колючая проволока с капающим с иголок ядом, та, что обвязывает их запястья и стягивает болью. Но он, находясь в сотне километров от нее, ранен так же сильно.