Игра с Судьбой

По недовольному взгляду Тсунаде понятно, что она бы предпочла что-то покрепче предложенного Хинатой чая. Однако Пятая благодарно кивает, обхватывает руками дымящуюся кружку и не сводит с нее тяжелого взгляда. Внутри Наруто все кипит от нетерпения, и он понимает, что, за исключением Какаши-сенсея, все присутствующие разделяют его эмоции. Но никто не решается поторопить женщину с самым взрывным характером в мире. — Ночью у меня разболелась голова, — начинает Тсунаде, все еще не глядя на собеседников. — А потом я вдруг вспомнила другую ночь. Это случилось почти двадцать лет назад. Наруто и Саске удивленно переглядываются. Они уже догадываются, что им хочет рассказать Пятая. Чего они не ожидали — так это прыжка на такой долгий срок. — Что произошло той ночью? — осторожно спрашивает Сакура. — Нарушитель пересек границу клана Учиха. Ее поймали и доставили на допрос. Но ничего не смогли из нее вытянуть. И я позвала Хатаке, — она неопределенно машет в сторону вышеупомянутого Какаши. Теперь его присутствие становится понятным. Там, в прошлом, Хана успела столкнуться с обоими. — Я допрашивал ее, но безуспешно. Задал вопрос, который было необходимо задать, но, такое ощущение, словно это она получила ответ. — Какой вопрос? — спрашивает Шикамару и тянется рукой к карману, где лежит пачка сигарет. — На ее плаще был мон клана Учиха. Мы думали она находится в связи с кем-то из оставшихся в живых. Хотели выяснить, с кем именно… — Я или мой брат, — выдыхает Саске. Какаши не нужно даже кивать, чтобы подтвердить догадку. Хана попала в то время, где ее отец жив. Она может изменить прошлое. — Плохая новость в том, что теория множества вселенных в нашем случае не работает, — Шикамару кривится, чиркает зажигалкой. Хината косится на него, но ничего не говорит. — Почему же тогда нет более заметных изменений? Всего лишь новое воспоминание у двух человек? Разве все не должно измениться мгновенно? Это же наше прошлое. — Сакура переводит взгляд с Шикамару на Наруто и обратно. Наруто и сам хочет это знать. О путешествиях во времени им известно ничтожно мало, до этого прыжка был только один… — Тикки! — вскрикивает Наруто, и остальные лишь недоуменно на него смотрят. — Что? — Тикки говорила, что ее мать уже меняла прошлое. — Да, — кивает Шикамару. — Но также она говорила, что не знает, ни в какое время они прыгали, ни что они там поменяли. — Поскольку была маленькой и ее в это не посвящали. Однако Настоятельница хотела, что б ее дети интересовались делами секты. Тикки не единственная дочь, есть и другие. Кто-то может знать. Саске раздраженно косится на него. — То, что мы узнаем, каковы будут последствия, нисколько нам не поможет. Мы ничего не можем изменить. Все зависит от Ханы и брата этой девчонки. — И что же нам сидеть, сложа руки?! Ненадолго воцаряется тишина. Затем Конохамару встает, устало потирает лицо. — Я пойду. Дайте знать, если… Он не заканчивает фразу, но Наруто кивает. Он и сам ужасно устал, а секундная вспышка гнева отняла последние силы. Возможно, Саске прав, и знание последствий ничего им не даст. Но Наруто не может просто ждать развязки. Он должен сделать хоть что-то. Узнать больше о способностях Сэма, о том первом прыжке. Может, их еще можно как-то вытащить из прошлого извне. Может, им сможет помочь другой эмпат. Дверь за Конохамару тихо закрывается, и Наруто думает, насколько простой была их жизнь, пока странные люди со способностью чувствовать эмоции не ворвались в нее. *** Первую остановку Хана делает спустя полчаса. Достает из печати в браслете запасной комплект одежды и, хвала богам, свою обувь, сумку со снаряжением и небольшим запасом провизии. Надолго этого не хватит, хмуро замечает Хана, разглядывая свои скромные запасы. У нее нет денег этого времени, как нет и