Художники судеб

      В ночное время библиотека кажется древним замком с тысячами скрытых дверей и загадками, покрытыми старинной корочкой плесени и пылью тёмного рая. Средь просторных «улочек» между шкафами бродят тени, а порой и безымянные злодеи, герои. В тишине растекаются звуки, превращаясь в ничто. И ничего не может помешать безмолвному покою книг, тьме, струящейся от самого неба-потолка к полу, неприметному волшебству этого места. Пускай многие двери заперты и иные не имеют даже петель, пускай секреты других миров обитают здесь столетиями, днём этого ничего нет. Сейчас, в час, когда лунная пыль оседает на горизонте, магия оживает в великих залах библиотеки.       За всем этим внимательно смотрит Изабель Шелдон с верхнего балкона. Проходя строгим взглядом по каждому силуэту или всполоху разноцветных огней, она улыбается. И в который раз за последние годы жизни здесь удивляется. Волшебство старых историй витает в воздухе, а их невиданная сила наполняет всё пространство вокруг. Не только мрак правит этим местом, но и нечто невероятное. Чудесное. За гранью реального. И кому, как не ей, Изабелле, владелице этого заведения, не знать обо всём? Конечно, только ей. Ей, юной ведьме, и никому другому из этого города.       Отвернувшись от зала, девушка смотрит на ближайшие полки. В них нет фолиантов — только осторожно сложенные пустые рамки. Ещё чуть-чуть, и она сможет создать новую коллекцию бабочек редких видов. Потом украсит ею стены, будет любоваться долгими вечерами волшебства и… быть яркой бабочкой в этой клетке.       Шелдон, вздохнув, отводит взгляд от полок и решает пойти на чердак. Зачем? Ну, наверное, многие хотят в конце рабочего дня отправиться домой. В её случае это три комнаты под крышей основного здания. У ведьмы там уютно — одним словом, райское гнёздышко. Цокот каблуков рассекает молчание, но эффектность появления предсказуемо сохраняется. Это того стоит, особенно когда все смотрят только на неё. Поворот, двадцать четыре ступеньки наверх, и вот она дома.       На чердаке жить хорошо: из окон виден весь город, а по вечерам — звёзды. В спальне удобно, в гостиной — уютно. Обстановка приятная, неугнетающая. Даже мёртвые бабочки красят эти несовершенные стены, как и красные платья украшают Изабель Шелдон. От бордового до гранатового, от цвета непорочной крови до глубинной сангрии. У нее богатый гардероб, который не вяжется с образом библиотекаря. Впрочем, ей всё равно.       Она отправляется в свою комнату, чтобы взять домашнюю одежду, и идёт в ванную. Но стоит девушке перейти порог, как её кто-то цепко хватает за плечи и, наклонившись ближе, шепчет в ухо:       — Где медальон? — Чей-то глубокий голос заставляет ведьму вздрогнуть. По смуглой коже бегут мурашки, а щёки, кажется, покрываются стыдливым румянцем. Собственный голос предательски дрожит.       — Он лежит в моём кабинете, ибо вечером мне не понадобился.       — Решила призвать ещё одного злодея?       — Не-е-е-ет, — тянет Изабель, чувствуя, что её собеседник перемещает руки с плеч на талию. — Мне тебя хватает, Безымянный. А медальон я оставила внизу, чтобы тот смог зарядиться. Сегодня магия хороша.       — Кто бы сомневался. — Лёгкий поцелуй застывает на её губах незаметно, но чертовски приятно. — Я буду на кухне, разогрею тебе ужин и поставлю чай. Поторопись. — Ладони исчезают с тела Шелдон — парень, скрывающийся в темноте комнаты, уходит. Изабель наконец-то включает свет и приглушённо смеётся. Благодаря таким неожиданным встречам в самых разных неосвещённых местах её жизнь не такая уж и скучная для молодой библиотекарши в старом, как ведьминский ковен, городе.       Сменив платье на лёгкий халат (тоже алого цвета), девушка принимается расчёсывать светлые, словно седые, волосы. Они достают до лопаток и лучше всего смотрятся в пышных причёсках, но ей слишком лениво делать их. Тем более когда её ждёт обольстительный злодей, так мило готовящий ей завтрак и ужин. А что уж говорить об его помощи в создании коллекций, поимке некоторых особей…       Безымянный вовсе не плохой, просто ему сложна жизнь под солнцем и рядом с простыми людьми. Изабель же везёт быть особой ведьмой, что способна оживлять героев книг, как тот герой-отец из «Чернильного сердца». Да только Шелдон может вызывать исключительно мужчин, и не простых — злодеев. Благодаря медальону никто не исчезает из реальности, просто плата за волшебство совсем иная… Вспомнив о ней, Изабель начинает дрожать — приходится обнять себя за плечи и попытаться успокоиться. Цена её волшебства — не чья-то жизнь, а секс с тем, кого она оживила. Вот такое вот колдовство, связанное с близостью и привыканием. — Изабель! — зовёт её Безымянный. Та вздрагивает, тут же покидая ванную.       