Художники судеб

«Прости, Сара»       Мари тонет в мёртвой, пустой вечности. Она медленно тлеет, сжимается в маленький комочек и хочет исчезнуть. Что-то шепчет, жалобно скулит в темноте, почти плача тихо-тихо. Она рассыпается осколками звёзд и сожжённых миров, космосом, созвездиями, но этого мало, чтобы не чувствовать боль и усталость. Странно.       Мыслей нет совсем.       В голове и душе — пугающая тишина, по телу растекается неестественная слабость, а внутри откуда-то появляется бездна. Она давит на плечи Тэкеры, и та погружается глубже в вязкую пустоту, в зыбкое пространство ничего. Как она здесь оказалась? Что происходит? Почему дышать невыносимо? Словно задыхаешься паникой, неизвестной тревогой и беспокойством, чего не происходило уже давно. Словно это и есть ад с тяжкой виной и необъятной тьмой. Пускай она и была всегда рядом, сейчас почему-то всё иначе — хуже и больше, безрассудно и ошибочно.       Мари не видит ничего — всё слепо, не так, как в жизни. Противно и глупо не видеть смертельно-красивый опасный мир, когда тот может нанести в любой момент поражающий удар. Она ничего не слышит, и эта тишина оглушает ничуть не хуже, чем потеря видимости. Может, это тот самый лучший мир, где они могли бы быть вместе и не бояться расплаты, рек крови и тьмы, болезней, которые остались позади, как плащ, что соткан из всего худшего. «Прости, принцесса»       Резко распахивает глаза, думая, что если проснуться и увидеть свет, то станет легче. Очередная ложь, остающаяся ничем и ужасным всем. Тьма не отступает. Тэкера действительно ослепла. Тишина сменяется приглушённым звоном капель воды.       Где-то ещё слышится крип, лязг металла, а потом — вновь тишина.       Даже в родной пыточной она приятнее, чем здесь! Мари это точно знает, отчего и пытается скорее прийти в себя. Лишь бы видеть, быть готовой защитить себя и свою семью, слышать. Но ничего не происходит и не меняется, разве что… спустя какое-то неопределённое время, страшное, коварное и безжалостное, бледнеет пространство над головой, а тишь становится невыносимой. Теперь она видит ржавые трубы и чувствует абсолютную пустоту там, где должно биться сердце.       Словно мир рассыпался в пыль, распался на атомы в одно злое касание.       Прогнившие трубы, изломанные цепи и грязь. Мари отчётливо понимает, что это не её спальня, а всё остальное — чушь. И она, словно призрак, свободно парит в воздухе… Всё это сон, правда? И душевная боль, и кратковременное нарушение зрения, и разрушающая разум тишина, и пустота в голове… или здесь что-то не то? Вновь бездна, но в ней женщина видит черты чьего-то лица. Веснушки и мелкие шрамы на щеках. Погасший огонь в рыжих прядках, хаотично спадающих на лицо.       Потом глаза её вновь подводят (в очередной раз чернильная темнота перед ними расплывается), правда, это длится не дольше, чем миг. Чёткость проявляется в момент, и от этого ей становится больно. Почти по-настоящему. Неприятно. Но неспособность что-то сделать ещё хуже. Вопросов всё больше. Ситуация ничуть не становится понятной, ведь лучше бы глаза лгали, но нет, они не скрывают ничего. Словно в формалине, перед ними вновь появляется расплывчатый образ, что с каждой секундой приближается к Тэкере, парящей где-то в невесомой пустоте.       Это ведь Майкл. Тот самый Рэй, что обещал ей никогда не умирать и не оставлять их, тот, что клялся в любви и понимании. Тот, что умопомрачительно целовал её по ночам и дарил тепло по холодным, грешным утрам, не осуждая за очередное истерзанное тело в камере. А сейчас он, её родной и любимый человек, не дышит. По его серой рубашке (подаренной на годовщину первого совместного убийства) расползается алое пятно в районе сердца. И тишина теперь не спасает, не обнимает, а лишь означает смерть.       Очередная ложь. Потеря смысла и ниточки пульса. Из-за этого и раскрывается дыра в душе, из-за этого так больно. Мари хочет прошептать: «Не смотри», но голоса нет. Сил отвернуться и раствориться в небытие тоже нет. Она может лишь смотреть на искажённые смертью родные черты и чувствовать горечь (не от поцелуя со вкусом сигаретного дыма и не от дыма горящего тела). Майкл… её любимый муж, который всегда-всегда-всегда твердил: «Мы никогда не умрём».       Его слова были как зависимость.       