Игра с Судьбой

Утром раздается стук в дверь. Сакура к тому моменту уже находится в больнице, и кузины удивленно переглядываются. У Сарады выходной, и так рано гостей она уж точно не ждет, а Хана лишь недавно вернулась и особо не афишировала свое возвращение. Дожевывая тост, старшая из сестер Учиха выходит из-за стола и гадает, кого же принесло в такую рань. На пороге стоит Шикамару, что сильно удивляет Хану. Обычно Советник Хокаге не приходит сам, а посылает призывных животных. — Доброе утро. А Сакура уже в больнице. — Доброе, Хана. Вообще-то я к тебе. Хана чуть отступает, приглашая гостя войти, но Шикамару лишь качает головой. — Я ненадолго. Нужна твоя помощь. — Моя? — Да. Девочка, которую ты привела, не хочет общаться с нами. Просит твоего присутствия. У Конохи достаточно ресурсов, чтобы из любого (ну или почти любого) человека выудить необходимую информацию. Об отделе дознания ходит множество слухов, и вряд ли всем стоит верить, но Хана никогда не сомневалась, что они способны на многое. Впрочем, Тикки — не преступница. Она пришла по своей воле, и подвергать ее подобному воздействию негуманно. Как бы им ни нужна была информация, Наруто и его верный Советник не пойдут на пытки ребенка. — Когда мне зайти? — Как можно раньше, не хотелось бы терять время. Хана согласно кивает. — Я переоденусь и зайду. Попрощавшись, Шикамару уходит, и Хана задумчиво потирает лоб. Ей казалось, что она напугала Тикки, а потому передала ее в руки Хокаге и его Советника сразу же, как они достигли Деревни. Наруто умеет располагать к себе людей, он хороший и светлый человек, и Тикки должна была это почувствовать. Так почему она просит встречи с Ханой? Хана возвращается в столовую и встречается взглядом с Сарадой. — Все в порядке? — Да. Неожиданная работа нарисовалась. Кузина кивает и больше ни о чем не спрашивает, за что Хана ей благодарна. Они молча заканчивают завтрак, и Хана убегает одеваться. Интересно, сколько времени займет этот допрос? И как его вести? Обычно Хана выуживала информацию с помощью силы, и потому совсем не знает, как правильно ставить вопросы… в такой обстановке. Впрочем, рядом же будет Шикамару, он подскажет. На улице на нее наваливается жара. Даже легкий сарафан не спасает от злых и горячих солнечных лучей, и Хана ускоряется, желая скорее попасть в созданную кондиционерами прохладу Башни Хокаге. Внутри ее приветствует девушка на стойке регистрации, и Хана коротко кивает в ответ, моментально включая, как свой дар, так и сенсорную способность чувствовать чакру. Шикамару, Хокаге и Тикки явно находятся в одном помещении. И Хана уже направляется к ним, как чувствует еще одного человека. Его. Внутренности будто сжимает чья-то холодная рука. Она успешно затолкала вчера мрачные мысли после разговора с Сарадой. Закрыла их глубоко в памяти, чтобы не мучили и не беспокоили. Она ведь хотела этого, верно? Хотела, чтобы он жил дальше, чтобы не оглядывался на нее, чтобы не сидел всю жизнь в ожидании, как это делает Сакура. Но узнать о том, что он все-таки решил двигаться дальше, почему-то больно. И что он забыл в Башне в свой выходной?! Хана гасит в себе эту короткую вспышку раздражения, чувствует, что ощущение его чакры становится ближе. Наверное, он уже идет к выходу, и Учиха чувствует нарастающую панику. Быстро, будто школьница, прячущаяся от объекта воздыхания, она сворачивает в нужный коридор и практически бежит до кабинета Хокаге. Идущие навстречу люди смотрят на нее с недоумением, но Хане откровенно плевать. Главное, что встреча, к которой она совершенно не готова, пока откладывается. Перед кабинетом она стоит еще несколько минут, приводит в порядок мысли и расправляет на сарафане несуществующие складки. Постучав и услышав приглашение войти, Хана заходит в помещение, и здоровается с присутствующими. В глазах Тикки, выглядящей еще более несчастной, появляется нечто похожее на надежду. — Извините за задержку. — Ничего, присаживайся, — Наруто указывает на свободное кресло перед своим столом, как раз напротив Тикки. Хана усаживается и смотрит на девочку, чуть