Кухня расположена рядом, так что идти долго не приходится — всего десять шагов. Барные стулья с красной обивкой, бордовый стол и пол в чёрно-белую клеточку. Может, не стильно, но им нравится. За исключением того, что невысокому человеку (то есть Шелдон), сложно забраться на стул… Что-нибудь можно придумать, в конце концов несложно купить новую мебель. Или наколдовать из ивовых веточек. А пока можно и потерпеть, перекусив чем-то сладеньким…       Безымянный, поняв замыслы своей возлюбленной ведьмы, убирает пиалу с ягодами и ставит на её место тарелку с едой. Какой заботливый! И жаль, что не может стать мужем…       — Поешь нормально, а то потом будешь всю ночь не спать. — Изабель улыбается и благодарит злодея за заботу.       Вечер проходит по-человечески скучно. Ему, книжному герою, ничего не остаётся, кроме как смотреть на Изабель и пробовать на вкус ягоды. Девушка тоже смотрит на него, подмечая для себя, что короткие серебристые волосы уложены не так, как обычно, а светло-синие, почти голубые глаза следят за ней. Вновь улыбается сначала она, потом он. Счастье от вкусного ужина и заботы ближнего быстро пропадает. Всё-таки непросто жить по одним и тем же шаблонам. Сложно ощущать каждый день одинаково. Работа, насаживание бабочек на тонкие изящные иглы, дом, ужин и сон… Словно поняв, о чём думает Шелдон, Безымянный подвигает к ней ягоды дикой земляники. Они редко встречаются в округе, поэтому и считаются деликатесом. Изабель берёт одну ягодку, смотря в небесные глаза злодея. В них словно мелькает молния, электрический разряд. Красиво. И сладость вкусная, запоминающаяся.       Другие вечерние часы, плавно перетекающие в ночь, почти не важны. Снова поцелуй, снова тлеющие огоньки в камине — это так мило, но бессмысленно. Только под утро разум проясняется от дыма — Безымянный гладит нежно её распущенные волосы, а она лежит на его обнажённой груди. Воспоминания последних лет с этим парнем накрывают с головой Изабель. Их первая встреча, что закончилась скандалом и близостью. Ей, маленькой ведьме, было всего шестнадцать, а он боялся молний. У него никогда не было имени, поэтому и остался Безымянным злодеем, у неё же не было семьи. Одинокие, лишённые магии, трусливые и бесхребетные. Лишь потом всё наладилось через раскаяние и сожаления. С годами их страсть не иссякала. Всё становилось лучше, но скучнее. Это вовсе не жизнь ведьмы и того, кто раньше был картонным плохишом.       С рассветом Изабель покидает спальню. Вновь надевает красное платье, туфли на каблуках, распускает волосы, красит губы в тон наряду и спускается в библиотеку. Вообще в такую рань никогда не бывает посетителей, но ей надо прибраться в залах. Да и, в принципе, читателей не будет, так что ей можно спокойно заняться иными делами. Бабочки, ещё живые и трепещущие в умелых руках, не станут сами собой натыкаться на иглы… Жизнь их красива, но коротка. Рано или поздно все истлеют, а благодаря коллекции их хоть ненадолго запомнят.       Улыбнувшись своим мыслям, девушка заходит в кабинет, взглядом цепляет круглую золотую пластину на столе. Тот самый медальон. Как всегда, он очарователен, наполнен силой. И не только той, что оживляет бумагу. Просто Шелдон не всем пользуется, чтобы не рисковать лишний раз. Ведьм, конечно, уже нельзя сжечь, однако можно доставить ей столько хлопот, что она будет согласна и на огонь. Но кто тогда будет заботиться о Безымянном и бабочках?       Она не любит думать о грустном, поэтому прогоняет мысли дурные прочь. Семейство Морфо не ждёт, как и новый день. Надев медальон на шею, девушка идёт открывать двери библиотеки, а потом снова возвращается к себе в кабинет. Пусть и бытие ведьмы скучно, и украшают его диковинными пятнами лишь бабочки и бездонные очи злодея, в каждом миге есть что-то прекрасное. Жаль только, что это не магия…       Синие крылышки с чёрной изящной каёмкой невесомо поднимаются, опускаются. Библиотекарша чувствует мягкие касания на руке, где сидят две особи. Остальные летают по кабинету или сидят на тёмных атласных шторах. Взмах, ленивый полёт на стол, взмах — и тишина. Лишь спокойное дыхание прерывает её, но это вовсе не страшно. Так, красивая мелочь, что скоро исчезнет. Девушка улыбается, подняв руки и заставив бабочек подняться в воздух. И только одна остаётся сидеть на бледноватой коже, щекоча её хоботком.       — Какая бесстрашная! — с интересом говорит Шелдон. Её голос звучит певуче, ласково, но за привычной мягкостью кроется расчётливость. — Будешь первой, красавица.       