возможности легально их заработать. Она быстро переодевается, запечатывает платье в браслет и пытается быстро придумать план. План, собственно, у нее только один — найти отца. У этого решения есть как свои плюсы, так и минусы. Хана понимает, что Сэм будет искать свою мать. Мива в это время еще живет в Деревне Дождя, подконтрольной Акацуки. Сэм может надолго застрять у границ Деревни, пытаясь доставить весточку своей матери, либо попасться местным шиноби. Хане нужен проводник, тот, кто сможет без препятствий доставить ее в Дождь, кто имеет доступ к задержанным нарушителям. Кто же подходит на эту роль лучше, чем член Акацуки? Кто же виноват, что ее отец является таковым? Хана пытается обманывать себя. Внушает себе, что поиск Итачи — вынужденная необходимость. И не позволяет даже ненадолго задуматься, почему она так воодушевлена этой самой необходимостью. Вороны легко вырываются на свободу из печатей на предплечьях девушки и разлетаются в разные стороны, ведомые заложенным в них образом. Учиха еще недолго наблюдает за их отдаляющимися фигурами, понимая, что времени у нее больше нет. Надо двигаться дальше. Ее исчезновение уже заметили, могли послать кого-то в погоню. Ей стоит уйти от Конохи как можно дальше. Вот только она может двигаться в неправильную сторону. Чем дольше она будет идти, тем дальше окажется от отца. Сэма необходимо перехватить до его встречи с матерью. Хана может двинуться в сторону Деревни Дождя, но Итачи может находиться где-то далеко. И девушка рискует сама попасться. По-хорошему, ей следует оставаться на месте, ждать сигнала от воронов. Если бы она только могла позволить себе такую роскошь, как время. Тяжело выдыхая, Хана подхватывает с земли свои вещи и срывается с места. *** Конохамару категорически не хочет идти в Резиденцию Хокаге. Не хочет выходить из дома, не хочет приступать к работе. Вот только записка от Наруто, принесенная призывной жабой, лежит на столе, мозоля взгляд. Какой-то частью сознания Сарутоби понимает, что друг не хочет оставлять его. Собирается загрузить работой, что даже кажется удивительным. Когда раньше Хана попадала в передряги, Наруто всегда пытался отстранить его от дела. Другая — большая — часть хочет засунуть заботу лучшего друга кое-куда далеко и глубоко. Ну же, Наруто, поступи как обычно. Оставь меня в покое. За окном небо уже окрасилось в красно-розовые тона заката. Конохамару проспал почти весь день, хоть и крайне беспокойно. Усталость и тяжелые мысли сильно выбили его из колеи. Кажется, будто он не проспал ни минуты за этот день. Тяжело вздохнув, мужчина подходит к шкафу, выуживает форму, мельком кидая взгляд на прикрученное к дверце зеркало. Бессонная ночь добавила темных кругов под глазами, щеки уже покрыла щетина. Конохамару смотрит в сторону ванной, но не находит в себе сил пойти и привести себя в порядок. Он бредет по улицам Конохи, лениво замечая царящую вокруг суматоху. Люди снимают украшения, убирают следы недавнего празднования. Почему-то ему кажется, будто сам праздник был давно, целую жизнь назад. Никто из этих людей не подозревает о том, что произошло ночью, не знает, что вся их жизнь может измениться. Наруто уже ждет его за своим рабочим столом. Узумаки пытается выглядеть спокойным, но глаза выдают его с головой. Конохамару чувствует раздражение от этой неприкрытой заботы. Не нужна ему ничья жалость. — Вызывал? Наруто кивает и жестом приглашает сесть в кресло. Конохамару слушается. — Есть задание для тебя и твоей команды. Сарутоби равнодушно выгибает левую бровь и ждет продолжения. — Я хочу, чтобы вы присмотрели за Тикки. И попытались выудить у нее как можно больше информации о ее матери и сестрах, которые могут знать о первом прыжке в прошлое. Вчера эта идея понравилась Конохамару. Сегодня же он удивительным образом