тянет губы в ободряющей улыбке. — Мне сказали, что ты хотела меня видеть. Но ты можешь доверить все этим господам. — З…знаю, — снова чуть заикается Тикки. — Но то, что я скажу, в первую очередь касается тебя. Хана хмурится, переводит взгляд на Шикамару, но тот лишь пожимает плечом. — Меня? — Д…да, — она снова начинает перебирать в руках свой шарф, и Хана задается вопросом, как же ей не жарко. — Как я уже говорила, практически все дети Настоятельницы — результаты экспериментов. Хана согласно кивает, хотя ей все еще тяжело представить, что девушка, сидящая перед ней, была выведена в пробирке, развивалась в специальной капсуле, а не в теле матери. Знала ли эта девочка, что такое материнская забота? Или Настоятельница видела в своих детях лишь пешки? У Ханы и самой не было матери — та умерла через пару месяцев после ее рождения — но ее воспитала тетя, и Учиха всегда считала ее своей мамой. — Ты говорила, что она хотела передать ген эмпатии мужчинам. Тикки кивает, и ее нервозность несколько утихает. — Я не знаю всего. Меня не посвящали в детали, хотя матушка хотела, чтобы мы стали частью… ее дела. Мой брат, — она делает глубокий вдох. — Его имя СМ-9. — У вас странные имена, — осторожно замечает Наруто. Мысленно Хана с ним соглашается. — Буквы — инициалы донора. Цифра — порядковый номер эксперимента, — поясняет девушка и снова обращает свое внимание на Хану. — Донор, из материалов которого делали моего брата, был особенным. Он был потомком клана, умевшего перемещаться во времени. На какой-то миг шок сковывает каждую клеточку тела Ханы. Она не знала, что такое возможно, не знала, что подобные силы существуют. — Ты слышал о подобном? — спрашивает Хокаге у Шикамару, и тот задумчиво чешет подбородок. — Слухи ходили, что такой клан был, но всерьез угрозой их никто не считал. — Как можно не считать угрозой способность менять прошлое? — Хана удивленно смотрит на Советника, но тот остается абсолютно спокойным. — Они могли отправиться на пару минут, их техники были слабы и не позволяли переместиться на больший промежуток. Чакры у представителей клана было мало, что не позволяло им стать настоящей угрозой. Их все равно уничтожили, после Третьей Мировой страна Дождя отдала приказ о ликвидации, и в живых практически никого не осталось. На удивление тихая и робкая Тикки согласно кивает. — Матушка нашла одного. Она хотела поиграть с его генами, сделать ребенка, у которого была бы эта способность и большой запас чакры, чтобы иметь возможность сделать большой скачок. — Вышло? — бросает Шикамару и тянется за сигаретами. Едкий дым раздражает даже Хану, привыкшую к запаху и вкусу табака, но она молчит. — Нет, все погибли…кроме него, — Тикки судорожно вдыхает, морщится от неприятного запаха. — Его гены… мутировали. Хана осторожно кивает. — Ты говорила, что он лишен эмоций. Девочка кивает, сцепляет руки в замок и смотрит прямо в глаза Учиха. — Мать не оставляла попыток передать ген эмпата мужчине, Сэм же оказался их начисто лишен, что сделало его невосприимчивым к нашим силам. Но и его способность к перемещению во времени оказалась привязана к энергии, которую вырабатывают эмпаты. Шикамару задумчиво потирает подбородок. — Значит, сила есть, но он не может ее использовать. Звучит не страшно. Уголок губ Тикки дергается в усмешке. — Вот только он умеет вытягивать эту энергию из других эмпатов. И вот почему это важно для тебя, — Тикки смотрит Хане прямо в глаза. — Мы, его сестры, не вырабатываем эту энергию. А ты — да. Энергия действительно накапливается внутри Ханы от использования дара. Когда внутри ее становится слишком много, эмоции берут верх, заставляя девушку терять контроль над своими поступками. Чем больше Хана использует дар, тем больше этой энергии. Но и тем сильнее «отдача», заставляющая ее сходить с ума. Настоятельница с помощью этой энергии подчиняла себе других людей, заставляя их быть своими марионетками. Хана тоже так умеет, однако принципы не позволяют ей лишать воли другое живое существо. Так и приходится делать выбор: подчинять себе или подчиниться самому. Эта