Жаль только, что это неправда. И Тэкера понимает это только тогда, когда темнота смерти в очередной раз окружает её, а потом исчезает. Женщина оказывается в другой комнате, где нет уже затхлости и бездыханного тела Рэя. Лишь немодный кафель и неопрятно-белая ванная. Здесь слышится чей-то монотонный стук сердца. И мысли раскалывают голову на части. Что-то внутри разбивается на ничтожность и мельчайший пепел. «Сара, прости!»       Вода переливается через края, хлещет сильным некрасивым водопадом на пол, как утекающая жизнь одиноко-забытых богов, как время для любви и ненависти. Терпение тоже переливается, как и пустынная боль, ведь в этой чёртовой ванне, что имеет неподходящий дорогой вид, лежит её тело. Изящное, в грубой бойцовской одежде, бледное, спортивное и здоровое. Мари видит себя чужими безликими глазами, слышит собственный стук сердца и чувствует всё отчаяние. Только ничего ей не принадлежит: ни прерывистое дыхание, ни сердце, ни рука, сжимающая недешевую бутылку бурбона. Но мысли, рвущие сознание, всё же её — безрадостные, глупые и такие тяжёлые. Как камень, они тянут в пучину сумрака морей, подобно волнам, выбрасывающим мусор на берег, острые скалы. «Прости, Сара»       В этот момент сердце предательски останавливается. «Прости нас, принцесса»

***

      Тэкера просыпается с криком в горле, слезами на щеках и мерзкой дрожью во всём теле. Бешеный ритм отбивается сердцем, хотя ей кажется, что секунду назад оно в правду молчало. Там, в несуществующем мире (дурных мыслей, снов небытия или кошмаров?) она умерла. Глупо, правда? Женщина, держащая в страхе все банды штата, не могла бы погибнуть так просто, только если… Майкл… нет! Паника, разрывающая тело Мари, вновь подкатывает к её горлу волной тошноты. Разбита душевно, сломлена физически.       Бред.       Игра воображения, свободного, давно забывшего об истинных кровавых фантазиях и долгих часах их воплощений. Рэй не был против её игр, правда всегда просил быть осторожной и не выдавать себя… Рэй… Он ведь мёртв? Что за чертовщина?! Он не мог погибнуть, как ласточка, что летела за солнцем… Он ведь обещал! Клялся!       Истеричные рыдания рвутся наружу, но она, закусив губу, пытается вздохнуть. Пытается взять себя в руки, но может чувствовать лишь ядовитый вкус отравленной тьмой крови и хрустально-печальных слёз на щеках. Она ненавидит плакать, но сейчас, не имея возможности кричать во всю силу горя и безумия, женщина тихо-часто всхлипывает. Может, ей станет лучше, если слёзы прольются, как дань, как дождь над испорченным городом? Она не знает и просто плачет, утыкаясь в подушку, обнимая её. Иначе Сара может услышать, или Майкл, а сейчас ей ни к чему ничьё сочувствие… Майкл… Майкл…       Его нет рядом (слишком долго), но его имя пульсирует в сердце. Место мужа на их постели пусто и холодно. Очередная миссия в ночь. Вместо паники приходит страх. А что, если это реальность? Ведь душа так болит, вопит и орёт из-за этого. Ведь если нет покоя, нет сил его обрести, то, может быть, есть причина этому? Не просто сон, не просто бред, не просто сотканная из ужаса агония.       Если всё именно так, то дела хуже, чем никогда. Любой из её любимых способов пыток не так отвратителен, как эта идиотская мысль о смерти. Вдох-выдох, выдох-вдох, вдох-выдох. Смерти больше нет, как и наивного слова «никогда». Мари хотелось бы верить в это, но теперь… что-то меняется и медленно рушится. И вздохнуть удается, и, кажется, найти спокойствие посреди разъярённой бури. Больше Тэкера не плачет, лишь безмолвно вздрагивает. Истерика сходит на нет. По-прежнему чувствуется кровь на губах и легкая боль, не сравнимая с мерцающей тьмой внутри, но уже чуточку легче… «Прости, родная»       Сара Тэкера-Рэй — рыжеволосая пятилетняя принцесса для своих родителей, людей с темнейшим криминальным прошлым и дорогой из крови и пыток. Но они всегда-всегда заботятся о ней, любя нежно и тепло. Даже изменили образ жизни — стали мирными, почти добрыми и совершенными. Майклу и Мари, конечно, было трудно привыкать к этому, но ради дочери, их света на бесконечном пути терновника жестокости, они готовы были жертвовать многим. Это был их выбор — завести настоящую семью, и они смело защищают её. Стараются изо всех сил, работают, стремятся к лучшему и прекрасному. Не всегда получается, однако всё же есть результат. А этот проклятый кошмар как срыв, как падение с привычной орбиты, как чёртов полет в ад, в бездну, в неизвестность. Когда и края нет ничему — вновь паника, вновь дрожь, а сердце бьётся неистово сильно.       