согласен с Саске. Они не смогут попасть в прошлое, а знание того, что их ждет, ничего не изменит. Им остается только послушно ждать. И снова ты лишь бесполезный наблюдатель. Конохамару кривится от этой мысли. — Конохамару? Сарутоби чуть вздрагивает, понимая, что слишком долго молчит. И самое ненавистное, что выбора у него и нет. Его команда получила задание от Хокаге. Он — шиноби. Он не имеет права отказаться. — Когда приступать? Облегченно выдохнув, Наруто начинает: — Завтра утром, часов в десять, приходите сюда. Познакомлю вас. Боруто может подружиться с кем угодно, это пойдет на руку. А Сарада — сестра Ханы, и… Наруто осекается, словно слишком поздно понимает свою ошибку. Словно зарекся не произносить имя Ханы, но — вот незадача — оно вырвалось. Конохамару начинает раздражать, что к нему относятся как к хрустальному. Да, он переживает. Да, опять испытывает чувство вины. Да, снова, черт его побери, чувствует себя бесполезной бестолочью. Но он не разваливается на кусочки. Он встает со своего места и кидает, направляясь к двери: — Хорошо, сообщу своей команде. — Конохамару, все будет хорошо. Его рука замирает на дверной ручке. Неуместный оптимизм друга должен его (наверное) утешить, но вместо этого внутри будто что-то щелкает, и весь гнев вырывается наружу. — Хорошо? А будь это Хината, тебя устроила бы фраза «все будет хорошо»? На лице друга появляется виноватое выражение. Конохамару не знает, что становится тому причиной: его непривычно резкий тон или не менее злая фраза. Наруто же прекрасно понимает, что нет, не устроила бы. Исчезни Хината — и Наруто весь мир перепашет в ее поисках. Если Хината окажется там, куда он ни при каких обстоятельствах не сможет попасть, как Наруто будет себя чувствовать? Если Хината погибнет, а он даже не будет знать, когда и где, устроит ли его эта глупая фраза поддержки? Это же наше прошлое, сказала утром Сакура, натолкнув Сарутоби на неприятную, крайне тяжелую мысль. Разочарованно качнув головой, Конохамару покидает кабинет. На улице уже загораются фонари, повсюду слышится человеческий гомон. Люди кутаются в одежды, морщась от внезапно холодной температуры воздуха. Еще вчера было очень тепло. Конохамару холода не чувствует. Он почти задыхается. Он заталкивал мысли весь день на самую глубину сознания. Не позволял себе даже всерьез обдумать теорию, на которую его натолкнула случайно брошенная Сакурой фраза, но… Но жалость в глазах Наруто. Но все будет хорошо. Но… — А вот ты где! — раздается рядом. Конохамару дергается, ошалело глядя в глаза Удона. Друг удивленно вскидывает брови. — Конохамару? — Привет, — хрипит Сарутоби, оттягивая с шеи свой голубой шарф. — Ты в порядке? Он не знает, понимает Конохамару. Можно соврать. Можно притвориться, что все хорошо, и сбежать, уползти в свою нору. Но вместо этого Конохамару качает головой. Удон хмурится, быстро оглядывается по сторонам. — Пойдем. Друг поворачивается к нему спиной, но Конохамару не двигается с места. Удон оглядывается и с нажимом повторяет: — Пойдем. Сил возражать как-то не находится. Он безропотно следует за другом, выходит к полигону, где Удон частенько тренирует своих генинов. Усевшись прямо на траву, Удон внимательно смотрит в глаза Конохамару. — Рассказывай. Нельзя. Еще вчера Шикамару и Наруто запретили всем, кто присутствовал на поляне, распространяться об увиденном. О чем он только думал, когда решил не врать другу? Что он сейчас расскажет? Ты думал о том, что тебе нужен свежий взгляд. Что нужен тот, кто опровергнет твои теории. Что ты устал быть простым наблюдателем. Всю жизнь его защищали и оберегали. Тряслись над внуком Третьего Хокаге, считая, что он беспомощен. Так делали его родственники. Так делала и Хана. Теперь их больше нет. Он опускается на траву, молчит еще мгновение, а