Осторожно взяв бабочку за слабые крылья, насаживает особь на заготовленную иглу. Замирает навек и больше не взлетит, и больше не увидит всех цветов в этом мире. Этот способ весьма болезненный, не дающий высушить тельца. Но в серости жизни нужна своя драма, верно? Все ведьмы и злодеи такие. И проткнуть кого-то, чтобы высушить в темноте, им тоже не впервой. Конечно, со временем даже такое станет скучно…       Вдруг медальон начинает жечь. Терпимо, почти безболезненно. Изабель поправляет амулет на шее, стараясь не думать о нём (иначе будет только хуже). Мысли, словно морские волны, поглощающие берег, нападают на другое — их жизнь с Безымянным. Он — безликий мотылек, летящий на свет. А она — бабочка, забывшая свой дом, угодившая в ловушку пустующего замка. Медальон — та паутина, в которую они оба попали, связав друг друга. Теперь нерушимо. Теперь навсегда.       И снова запляшут в танце над огнём хрупкие создания, когда придёт их время. Не боятся сгореть, опалить красивейшие крылья пеплом. Иначе быть не может — упрёком или словом захочет задеть…       Раздаётся треск стекла. Шелдон вздрагивает, опасаясь, что кто-то проник в её кабинет. Но это лишь бабочка выбралась из-под стела. Мёртвая. Однако сейчас — живее живых. Lasiophila orbifera, ставшая частью коллекции больше года назад, вновь летает, кружится… вместе с мотыльком. Белоснежным, таким забавным и красивым. Они танцуют легко, беззаботно, так, что девушка перестаёт дышать и что-то чувствовать. Ни тепла медальона, ни боли души или от осколков — лишь невесомые реверансы, рассекающие воздух… пока насекомые не исчезают, ничего не оставив после себя.       В остальном день проходит нормально. Небо за окном хмурится — к дождю. Изабель это ничуть не волнует, ведь к ливням в их городе давным-давно привыкла, как и Безымянный. Он заходил сегодня к ней в библиотеку, чтобы взять пару книг. Они перебросились парой фраз. Все идёт строго по сценарию их будней. Но ещё можно что-то изменить — ведьма в этом уверена, поэтому и уходит раньше с работы, прихватив с собой медальон, тяжёлую кожаную сумку и два плаща. Один красный, как кровь, а второй голубой — в цвет всех несуществующих озёр на этом свете. По дороге наверх она берёт с собой пару баночек, тут же кладя их в сумку, несколько листиков. Изабель спешит, почти мчится к своему злодею. Врывается в квартиру на чердак с вопросом: — Хочешь пойти в лес?       Парень отвечает короткое «конечно» и снова смотрит в пустое окно с безжизненным пейзажем. Грустит, молчит, и Шелдон догадывается, о чём он думает. Всё-таки и вправду её злодей — хрупкий мотылёк, а она — чёртова бабочка, что подвластна порывам ветра и паутинам-ловушкам. Они оба пытались смириться с реальностью, но оба проиграли. Поцелуи, дохлые бабочки, красные, как желания, платья, помада на губах или щеках… но это не так. Вовсе нет, от слова совсем, и всех заклинаний древних ведьм, на чьих плечах держится всё волшебство.       — На, возьми. — Она протягивает Безымянному верхнюю одежду и ждёт, когда он накинет плащ. Девушка снимает медальон, наматывает шнур на запястье так, что сама пластинка амулета висит чуть выше кончиков пальцев. Злодей берёт её за ладонь, мягко целует, поднимая вопросительный взгляд.       — Ты вернёшь меня в свою историю?       — Нет.       — Ты решила призвать ещё одного злодея?       — Нет. Пойдём в лес, ты всё узнаешь.       Он заинтересован — во взгляде то и дело мелькают молнии, а Изабель ничего не остаётся, как взять парня за руку и пойти с ним в самую тёмную чащу. Вместе, невзирая на все ссоры и недопонимания в прошлом, ни о чём не пожалев, когда они входят в лес и погружаются в его тьму. Идут, бредут, не спешат, не подозревают о том, что их там ждёт. Шелдон снимает свою ношу с плеча, достает из неё пузырёк.       Безымянный злодей смотрит на это всё с любопытством, будто ребенок, впервые попавший в обитель тайн. Вот и ему всё интересно — взмах руки, золотой блеск амулета и внезапно появившийся костёр. В нём искрится ведьминский костер, но только к чему он им? Парень этого точно не понимает, отчего невольно делает шаг к возлюбленной, словно требуя у неё защиты. Хорошо, хорошо. Изабель берёт его за руку, медальон болтается между их ладонями, звеня. Они вдвоём подходят к пламени, в последний раз целуются… и прыгают в него. Бесстрастно. Бессмертно. Вмиг гаснет огонь. Над его пепелищем взлетают десятки, сотни безликих мотыльков и алых бабочек.       Но людей здесь больше нет. И не будет, ведь сильная магия оставила свой след в этом лесу. Теперь не найти здесь ни странников, ни животных — только бабочек и мотыльков. С тех пор и повелось звать эту чащу их домом, ведь те там живут и не сгинут вовек.