самая энергия и сейчас гудит внутри, мощная и жаждущая выхода, но у Ханы есть еще немного времени до наступления отдачи. — Ты знаешь, где он? — спрашивает Шикамару, туша сигарету об стоящую на столе пепельницу. — Мстит моим сестрам. Мы отказались нести возмездие за убийство нашей матери, и его это задело. Он чувствует нас, других эмпатов. Поскольку он сам не может пользоваться даром, его притягивает к нам. Хана делает глубокий вдох. — Значит, он найдет меня. Тикки виновато кивает, хотя Учиха прекрасно знает, что вины девушки в этом нет. Теперь она предупреждена, а, значит, будет готова. Тикки не несет ответственности за действия своего брата и поступает очень храбро, рассказывая о нем. — Как он поглощает энергию? — Через прикосновение. — Плохо, — хмурится Наруто. — Насколько далеко во времени он может прыгнуть? — Не знаю, — Тикки замолкает, задумчиво поджимает губы. — Я как-то подслушала… Мать спорила с ним, незадолго до своей смерти, говорила, что после предыдущего прыжка, последствия вылились во всю эту ситуацию. Она не позволяла ему прыгнуть снова. Во рту у Ханы внезапно пересыхает. Всю эту ситуацию? Что изменила Настоятельница? *** Когда приходит некто по имени Сай, чтобы со слов Тикки нарисовать фоторобот ее брата, Хана выходит из кабинета, в холле наливает себе стакан холодной воды и залпом выпивает, чувствуя, как ноют зубы. Этот Сэм может пройти мимо нее в толпе, случайно задеть и получить необходимую ему энергию. Очевидно, что он может прыгнуть на большое время, что делает его невероятно опасным. И, тем не менее, Настоятельница не то что не хотела, а откровенно боялась использовать силы своего отпрыска. Она уже что-то меняла, что-то, что привело к текущему исходу. Мысленно Хана возвращается ко дню, когда погибла ее подруга Эри. Ее семья хранила часть опасной техники, и Настоятельница знала, что искать надо именно у них. Чего она не могла предвидеть — так это то, что рядом с семьей Эри жили они с тетей Ли. Именно тетушка Ханы расправилась с налетчиками и забрала медальон, в котором была запечатана техника. Для Настоятельницы это был провал, она годами разыскивала эту технику. Уж не об этом ли спорила Мива со своим сыном? Ведь это событие - поворотная точка в провале грандиозного плана Настоятельницы. Но что же она тогда поменяла? Какие конкретно изменения привели ко всему случившемуся? — Хана? Девушка дергается, сталкиваясь взглядом с Шикамару. — Да? — Ты в порядке? Она машинально кивает, понимая, что на самом деле она далеко не в порядке. Желание скрыться где-то глубоко в бункере растет с каждой минутой. Отчего-то Хана знает, что и Шикамару рассматривает такой исход, возможно, именно за этим он и пришел. — Где меня запрут? Уголок губ Шикамару дергается в намеке на улыбку. — Ты всегда говорила, что вас мало. Но это не значит, что ты последний эмпат, рожденный естественным путем. Он нацелился на тебя, а, значит, придет сюда именно за тобой. Мы знаем, на что он способен и как он выглядит. А если он не сможет добраться до тебя, то его чуйка приведет его к другой девушке. И мы не сможем ему помешать. — Ловушка, — понимающе кивает Хана. — Но мы не можем быть уверены, что он не подкрадется ко мне на улице. Советник Хокаге согласно кивает. — Поэтому отправим тебя туда, где находится большое количество шиноби. Поставим их в известность о том, что надо следить за появлением этого человека, но не будем открывать всей правды. Неизвестно, есть ли у него шпионы, нельзя, чтобы информация утекла. — Большое количество шиноби? — Хана хмыкает. — Отправите меня в академию АНБУ? — Хуже. И ехидная улыбка Шикамару Хане совсем не нравится. *** Первое рабочее утро начинается с неожиданного вызова в Резиденцию Хокаге. Дабы не оставлять надолго без присмотра своих неугомонных генинов, Конохамару быстро собирается, пытаясь понять, что такого срочного произошло. На собрании им раздают фоторобот мужчины, подписанного всего лишь как «Сэм», без фамилии, без описания его способностей и того, почему его надо задержать, если он появится. Сарутоби рассматривает молодого