потом начинает рассказывать. Он говорит о Сэме, его способностях, о том, что ему нужна была Хана, как они вдвоем исчезли в белоснежной вспышке, как у двух Хокаге внезапно появилось воспоминание о нарушительнице. Удон слушает, чуть хмурясь, но не перебивает. В какой-то момент своего рассказа Конохамару понимает, что сидит рядом с ходячей энциклопедией. — Что ты знаешь о путешествиях во времени? Удон удивленно моргает. — Только истории из научной фантастики. Если такие путешествия случались в реальной жизни — все строго засекречено. Конохамару согласно кивает. — И как обычно путешественники возвращаются назад? В какой момент? Друг недолго думает, явно пытаясь вспомнить все прочтенные за жизнь истории из книг. — Обычно путешественник словно создает своими действиями другую ветвь развития. И попадает туда. — А если другой нет? Если ветвь только одна, и он меняет прошлое? Во взгляде Удона мелькает понимание. — Он возвращается в тот миг, из которого исчез. Взгляд Конохамару упирается в собственные руки. — Хана не вернулась, — утверждает Удон. Конохамару не отвечает, но это, судя по всему, и не требуется. — Ты думаешь, она умерла? Это же наше прошлое. Все уже случилось. Хана не вернулась на поляну в тот же миг. Не пришла к ним, повзрослевшая на двадцать лет, потому что застряла в прошлом. Ее просто не стало. Она засветилась в воспоминаниях Тсунаде и Какаши, а потом скрылась из деревни. Наверняка пошла искать отца. К Акацуки. Прошло двадцать лет, а это слово все еще заставляет ежиться. Асума погиб от рук одного из них. Итачи одной своей техникой отправил Хатаке в больницу. Они побеждали и брали в плен джинчуурики. Развязали мировую войну. И Хана пошла прямо к ним. Вот почему нет других изменений. Почему никто больше не получил новых воспоминаний. Больше просто некого вспоминать. *** Неделю украшать этот зал, чтобы после одного вечера опять все это снимать — та еще пытка. Сарада горестно вздыхает, покорно наполняя коробку ленточками. Она специально выбирает себе рабочее место у раскрытого настежь окна. После празднования в помещении плотно засела смесь из запахов человеческого пота и алкоголя. После практически бессонной ночи Сараду слегка подташнивает от такого аромата. Учиха поднимает голову, пытаясь отыскать снятые с окон гирлянды, и упирается взглядом в Тикки. Эта девушка странная. Очень тихая и застенчивая, она едва смогла выдавить из себя приветствие на утренней встрече. И смотрит она не в глаза, а как-то поверх головы человека. Сенсей объяснил им, что надо попытаться построить с Тикки доверительные отношения, у девушки может быть информация, которая поможет Хане. Боруто ринулся выполнять задачу напролом. Весь день крутится вокруг девушки, помогает ей и что-то рассказывает. Сарада замечает, что Тикки в основном молчит, но слушает рассказы Узумаки с неподдельным интересом. Учиха и сама думает иногда к ним подойти, но что-то ее останавливает. Наверное, какое-то странное ощущение, возникающее, когда Тикки рядом. Есть в этом чувстве что-то неуловимо знакомое. Боруто вдруг хватает Тикки за руку и тащит к Сараде. Учиха даже вздрагивает, но быстро берет себя в руки и встречает пару, лишь вопросительно подняв брови. — Скажи ей, что так и было! — выдает Узумаки. Тикки выглядит так, будто готова сбежать, но свою руку из цепкой хватки почему-то не вырывает. — Было что, Боруто? — раздражаясь, кидает Сарада. И тут девушка снова смотрит поверх нее, словно выискивает застрявшую в волосах Сарады соринку. — Мы ловили ту кошку не меньше десяти раз! Учиха пожимает плечами, чувствуя легкое разочарование. Он мог рассказать столько историй, а выбрал несчастную кошку. У них были и более захватывающие миссии. Тикки снова чуть щурится, вглядываясь в волосы Сарады, и тут Учиха понимает. Она смотрит не