Художники судеб

— О’кей, мы просто играем в жизнь. Что дальше? — спрашивает актриса, Валентайн, своего парня, Бена. Тот пожимает плечами, мол, делай как хочешь. Продолжай изучать пустые листы сюжета, винтажные декорации и свою глупую роль. Всё должно быть слово в слово, иначе тебе не выжить в этом гадюшнике безызвестности.       Все люди — прирождённые актеры, но не все добиваются признания. Сцена — событие, театр — весь мир, кинотеатр — необузданные мечты. Лоран знает это, от чего пытается быть актрисой, но в итоге снова ссорится с режиссёром. В очередной раз, ведь Бен хочет всё самое лучшее, а Валентайн — удержаться на плаву в творческой сфере. Однако желания обоих проигрывают во всех номинациях. — Учи сценарий, — закатывает глаза Леа, фыркнув. Режиссёр из него никакой. По правде говоря, и любовник он слишком хиленький. В который раз Лоран спрашивает себя — как они ещё не расстались, но в ответ лишь песни прошлой эпохи. Или шорох платьев, приглушённый смех других актрис.       Они добились чего-то в жизни, а она ещё нет. И вряд ли сможет, если всё это продолжится. На площадке ей не рады, дома актриса никому не нужна. Семья отказалась, а Бенджамин (жаль, что не Франклин, а то была бы хоть какая польза) изматывает нервы. Вот закончат они снимать фильм, и всё… — Уже выучила. Мне надо платье и туфли, — шипит Валентайн. Бен вновь фыркает. Однако подзывает костюмера и просит, чтобы он выдал даме всё необходимое. Они торопятся — через несколько минут необходимо начать.       Сегодня они гуляют по саду возле усадьбы, кокетничая. Лоран терпеть не может фальшивые чувства, но без них кадр будет не тот. Улыбка, разговор о планах (что в той эпохе могло быть грандиозным? Почти ничего, ага), снова улыбка, замечание к клумбе с ромашками… живее играйте, живее! Представьте, ваш участок прекрасен, платье сшито из самых лучших тканей, по моде; рядом с вами идёт интеллигентный красавчик, сошедший с обложки популярного дамского журнала. Приглушённые, выцветшие тона повсюду. Идеально, правда?       Да только никому не нужны винтажные фильмы с такими устаревшими стандартами. К чему тогда они делают эту ленту? Валентайн сбивается со своих слов. Случайная мысль завладевает её разумом — так, хватит. Это лишь странное кино, чей сюжет бесплотен, да и все его участники разбиты. Хотели славы, а получили дождь из слёз ожиданий, усталость. — Так, стоп, хватит. Валентайн! — зовёт её Бенджамин, ненавидящий своё полное имя.       Ей нравится его называть именно так, зля, но добиваясь внутреннего спокойствия. Валентайн смотрит на него, замечает, что чёрные брови нахмурены. Серебристые глаза потемнели, метают молнии. Широкая ладонь режиссёра теребит светлые крашенные волосы, бессознательно наводя «творческий» беспорядок. Безвкусный, как добавляет Лоран и идёт к нему. Ладно. Очередной день съёмок прерван потоком ругани, недовольством Бена и испорченным настроением главной актрисы.       О’кей, эта игра в жизнь продолжается. Непостоянство ролей, непонятность ключевых эпизодов, очередные неудачи — всего лишь жизнь. Да такая, что хочется кусаться, хочется выть и выигрывать абсолютно все номинации. Но впереди лишь красивая фальшивая жизнь. Или игра, что будет длиться вечно.       От ссор до хрупкого перемирия всего мир. Винтажный неактуальный фильм о чужих богатствах остаётся позади. Вечер ещё может выдаться хорошим, если Бен снова не начнёт ворчать, тут же становясь старичком с неприятным характером. Ему только двадцать семь, а уже такой зануда. Впрочем, самой Валентайн — двадцать два. И она возится с глупыми ролями, безнадёжными листами сюжета, хотя могла бы быть там, в свете софитов и всеобщей любви.       Но Лоран здесь, на старом потёртом диване, смотрит фильм. Рядом — Бен Леа, пьющий колу. Она ненавидит этот напиток, но притворяется, что её всё устраивает (как бы не так). Поэтому складывает стройные ноги на подлокотник, поправляет топ белого цвета и смотрит на экране. Там очередное кино, сладкое, приторно-сладкое, и насквозь лживое. С поддельной любовью и никчёмными клятвами: «Я-тебя-люблю-о-боже-давай-будем-вместе-всю-оставшуюся-жизнь». — Хэй, — зовёт Лоран Бен. Его ясный взор касается тёмных прядей, неаккуратно собранных в пучок; сделанная наспех причёска вызывает у Бена улыбку. — Ты бы хотела быть такой же, как главная героиня этого фильма?       Валентайн отвечает не сразу, ибо долго и пристально смотрит в телевизор. Да уж, персонаж, о котором говорит Бен, неплохой. Вернее, это девушка, но Лоран такой тип не нравится, мягко говоря. Слишком противный — сборище стереотипов и необдуманных поступков. Но ладно. Леа мог сказать ещё что-то похуже, поэтому его девушка сдержанно улыбается, говоря: — Нет. Она идиотка, — ведь живёт в очень-очень милом домике, любит мужа и рутину, походы с подругами в гости и салоны красоты. Это вовсе не про неё, Лоран. — А я хотел бы быть героем. Вон, посмотри, — Бен указывает на молодого атлетичного парня, который стоит возле красивой машины, не дурной, ой как недурно. — Идеально!       И Леа продолжает смотреть этот фильм. Чем-то он цепляет, а может, просто похож на тот, что они снимают. Бен в восторге, завистью давится ненароком, а Валентайн засыпает. От скуки и вымотанного состояния, тихо посапывая и не замечая, что желаемое становится реальностью.       Ей снится этот фальшивый фильм — она та самая героиня, а Бен — тот самый герой. Чёрное платье стройнит её фигуру, а на улице расплываются сумерки. Красиво, если бы это не было ложью. Лишь вымыслом, глупой фантазией… но и утром это продолжается. Записка от Леа на столе, стакан свежего молока и овсяные печенья рядом. Решил её порадовать? Наверняка. Потом Валентайн находит то платье, что было во сне, и пугается не на шутку. Что это значит? Приходится взять его, чтобы спросить у Бена — какого чёрта?       Да только ей никто не ответит. Пока Валентайн добирается до работы, она придумывает, что сказать Бенджамину. Может, пора разорвать эти сложные отношения? Да, так будет проще, ему и ей. Но режиссёра нет ни на съемочной площадке, ни в гримёрке. Команда не знает, где их главный… что за чертовщина? Непонятно. Ровно до того момента, как Лоран со скуки не решает посмотреть уже отснятый материал.       И видит она в тех кадрах Бена. Он становится частью кино — винтажное счастье и чужая любовь. Ему идёт этот образ, так пусть будет неоконченный сюжет и намёк на идеальный финал. Позвав коллег, Валентайн говорит им: — Мы станем богатыми и известными благодаря этому проекту!       Никто не спорит ни сейчас, ни потом, когда мечты одной актрисы сбываются.       О’кей, игра в жизнь никогда не заканчивается. У неё нет и не будет ни начала, ни финала — всё бесконечно, всё зависит от этой игры, которая рано или поздно воплощает все наши желания в реальность.