Художники судеб

      Я знаю Рику с первых дней осенней холодной поры, но даже через года она остаётся для меня загадкой. Кажется странной. Неземной, потрясающей, крутой девчонкой, что готова в час ночи ездить по пустым трассам. Попивая дешёвый кофе из автомата, любуясь звёздным небом. Да, я готов возить её на пустыри ради одного тихого «Спасибо» и благодарной улыбки. Славное было время, ничем не испорченное и подпорченное, когда Рика была просто Рикой, а не Риколеттой Аверлин. Тихой решительной девушкой, в которую я влюбился давно. В те минуты клён лишь алел, багровел, а золото полей казалось мне даром, а не проклятьем ностальгии.       Она появилась в моей серой безликой жизни внезапно — как стрела, метко летящая в ничего не подозревающую жертву-лань. И ею был я, только в те дни такие мысли мне не приходили в голову. Сейчас — да, ибо тогда ничего не было важно, кроме её улыбки. Медленно Рика заставляет таять лёд в моём сердце, а её золотые сверкающие волосы добавляют красок в жизнь. У нас всё хорошо. Мы счастливы вместе. Правда, неоправданные страхи и вечная дрожь хрупких рук не раз заставляют позабыть о радости, заставляют волноваться за неё. Рика всё списывает на стресс, который возник после переезда, а я ей верил.       И в этот миг тоже верю. Так наивно и глупо, словно бы я жил среди простых людей, а не детей Сияния и Бездны, двух богинь, которые «создали» этот мир. Не читал эти сказки, ничего не знаю про них, а вот Рика оправдывает их, из-за чего мы довольно часто ссорились. Однако даже эти перепалки, заканчивающиеся примирительным поцелуем и какао с зефирками, её невнятными «Прости», уже в прошлом.       Мне искренне жаль, что так получилось. Я больше не смогу обнять нежную, ласковую Рику, больше не посмотрю на продажное небо спящего города (каюсь, слишком ленив для этого), а всё потому, что она не верит в легенды, но любит сказки. Ещё она часто думает о судьбах и катастрофах, которые лишь с малым процентом вероятности могут произойти… могут… могут… могут… я не задумывался об этом никогда, а вот Рика думает об этом всё свободное время вне работы в кафе, встреч со мной и поездками по ночам. Может, именно такие мысли и делают её собой — тайной с ночными кошмарам и тёмным прошлым, очаровательными улыбками. Ради них весь мир можно покорить. И я его покорял, пока Аверлин спала, прижавшись ко мне всем телом. До сих пор помню её тепло. Его, к сожалению, не забыть даже через годы, всю горькую правду, дорогу, выложенную скелетами из шкафов. — Ты скучаешь по кому-то? — спрашиваю я одним вечером. Кажется, то ли осенним, то ли зимним. Неважно. В те секунды Рика тоскует, молчит и напоминает мне шедевр высшего искусства. — Вовсе нет, — отвечает она, не отводя взгляда зелёных глаз от окон. Согласен, пейзаж за окном не отразим, но главная красота в комнате — это она.       Её золотые пряди ни длины, ни коротки — их удобно собирать в пучок. По крайней мере, так утверждает Аверлин, а я не буду сомневаться в этом. Хотя, честно признаться, она часто нервничает с этой причёской, постоянно проверяя, закрыта ли её спина. Будто кому-то, кроме неё самой, есть дело до едва загорелой кожи и изящной лебединой шеи. Честно, Рика так мило волнуется, что я порой забываю всё на свете… даже сейчас это происходит. Какая жалость. — Семья? — вновь задаю вопрос спустя какое-то время. Сейчас мне сложно сосредоточиться на чём-то одном — когда моя девушка рядом, я почти теряю голову. Мысли текут, бегут, как волны в океане, порой находя скалы непонимания. Так вот и в этот миг, ведь я ничего не знаю о семье Рики.       Она словно пришла из пустоты в ту призрачную равнодушную осень, а мой внутренний голос подсознания говорит, что она туда и вернётся. Не сегодня — это точно, ведь мы оба вымотаны ужасной непогодой. Всё-таки это осень, вспомнил. И туман воцарился в городе, запутав все улочки и заполонив собой проспекты. Я к этому привыкнуть не могу, а Рика, моя дорогая Рика утверждает, что к этому привыкла. Не спорю. — Почти, — врёт Рика. — Это всё в прошлом.       