Дыхание медленно восстанавливается.       Мысли обретают порядок. Не сразу — постепенно. Они темны, как могильная земля, а потом приходит свет — женщина случайно включает лампочку над головой. Свет прогоняет морок зла, но даже он не способен изгнать первородный страх и глубокое чувство потери.       Неужели что-то случилось? А может, луна не узнала их дороги, и машина улетела в обрыв. Мари не знает, поэтому тоже теряется в сомнениях, отпустив подушку и прижав колени к груди. Обхватив их руками, упирается подбородком в своеобразный замок. Слышит шаги. Осторожные. Вздрагивает и, вздохнув, спрашивает: — Майкл? — не поднимает взгляда. — Что случилось, Мари? — обеспокоенно спрашивает её муж, подходя ближе к кровати. — Я видела ужасный сон, Майкл. Ты был мёртв, а я… пошла за тобой. Прости… — шепчет Тэкера, а он, делая ещё один шаг к ней, обнимает. Пытается поддержать женщину, но она всё равно трусливо всхлипывает. Боится вовсе не за себя, а за маленькую дочь и прелестного мужа. — И мы там оставили Сару… совсем одну. Наша любовь, — судорожно вздыхает, — она не исчезла, но адская пустота…       Молчат две или три минуты, может быть, даже чуть больше. Он ничего не говорит, а она по-прежнему плачет. Возможно, для неё слёзы — это не просто жалость, а способность избавиться от холода смерти в душе, излишнего жара, исходящего от кровати. И боли. Той, что душит, той, что меркнет, стоит Рэю прижаться телом к жене. Сильнее. Ближе. Не отпускает, нежно гладит рукой по спине, успокаивает. Он не горячий, он не демон из ада, он теплый. Родной. Живой. — Мари, моё любимое сокровище. Не нужно слёз, — ласково шепчет он, а его легкие касания перемещаются на лопатки. Знает ведь, что это её самое слабое место. Напряжение уходит, как и безмерный страх. Любовь заполняет пустоту.       Он действует на неё как антидот.       Майкл — её спасение, смысл возвращаться домой, останавливаться тогда, когда край слишком близок. А ведь раньше… у неё не было ничего: ни дома, ни любимого дела, но Майкл Рэй и его любовь со вкусом «никогда» были у неё всегда. Даже когда он увёз её из дома, не оставив выбора, представил банде и назвал своей. И она любила его в ответ, убивая, жестоко пытая и уничтожая тех, кто перешёл дорогу не тому человеку. Их можно было бы назвать криминальной парочкой, что погрязла в мерзких пороках и пылинках бездны, но потом у них появился новый смысл жизни, стимул остановиться. Пока сердце бьётся, пока живы враги, они могут дышать и нашёптывать друг другу мечты про семью, ставшие реальностью. — Спасибо, что живой. — Мари, — резко выдыхает её муж, словно нож вонзился ему под ребра. Но нет, его просто удивили слова Тэкеры. Раньше… она никогда не благодарила его за это. Раньше это было пустяком, мелочью, но…       Сейчас что-то меняется в них, для них, во всём, что рядом. Майкла это тоже пугает, однако виду он не подает. Боится реальности, вернее, отвергнутой её альтернативы. Боится говорить жене, что он и в правду мог умереть сегодня, но всё же его спасло чудо. Всего одна секунда. Случайность. И тогда бы она пошла за ним, как говорилось в той клятве свадьбы мафиози. В самое пекло, в самый ад, да куда угодно, лишь бы быть с душой своей рядом. — Спасибо, что живой, Майкл.       Рэй не отвечает. Целует её в висок, но молчит. Не раздеваясь, ложится на кровать, притянув Мари ближе. Она кладёт голову ему на грудь, замирая. Больше нет пустоты внутри. Там снова всё цветёт и живёт. Сердце близкого человека стучит, бьётся на их радость. Сара может и никогда не узнает об этом, а Мари и Майкл просто не забудут. Когда-нибудь оба поймут, что это могло бы быть правдой, и не было бы благодарности, нежной, пропитанной любовью. И искренними переживаниями. Не было бы этой ночи, что они провели в объятиях (своего) космоса, целуя и вновь говоря почти правду. Любя долго и чувственно. Отмечая млечный путь на груди, ведя дорожку к сердцу. Тлеет там тот сон, боль и страх... Но Майкл не позволяет ей больше умирать. Идиллия их длится долго (сколько и космос цветёт жертвенными лилиями и маками), но стоит ей выйти на работу (очередной неограниченный допрос), как всё рушится.       