Художники судеб

И, чтоб родиться звёздам, нужны миллиарды лет, У нас нет времени их ждать, А потому я провожу меж рыжих точек Сотни линий, чтобы сто новых созвездий Осветили всё вокруг, и я видел, куда бежать… — …Лик, пожалуйста, сыграй на рояле. Когда ещё будет такая возможность, если совсем скоро мы поедем к твоим братьям? — предлагаю я своему истинному, желая в очередной раз насладиться приятной, легкой музыкой другого, но уже моего родного мира.       Честно, до сих пор не могу привыкнуть к тому, что это место, где сочетается дивная красота разных времен, — мой новый дом. Но Лик, мой милый муж, старается ускорить процесс привыкания, рассказывая истории о долинах, лесах и могущественных морях, легенды о великих Фейри. Таких, как он сам. Прекрасных, отважных, иногда хитрых и злых, но благородных. Пусть порой они и способны отбирать жизни у смертных людей, но только у тех, чьи души связаны с ними.       Это не всегда плохо, к примеру, как у нас, Ари (полное имя, что кануло в небытие, — Ариадна) Кэмерон и Высшего Короля Иллюзий Лика. Кто-то зовёт нашу историю бредовой, а кто-то молчит, прекрасно понимая нас. Прошло много времени с первой встречи, но после неё мы не расставались ни на день (поездки к братьям и моей подруге не считаются). Почти всегда я чувствую рядом ненавязчивый запах ванили, что означает присутствие истинного неподалеку. Любимого, единственного и неповторимого. По-детски родного и по-нежному ласкового. Он — судьба. — Ари, — обращается Лик ко мне, — фейские мелодии очаровывают навеки, я знаю. Но со временем ты перестанешь наслаждаться ими. Они поблекнут в вечности, что у нас впереди, — он говорит нежно и легко, а я отчего-то думаю, что его голос лучше всяких песен этого или моего прежнего мира. — Ладно, перед тобой невозможно устоять, душа моя. Давай сделаем так: сначала я покажу тебе мою новую иллюзию, а потом кое-что сыграю. — Спасибо! — благодарю его, кивнув. Феец подходит и обнимает за талию, едва заметно касаясь ладонью живота. Осторожно. По-прежнему боясь ненароком сломать, обидеть или причинить ничтожную боль.       Через секунду гостиная нашего дома меняется благодаря искусной иллюзии Лика, превращаясь в просторную светлую залу с высокими окнами в пол и мраморным холодным полом. Рядом с нами стоит белый рояль. Я хмурюсь, ведь это обычная, несложная для мужа иллюзия, но это лишь на первый взгляд. В этой комнате много света и прекрасных цветов, которые растут только там, наверху — в другом мире. Здесь, конечно, тоже есть всякое разнообразие растительности, но цветов мало. Да и они все запретны. Ибо смертельны. Их воздействие необратимо — стоит коснуться, как проклятие поглощает все. А сейчас здесь, на полу, лежат простые маленькие соцветия мальвы и лепестки цветов вишни.       Красивое и необычное сочетание, жаль, что всё это нереально, но почти-почти правдиво. Не будь я знакома с магией Лика, не отличила бы эту иллюзию от настоящих лепестков. Они ведь не рассыпаются в мельчайшие частицы при касании, а остаются, сохраняя красоту и жизнь в себе. Морок не вянет, но затем бесследно растворяется. Делаю шаг по лепесткам, замечая, что они никуда не исчезают.       Лишь неосознанная дрожь пробегает по телу.       Холод, источаемый суровым камнем, переметнувшись на моё тело, бежит по венам и пульсирует в точках созвездий на коже. Резко вздыхаю, вновь вздрагивая. Лик замечает это и отдаёт мне свою королевскую мантию, не говоря ни слова — о чём-то призадумался. Понимаю его и спокойно принимаю одеяние, накинув плащ на плечи. Он пропитан запахом ванили, силой, космосом и настоящими созвездиями, всем, что как-то с ними связано. Утопаю в тёплой мантии, не сразу замечая, что Лик уже сидит за роялем. Всё же я уговорила его сыграть любую песнь, и это хорошо.       Давненько у нас не было момента спокойствия, прожитого только для себя.       Сказочно, как и всё происходящее в этом мире мифов и легенд, мечтаний и ласковых, звёздных грёз. Чудесно, прелестно, почти невероятно. Цветы остаются на месте, и я понимаю, что хочет показать Лик. Новый уровень мастерства. Новое чудо, что я обязательно должна оценить. И мне это нравится! Мой истинный обожает меня удивлять, а я — целовать его веснушки и дарить улыбки, от которых он тает. Сладкие и значащие всё, кроме правды.       