Знал бы я тогда, что и наши здоровые, почти идеальные отношения будут там же, то никогда бы не задавал ей глупых вопросов, желая получить на них ничего не значащий ответ. Не стал бы пытаться разгадать мирную особу, если бы знал, сколько у неё врагов на самом деле (и это отнюдь не бессонница или страхи). Сколько у неё шрамов на спине — от плеч до поясницы, иногда заходящие на бёдра или рёбра. Их словно оставил толстый нож или когти. Но нет. Рика утверждает, что это она сделала сама. Ногтями изуродовала кожу, словно Бездна сердце Сияния. И я не только про жалких полукровок, но и о том, что у моей (если бы я мог считать её таковой по-настоящему) Аверлин было что-то связанное с тьмой.       Хотя её образ всегда мне казался искристым сиянием тысячи звёзд. Обман живых, лживых, далёких, диких. Они складываются в созвездия и уничтожают свободу, создавая судьбу, предназначения и нити. Те объединяют людей, магов, воинов, Провидцев…       Рика всегда делает то, что считает лучшим. Порой для себя, порой для других. Может, именно поэтому с ней скучно на вечеринках, ведь не удастся даже выпить что-то — Аверлин контролирует меня, строго говоря, что иначе в будущем мне придётся из-за этого несладко. Не со зла она так рассуждает, а с заботой.       Любовью?       Вовсе нет. Она, моя уже бывшая девушка, никогда не любила меня. Нас связывают ночные поездки и никому не нужная преданность. Да, несносная Рика обожала картины и искусство художников, возможно, она могла бы даже писать картины. Когда я уговаривал её взять кисточку в дрожащие руки, ей становилось страшно. У неё свои травмы — физические, психические — они мешают ей жить. Ибо страхи всё отравляют. Я пытался ей помочь, но Королевам никогда не нужна ничья помощь. — Эммет, — как-то шепчет во сне Рика. Ту ночь я запомню надолго, а пока… я волнуюсь, смотря на несчастную девушку. Она сминает в руках простыни, будто пытаясь задушить их. Стонет, едва ли не кричит это имя — Эммет (если что, меня зовут не так), будто ей больно.       Или слишком хорошо. — Эммет! Не ходи в тёмный лес… волки злые… уже ждут тебя…       Наверное, я сделал что-то не так, раз моя девушка кричит ночью имя другого парня. Не знаю. Вероятно, проблема всё же не во мне, а в мучительном прошлом Рики. Оно её тяготит, но она мне ничего не говорит. До той поры, как выкрикнула впервые это имя. Эммет. Потом Аверлин всё рассказала. Сначала я думал, что тут замешаны большие деньги или что-то похуже, но всё оказалось проще. Гораздо. — Я провидица, — объясняет Рика, — полукровка Сияния и Бездны. Хуже монстра, верно? — Она задает этот вопрос мне. Отвечаю не сразу, и то, пожав плечами. Пусть говорит всё, раз уж начала. — Ты был моим укрытием от ошибки, что я совершила несколько месяцев назад, — Рика прячет взгляд. Всегда так делает, когда что-то болит. Видимо, руки или сердце. — Прости.       Честно, за все годы и месяца, что знаю её, никогда не мог обижаться на Рику. Наверное, так было и тогда — я ничего не говорю, а она понимает меня без слов. Она рассказывает часть истории своей жизни, пусть и незначительную, но мне её достаточно, чтобы понять, с кем я имел дело. Та ночь длилась вечно, и от откровений, звучащих в ней, не легче. Не зря твердят, что всей правды лучше и не знать. Так действительно легче жить и умирать.       Однако той ночью никто не умер, так что нет причин волноваться. Пусть молчание между нами давило, нервировало Рику, я решил тогда что-то сказать. — А ты пробовала обмануть звёзды? — голос хрипит. Непривычно.       Впрочем, неважно это. Теперь Аверлин молчит, нервно дёргая золотистую прядь. До самого рассвета мы ничего не говорим, а потом она уходит, стоит мне заснуть в кресле. Рика напоследок укрывает меня пледом, который до сих пор хранит её запах апельсиновых мармеладок. Этот аромат я искал потом везде, но не смог найти.       Рика уходит и больше не возвращается. Прав был я, она уйдёт в пустоту, но только создаст там целый мир, подвластный только ей. «Я бы хотел дать тебе всё, чего ты хочешь. Правда. Но ничего нет. Всё сломано». Дневник памяти.