парня с рисунка, почему-то задерживается взглядом на его глазах. Мутно-серые, будто у мертвой рыбы. Конохамару знает, что Сай хорошо рисует, а, значит, такой эффект был добавлен намеренно. Их отпускают, но Шикамару жестом велит ему задержаться. Моэги кидает на друга недоуменный взгляд, но Сарутоби качает головой. Он еще не успел нигде накосячить, чтобы его отчитывали. А потому и сам не знает, что нужно Советнику. Когда они остаются вдвоем, Шикамару закуривает и внимательно смотрит ему в глаза. — То, что я тебе сейчас скажу, ты можешь передать лишь Моэги и Удону, если посчитаешь нужным. Конохамару недоуменно хмурится. — Тогда почему было не оставить и их здесь? — Потому что на самом деле нет никакой необходимости даже в том, чтобы ты знал эту информацию. — Хорошо, — осторожно кивает Конохамару. — Этот Сэм не обладает явной силой и не обучался искусству ниндзя. Задержать его будет нетрудно, — Шикамару затягивается и выпускает дым, замолкая. — Но? — Он — сын Настоятельницы. И он обязательно появится, так что будь внимателен. Конохамару пораженно замолкает. Он быстро понимает, зачем этот юноша явится в Коноху, это вовсе не совпадение, что недавно вернулась она. — Тогда почему мы должны по-прежнему заниматься приготовлениями к празднику? Надо остановить его! Но Шикамару оставляет эту вспышку без внимания, лишь коротко кивает ему на дверь. — Иди. И Конохамару не может не подчиниться. Из Резиденции он вылетает злой и недовольный. Как он может следить за своими генинами, украшать банкетный зал, готовить плакаты и расставлять вазы с цветами, когда знает, что в деревне уже может находиться такой человек? Впрочем, гнев быстро проходит. Шикамару не зря сказал, что реальной опасности этот Сэм не несет. Любой шиноби — даже один из генинов, которым велено показать фоторобот — сможет его задержать. Но в чем тогда загвоздка? Сын Настоятельницы не может быть так прост. И зачем Шикамару рассказал ему о том, кем является Сэм? У Конохамару нет ответов, и ему это не нравится. Он доходит до здания, все три этажа которого принадлежат ресторану, чей владелец любезно предложил свое заведение под празднование. У входной двери стоит Моэги, и на ее лице написано подлинное нетерпение. — Что он хотел? Конохамару качает головой. — Надо найти Удона. — Он внутри, присматривает за твоей командой. Боруто запутался в гирляндах и чуть не упал со стремянки. Усмехнувшись, Конохамару открывает дверь, пропускает подругу и заходит сам. На первом этаже царит гомон, повсюду снуют куноичи с охапками лент и гирлянд, а работники ресторана сдвигают столы к стенам. На мгновение Сарутоби замирает, впитывая в себя это праздничное настроение, и понимает, что и в городе царит похожая суматоха. Просто он, увлеченный своими темными мыслями, ее не заметил. Моэги трогает его за локоть, привлекая к себе внимание. — Кажется, они были на третьем этаже. Он кивает, и друзья направляются к лестнице, лишь мельком кинув взгляд в сторону лифта, куда рабочие запихивают позвякивающие ящики. Конохамару окидывает взглядом просторный зал третьего этажа, расчищенную под танцпол площадку, замечает Удона, который с явным интересом складывает оригами, что вызывает у Сарутоби ехидную усмешку, а потом его накрывает. Даже в этом здании, где находится несчитанное количество шиноби, он чувствует ее чакру. Она не пытается от него укрыться, а Конохамару не имеет сил, чтобы бороться с искушением, и ищет ее взглядом. И находит. Хана стоит к нему боком, смеется над чем-то, что ей рассказывает Сарада, и выглядит такой… знакомой. Привычной. Родной. И от этого становится практически больно. Видеть ее спустя полгода, такую же, как прежде, — невыносимо. Но он не может остановиться. С удовольствием мазохиста скользит взглядом по открытым плечам, по гриве черных волос, сегодня заколотых высоко, чтобы не мешали, по загорелым ногам, не скрытым голубым сарафаном. Воспоминания, спрятанные глубоко в сознании, болью сковывают его тело. Вот почему Шикамару рассказал ему, кто такой Сэм. Парнишка не может быть прост — это факт. Сэм пришел за Ханой — это факт. И теперь Конохамару глаз с нее не спустит — и это тоже, черт побери, факт. Однажды ее уже похитили и покалечили. Он до сих пор помнит ее мертвый взгляд в дни после возвращения. Помнит, как не находил себе места, когда не знал, где она и что с ней. Дав ему информацию, Шикамару надавил на больное. И хотя Конохамару понимает, что сейчас является сгустком боли, легко ощутимой человеком со способностями к эмпатии, он все равно оказывается не готов, когда Хана резко смотрит в его сторону. Светящиеся от смеха глаза, улыбка — все это исчезает под маской, которую Хана мгновенно надевает на себя. И пусть он не может ни почувствовать, ни увидеть ее эмоций, Конохамару понимает, что они смотрят друг на друга непозволительно долго. Слишком долго для тех, кто расстался полгода назад. Она отворачивается первой, что-то шепчет Сараде и уходит в сторону уборных. Это больше похоже на бегство, и Конохамару требуются все силы, чтобы не пойти за ней следом. Он отворачивается и сталкивается с понимающим взглядом Моэги. И это понимание раздражает его до тошноты. Удон видит их, откладывает в сторону бумажки и идет к ним. — Что было на собрании? Поскольку за генинами нужен присмотр, кому-то пришлось остаться, чтобы следить за тем, чтобы дети не спалили ресторан раньше времени. Удон лишь вытянул короткую спичку, однако недовольным он не выглядел, когда складывал бумажных журавликов. — Давайте отойдем. Они укрываются в подсобке, где Конохамару рассказывает друзьям услышанное от Шикамару. Те недоуменно хмурятся, явно не в силах понять, зачем Советник Хокаге раскрыл им эту информацию. — Раз он простой человек, то зачем Шикамару тебя предупредил? Что-то здесь не так, — недовольно цокает Моэги. — Согласен, он явно рассказал не все. — Ну, — тянет Моэги. — Зато мы точно знаем, кто может знать больше. Хана. Вот кто. — Моэги, — угрожающе тянет Конохамару, но подруга его перебивает: — Тише ты! Я с ней хоть и помирилась и в конфликте больше не нахожусь, но нас нельзя назвать близкими друзьями. Удона она почти не знает. А вот тебе точно расскажет. И не отрицай! Я видела ваши «гляделки», ты ей небезразличен. От этих слов старая рана только начинает неприятно саднить. Удон укоризненно смотрит на подругу, явно догадываясь, какой эффект произвели ее слова. — Перестань, Моэги. Нам и так дали больше, чем остальным. Если Шикамару не сказал большего, значит, и не понадобится. Ты же куноичи, не задавай лишних вопросов. И пусть друг резок в этом высказывании, Моэги осекается и выглядит виноватой, а не злой. Они — ниндзя, инструменты в руках вышестоящих. Если им не дали большей информации, значит, для задания и не потребуется, в этом Удон прав. Однако Конохамару не может удержать собственное любопытство и беспокойство. Что ж, он попытается узнать у Ханы подробности. Для дела. Только для дела. Вот только он сам в это не сильно верит. *** Саске не нравятся тревожные новости от информаторов. Конечно, эти разрозненные куски информации и новостями назвать сложно, но факт остается фактом: кто-то заинтересовался его племянницей. Хана давно ушла в путешествие с целью выманить тех, кто жаждет продолжить дело Настоятельницы. И полгода ее странствий прошли спокойно. А теперь целых пять сообщений о подозрительном мужчине, что интересуется ее персоной. На первое Саске, честно, даже внимание не обратил. Второе осело в сознании, как нечто незначительное. Но с каждым новым сообщением его внутреннее чутье начинало вопить все сильнее. В памяти еще были свежи следы, когда он чуть не потерял дочь и племянницу. Да, с тех пор и Сарада, и Хана сильно прибавили в навыках, но ему уже доводилось полагаться на других в вопросе безопасности своей семьи. Вышло не очень. И информаторы описывают его подозрительно похоже. Значит, Хана, наконец, нащупала нужную ниточку. Саске хмурится. Тогда зачем она вернулась в Коноху? Ведь в этом и состоял план: расквитаться с ними подальше от деревни. И все же он получил сообщения от нее и Наруто о возвращении. Что-то не так, и Саске это не нравится. Кажется, пора заглянуть домой.