И кто мог знать, что к этому придёт моя жизнь? Лишь судьба. Лишь созвездия да душа, что тянется к нему. Кто мог бы знать, что мы сможем жить нормально, а не дрожа и моля о смерти? А когда та была рядом, никому из нас не хватило сил сказать ей… не хочу думать о вечном, вновь касаясь собственных звёзд на руках. Никто и знать не мог, что всё станет именно так…       Плавная мелодия танца неспешно разливается по залу. Я отвлекаюсь на её звучание, отгоняя мрачные мысли прочь. Не сейчас. Больше никогда. Музыка мне кажется совершенно незнакомой, хрупкой и живой. Тихой, спокойной, даже ласковой — душа замирает и наслаждается этой песней. Лик играет её осторожно, как будто обнимает меня, ведь он такой большой и великий, а я маленькая, его звёздная девочка.       В звучании нот кроются частички космоса, никогда не забыть мне его славных мелодий — неопасных, тех, что манят и влюбляют в себя. Благодаря им и рождается эта песня — порой в ней отражается печальная или счастливая улыбка. Иногда слышатся слова, имена, признания или всё-таки ничего нет, и это просто чудеса музыки. А потом звучат властные нотки, напоминающие чем-то голос моего мужа, когда он пытается быть достойным королём. Прекрасным иллюзионистом, способным сотворить то, что не исчезнет.       Будь то прощение, жертвенность, хрупкость жизни или любовь. А порой созвездия на коже, что как бы объединяют нас неразрушимой связью, которая прочнее, чем идеальные кольца из серебра. Сильнее, чем истина о том, что человек найдёт себя внутри сказаний и легенд. И я себя нашла. — Как тебе, Ари? — спрашивает король через несколько аккордов, когда музыка заканчивается. Не печально и грустно, а со светом, добротой, надеждой и радостью. Так, как я люблю. — Прекрасно, Лик. Это было восхитительно! — искренне свечусь счастьем, смотря на него. Улыбается как довольный кот или сборщик душ. И я тоже невольно улыбаюсь, чувствуя, что мелодия никуда не пропала. Она продолжает играть внутри: в голове, в разуме, душе — чуть тише, но по-прежнему бесподобно. — Я сочинил эту зарисовку для нас, — признаётся муж. Как это мило! Улыбка становятся шире, счастливее, её свет мог бы достичь небес. — Спасибо, Лик, — шепчу я, поправляя мантию на плечах. Хочется танцевать от неописуемой радости внутри, ведь это действительно невероятно. Никто никогда не дарил мне мелодий душ, но Лик, мой дорогой, истинный… — Я вижу, что ты хочешь, моя любовь, — отвечает мне шепотом он, тихо-тихо, однако я слышу его слова. Улыбка перерастает в усмешку, но добрую и смелую. Немного, правда, уставшую, но на то есть свои причины.       Фейри хороши не только своими легендами, песнями и страстью ко лжи, но и танцами, что могут очаровать и оставить здесь навек. А мне достаточно подумать об этом, и можно не опасаться ничего. Ведь я уже часть его, ведь в тот момент, что связал нас с Ликом, я стала его созвездием. И не пожалела об этом ни на секунду, что мчится, кружится и спешит, как и мы, наслаждаясь каждой робкой минутой.       Каждым шагом.       И нотой, переменной интонацией, шуршанием лепестков и тихим шёпотом лживого ветра. Живя с королём иллюзий, невольно научишься отличать правду от приторно-сладкого обмана чар (да и не только их, ведь братьев-близнецов моего мужа тоже нужно отличать). Они быстротечны, а мне вечности может быть мало, чтобы быть собой, счастливой и рядом с Ликом. — Потанцуем? — предлагает он, а я киваю.       Мантия падает с плеч. Ей ничего не будет, ей вовсе не страшно, ей нечем мешать нам наслаждаться всем: и игрой, и объятиями, и жизнью, и улыбками. Теплом наших тел и веснушками, такими звёздными, невероятными. Мой муж хорошо умеет танцевать, а я — не очень, но он обещал научить. Сейчас, чувствуя его прикосновения на талии, те уроки вспоминаются с улыбкой. Кладу руки на плечи, ощущая непривычный жар, исходящий от темной, словно безлунная ночь, кожи. Она не обжигает, просто согревает и вызывает мурашки (случайно вспоминаю жаркие вечера, когда ты меня согревал, оставляя навеки частичку себя в моём сердце… да и не только в нём.)       