на волосы. Удивление Сарады, судя по всему настолько яркое, что Тикки заметно вздрагивает и впервые смотрит Сараде прямо в глаза. Вот откуда это странное ощущение. Когда живешь с эмпатом под одной крышей, учишься их определять. Сарада так и не научилась прятать свои эмоции от сестры, но вот ощущать ее непохожесть на других людей — вполне. Кто-то окликает Боруто, и неугомонный мальчишка уносится помогать в другой конец зала, оставляя девушек одних. Тикки выглядит так, словно сейчас упадет в обморок. — Я никому не скажу, — тихо говорит Сарада. — К-как ты поняла? — Моя кузина такая же. Глаза Тикки расширяются от удивления. — Хана? Сарада кивает, одновременно понимая, почему их команду поставили следить за этой девушкой. — Она пропала. Тикки кивает и упирает взгляд в пол. Учиха хочет заставить ее смотреть себе в глаза, сетуя на то, что так и не научилась проникать в чужой разум. У нее иногда получается, но не так хорошо, как у отца и кузины. — Ты знаешь, как ее найти? Девушка не шевелится, и Сарада чувствует острый прилив разочарования. Наверное, она слишком надавила, отпугнула Тикки. Но тут она качает головой. — Я уже говорила вашим, я не знаю, кто может помочь. Прости, Сарада. Учиха кивает, взглядом скользит бездумно по помещению. Нужно вытащить больше информации. Все, что угодно, что даже сама Тикки считает бесполезным. Отец учил, что иногда незначительное на первый взгляд событие может оказаться решающим. Ее взгляд натыкается на сенсея. Он спорит о чем-то с Удоном, на лицах обоих явное раздражение. На секунду Сарада хочет активировать шаринган, чтобы прочитать по их губам причину спора, но отметает эту мысль. Тикки, кажется, тоже заинтересовало происходящее. Девушка-эмпат вглядывается поверх голов двух друзей. — Как ты определяешь эмоции? Девушка вздрагивает, будто Сарада нарушила какой-то транс, и нервно теребит край своего шарфа. — Ауры. — Это как цвета над головой? Движение рук Тикки замедляется, будто нейтральная тема успокаивает ее. — Не цвета. Скорее свечение, оно движется. Не знаю, как объяснить, — девушка виновато улыбается. — Вы все разные. Даже удивительно. — Нисколько. Посмотри на шиноби: у кого сила в глазах, у кого редкие элементы стихий. Вы все тоже удивительно непохожие. — А что ты видишь там? — Сарада кивает в сторону своего сенсея и его друга. Тикки вновь присматривается и пожимает плечом. — Твой сенсей подавлен. Его друг сильно раздражен, будто его не хотят слушать. Сарада кивает. В принципе это заметно и без сверхъестественных сил. Все меняется, когда раздается привычно-оглушительное «Конохамару!». Учиха замечает Ханако, одетую в бледно-желтое кимоно. Девушка сенсея чуть ли не летит в сторону замершего на месте Сарутоби. — Опять она, — недовольно кривится Сарада, поправляя очки. Сенсей что-то тихо втолковывает Ханако, но та нетерпеливо топает ногой, будто ребенок, выпрашивающий у родителей очередную игрушку. Удон спешно ретируется, не желая быть вовлеченным в их ссору. То, что эти двое ссорятся, тоже легко читаемо. Сарада наблюдает за тем, как Конохамару, будто неохотно, берет Ханако под локоть и уводит в сторону лестниц. На лифте будет гораздо быстрее, но, кажется, сенсей хочет, чтобы девушка помучалась, ехидно замечает Учиха. Чуть качнув головой, Сарада переводит взгляд на Тикки… вернее, на то место, где она стояла. Девушки рядом не обнаруживается, и Сарада с удивлением находит ее, спрятавшуюся за одной из колонн. — Ты чего это? — удивленно кидает Сарада. Выражение лица у Тикки одновременно задумчивое и испуганное, пальцы нервно перебирают кончик красного шарфа. — Я… кажется, я смогу вам помочь. Заинтригованная этими словами, Сарада небрежно кидает гирлянды в коробку и подходит к своей подопечной. — Как? — Т-та дев-вушка, — заикается Тикки. — М-моя сестра.