Никто не умирает. Информация добыта, но удовольствия от садизма не остаётся. В груди раньше чувствовалась свобода и сладкая боль, а сейчас вьётся, шипит что-то тёмное, грязное, злое. И Мари забывает о пытках, переломах и уделяет намного больше времени мужу и подрастающей дочери. Майкл понимает Тэкеру, обнимает её, а Сара вовсе не знает о том, почему её мама шепчет по ночам: «Прости, принцесса». Ведь перед глазами вновь тот сон, и она всегда идёт за ним по пятам. И умирает так же бесстрастно, улыбается в последнюю секунду. Слишком безумно. Отчаянно, ибо уже знает, что это неправда. Просто ещё одна реальность, не её, и не Рэя, и не подрастающей Тэкеры-Рэй. «Спасибо, что живой» — ещё одна любовь, но она спасает и дарует безопасность. Мари произносит эту фразу шёпотом, снова и снова, а Майкл верит ей, как ребёнок.       Пройдёт ни один рассвет и истлеет ни одна ночь прежде, чем отвергнутое будущее примет облик сломленной реальности: призраки несбывшихся предсказаний отпечатываются зловещей тьмой на живых. Во время прогулки в лесу Мари замечает кровь на рубашке Майкла, хотя её только-только не было. Сара, заканчивающая среднюю школу, вновь превращается в ребёнка лет шести, а радостное и солнечное личико наполняется горем и болью.       Да, принцесса, это всегда так больно, но лучше не знать этой ничтожной правды.       В такие моменты Тэкера-старшая думает, что сходит с ума, вновь чувствуя смерть вперемешку с бурбоном на языке, хотя пить она давно бросила. Опасность чувствуется слишком близко, как и тепло тела мужа. Они завязали с мафией — теперь даже это бессмысленно. Правда, с садизмом ей приходилось сложно, но Рэй всегда старался ей помочь. Он понимает. Он любит. И она любит его в ответ, целует и кусает, слушает биение сердца. Бьётся. Живой. Настоящий, пускай и тьма шепчет о чём-то плохом.       Однако и это забывается слишком быстро. Они учатся, работают и проводят время вместе, ходят на мастер-классы, пикники и дружеские посиделки. Чаще всего они выбираются в любимый парк аттракционов, да и сейчас они приехали туда. Сара смотрит с интересом на тир, а Рэй кивает дочери, мол, мы можем пойти и пострелять. Девчушка кивает, а Мари с тревогой смотрит на них. У нее странное предчувствие в душе, почти перерастающее в бремя тяжёлой паники. Она не знает, к чему эти чувства, ведь всё хорошо: и Майкл целует в висок, нежно обнимая, и дочь улыбается, обещая, что принесёт самую лучшую игрушку в парке. Всё звёздно и прекрасно, как никогда раньше. Но судьба всё равно находит их. Слишком быстро. Слишком жестоко. Слишком больно, слишком обречённо.       И приходит тьма.       Сердце снова не бьётся. Дыхания по-прежнему нет. Мари снова мертва, или лишь умирает, медленно обращаясь в ничто. А нет, всё же бьётся, просто едва слышится сквозь толщу воды. Неприятно холодной. Но она живая, неподдельная и больная. Ботинки военного стиля упираются в край ванной, где лежит Тэкера. Не мёртвая. Это самое главное. Бутылка бурбона неприятно отяжеляет руку. Открыть глаза легко.       Не светлое небо, а черный потолок над головой. Толща мутной воды, чёрт, как больно! Пустота обжигает нутро сильнее, чем недостаток воздуха. Задыхается. Не знает больше, где правда, а где несовершенный вымысел. Растворяется в мороке темноты, кажется, всё бессмысленно. Но она находит стимул бороться и жить, силы подняться из ванной. Больно и странно, а вдруг Майкл не воскрес? Только не это… Мари готова молить небеса, чтобы это было ложью. Очередной. Непростительной. Той, что гниёт внутри и отравляет все вокруг. Той, что плевать. Той, что сожжёт и забудет. «Спасибо, что живой» и «мы никогда не умрём».       Этих обманчивых слов не забыть.       Тэкера, с трудом поднявшись на ноги, оглядывается по сторонам. Это не её дом. Может, гостиница, выбранная совершенно случайно. Но где тогда находится Сара?.. Женщина отправляется домой, с трудом превозмогая боль и слабость, вытирая тыльной стороной ладони слёзы. Не сразу получается выйти из номера и не упасть от дрожи и тремора. Никогда ей не было так плохо, как сейчас, да и больше ничего не будет как раньше. В груди жжётся ядовитое пламя потери, и кажется, она уже знает, что ждет её. Сара мирно спит в своей кровати, не подозревая об их несчастье. Дома слишком тихо. И Тэкера находит всё это безумным и равнодушным.       На телефоне сообщения от бывших боссов мафии. Пустые извинения и обещания о помощи, лживые слова о сочувствии и лишь одна прямая истина, обжигающая и заставляющая жалеть о многом. Майкл мёртв. Неистово и бесповоротно. Вся счастливая жизнь была ложью. «Прости, принцесса»