Отрываю взгляд от широкой груди и поднимаю его выше, смотрю в глаза Фейри и вижу в них любовь. Она рождена созвездиями, резким почерком и долгим временем. Сначала казалась безнадёжной и обречённой, а теперь она звучит в нашей песне, живёт в душах и кружится вместе с нами.       Музыкальная мелодия исполняется сама собой, видимо, Лик что-то изменил в иллюзии. Звучит она ничуть не хуже, чем в прошлый раз, когда она вылетала из-под тонких, изящных пальцев с звёздами на них. Словно чудо, словно долгожданное исцеление, словно обещанное счастье. Движения танца плавные, скользящие, наполненные нежностью и сладостным томлением. Мы не спешим — течём по реке вечного, таем от ветров и замираем. В объятиях, в странной позе, в которой слышно биение трёх сердец и в которой удобно целоваться. Фейри утверждают поцелуями сделку, клятву и обещание, но мы — поддержку и красоту каждой частички.       В этих движениях есть жизненная необходимость, потребность, против которой нет сил бороться. Да и, если честно, не хочется, ведь Лик осторожен и мягок, добр со мной. А я хочу большего и получаю это: новые создания и… что-то нынче забытое. Не помню, что, но это действительно было важно.       Когда-то. Не сейчас.       Но Лик всё помнит и понимает. Перемещает руку, лежащую на плече, на талию, тем самым окружая меня. Запах ванили, ставший родным, и жар его тела усиливаются, а я пропадаю. В этом всём. В мире, чувствах и заботе любимого. Не разрывая поцелуй, улыбаюсь, переместив свои ладони на его шею, обняв таким образом. Зарываюсь пальцами в длинные волосы цвета холодного, ледяного серебра. Несильно. Почти неощутимо, легко.       Дыхание тоже замирает.       Поцелуй не останавливается только на губах: я веду устами по щекам, где россыпью падших звёзд красуются веснушки. Когда-то я наивно думала, что это тоже клеймо или шрам, но нет, это особенность королевского рода. Красивая, странная и страшная, но со временем ставшая любимой. Создаю новые млечные пути, кольца астероидов и комет, дороги и судьбы, оставляя незримый для мира след, но для нас… он похож на элемент дорогой картины, созданной из резких, непривычных штрихов, которые рождают что-то прекрасное.       Нас.       Лик усмехается, но ничего не говорит. Он часто безмолвен, но лишь потому, что внимательно слушает подданных, угрюмо — капитана гвардии, с затаённым интересом — братьев, со скукой — председателей и с наслаждением (почти таким же, как сейчас) — меня. Я рассказывала раньше ему о моём мире, его любимых легендах и изящных, светлых эпохах. Но потом всё стало забываться, превращаясь в пепел, тлен и пыль. Однако даже потом у меня оставались идеи для рассказов мужу. Не люблю тишину, а он считает, что она раскрывает все секреты и замыслы. Как и танцы, если подумать. Просто смысл и важность движений разные, отчего они и не похожи. Но я-то знаю, что это не так, вновь целуя свой космос.       Иллюзия цветочной комнаты исчезает, музыка затихает. Пропадает всё вокруг. Рушится наш идеальный мир. Я, ничего не понимая, отстраняюсь от Лика и замираю, осматривая знакомые черные стены дома, покрытые серебряным инеем. Что произошло? Лик ничего не говорит, но и рук не убирает с талии, словно ожидая чего-то. Расслабляюсь в миг, доверяясь ему и тоже ожидая чего-то. Однако ничего больше не происходит и не превращается. Просто мир возвращается в прежний бешеный ритм. Слышатся чьи-то быстрые шаги.       Все равно.       Прижимаюсь ближе к Лику, чувствуя, что и он не против этого. Чудесно, ведь с ним так тепло, хорошо, сладко. И даже созвездия оживают, становясь началом новой жизни, чем-то большим для нас и для небес. Это любовь, это вновь ласковый, безгрешный поцелуй. Но мне нужен космос . Поэтому я вновь целую его веснушки, рисуя нежно и осторожно совершенные штрихи нашей судьбы. Так соединяются веснушки, Всё в белом инее топя, Соединяются в созвездия По имени тебя…