Легенда о короле Артуре. Альтернатива

-Еще раз, — Мелеагант понадеялся на то, что все-таки спятил, — чего он хочет? Прочти-ка еще раз. Уриен, с абсолютно мрачным и зловещим видом, в третий раз развернул полученное письмо, и, выдерживая паузы и театральные эффекты, прочел с выражением: -Принц Мелеагант, наш союз начался с ошибки… -Я надеюсь, что он про себя, — не выдержал Мелеагант, но Уриен никак не отреагировал и продолжил читать дальше, ничуть не смущенный реакцией друга. -Однако я даю вам шанс все исправить… -Ох, ты, благодетель! — снова вклинился взбешенный, а потому предельно спокойный Мелеагант только взгляд выдавал его истинные чувства и Лилиан понимала, что лучше бы этим чувствам остаться где-то внутри, не то — всему, что встанет на пути, придется с этого же пути исчезнуть навсегда. -И приглашаю вас явиться на королевский прием в Камелот, который состоится через неделю. В случае неповиновения моей воле, вы объявите себя моим личным врагом, и всякая надежда на создание нового союза будет для вас потеряна. Его величество, король Камелота — Артур Пендрагон, — закончил с приступом драматизма граф Мори и расхохотался, складывая письмо. Мелеагант поддержал его веселье. Лилиан воздержалась. Она понимала, что Мелеагант явно не позволит себе стерпеть такой выходки Артура, но ей было интересно другое: если Артур такое написал, то…как? Кто ему позволил? Моргана, допустим, женщина бедная, находящаяся сейчас в не самой лучшей форме, но неужели у Артура нет нормальны и разумных советников? Куда они все смотрят? Почему допустили такое издевательство над принцем? Над принцем, который, на минуточку, только в этом месяце дважды отправлял караваны с зерном и хлебом на выручку люду, и люд, кстати, его за это полюбил еще сильнее. С Мелеагантом поступили так, как не поступают и с меньшими благородными домами и даже с простыми крестьянами. Как Артур думает налаживать отношения, если с самого начала он смеет задавать принцу такой тон?! И., какого же, позвольте, черта, Пендрагон думает получить в ответ? Заискивающее: «о да, мы явимся»? так это Мелеагант — правитель таких земель, где заискивающий тон вырван из составляющей души на много поколений вперед. -Нет, Лилиан, он ждет гнева, — Мелеагант, оказывается, уже почти минуту смотрел на Лилиан, изучая ее реакцию. — Он ждет того, что я сорвусь, напишу ему, кто он и что ему следует сделать со своими подачками-приглашениями! И, не стану скрывать, друзья, что для меня эта идея кажется очень соблазнительной… -Но? — спросил напрямик Уриен. — У тебя всегда есть какое-то «но». Я бы рассказал вам все о себе, «но». Вы мне дороги, «но…». Так какое «но» ты приготовил нам на этот раз? -Уриен, мне не нравится то, что ты портишься, — Мелеагант погрозил ему пальцем, полушутливо-полусерьезно. — Что можно сделать? Отказаться я не могу — сорвусь, не ровен час, а ругаться с каждым ублюдком — это как же надо себя не любить? -Так, неужели поедешь? — Лилиан испугалась, — Мелеагант, это на тебя не похоже. -Нет, поехать я тоже не могу, — весело улыбнулся ей принц. — Это не в моем стиле — терпеть такие оскорбления. -Не ответишь? — предположил Уриен, который понял, что все равно не угадает реакции Мелеаганта, но он честно пытается — уже за это надо дать ему поощрение… -Отвечу, — Мелеагант переводил взгляд с одного на другого, радуясь их непониманию, как ребенок, — ну вы что? Все же просто! -Мелеагант, я не знаю, из какого мира выбросили тебя, — устало ответил Уриен, поняв, что поощрение он должен налить себе сам, — но в нашей компании с Лилиан, это совсем не просто. Пожалуйста, просто скажи… -Ну, хорошо, — сдался Мелеагант, которого так и подмывало поскорее получить реакцию на свои действия. — Уриен, нет…лучше пей. Лилиан, радость моя, запиши за мною. В точности, как я прошу запиши… *** Кей вбежал в зал заседаний с таким восторгом и таким топотом, что становилось понятно — этот юродивый всерьез радуется тому, что Артур его, кажется, простил. Но Моргана, сидевшая с самым мрачным видом по правую руку от Артура, понимала, что Артур не только не простит… он еще и отомстит. Она поняла — неожиданно легко и интуитивно, что Артуру очень понравилось управлять, он вошел во вкус, чувствуя, как легко проворачивать человеческие души в руках своих, каково это — держать жизнь и ловить на себе восхищенно-пугливый взгляд, видеть, как пресмыкаются, как льстят… лишь бы не было гнева его, лишь бы не было… Так пресмыкаются перед богом и перед королем. Артуру это чертовски нравилось, хоть он и не осознал этого в полной мере, это осознала Моргана. Она уже видела Утера, она приходила к нему во снах, терзала — по мелочи уже, но терзала. Она наблюдала за ним, прячась под личинами служанок и кухарок, однажды даже еле-еле вывернулась из слишком жарких объятий Утера, которому в лике Морганы привиделась сама герцогиня Корнуэл. Моргана бежала из Камелота снова. Ланселот не сразу нашел ее, но когда нашел, страшно и смешно ругался, грозился утопить, если она выкинет нечто подобное вновь… Но суть не менялась. Моргана видела Утера и сейчас без труда узнавала его возникающие черты в Артуре. -Письмо! — Кей так яростно рванулся с письмом в руках, что запнулся о собственную ногу и растянулся у ног Гавейна. Тот бросился его поднимать, торопливо, судорожно и как-то стыдливо. -Растяпа! — гаркнул Артур и Кей затрясся. Гавейн протянул королю письмо, скрепленное печатью Мелеаганта, и Артур демонстративно небрежно взял его, повертел в руках… -Надо вскрыть, — подсказала едкая Моргана. Она не выносила Кея и косвенно винила его про себя в том, что внутри нее теперь странная безжизненная пустота, но все же ей было немножко жаль юродивого, который сидел на скамье и сосал большой палец. -Конечно, — Артур ласково улыбнулся ей, протянул письмо, расчетливо вкладывая прямо в ладонь, — прочти, пожалуйста, нам, Моргана. Моргана хотела бы прокомментировать, что королю неплохо бы не доверять чтение письма от Мелеаганта вслух при всех ей, но ей было интересно, что он написал и она, избежав конфликта, торопливо разодрала конверт длинными ногтями, сломала печать и прочла: -«Я — принц Мелеагант де Горр, обращаюсь к правителю Камелота. Я прочел ваше письмо с приглашением на королевский прием и, в свою очередь, заявляю, что, по странному стечению обстоятельств, я устраиваю ровно в тот же день свой прием, который был задуман еще полгода назад. Оставить своих гостей я не могу, и, если вы захотите увидеться со мной и обсудить нашу дружбу и обмен моего зерна на… очевидно, на что-то весомое? — я буду ждать и вас тоже…» Моргана закончила читать, но не сразу отняла пергамент от своего лица, ей потребовалось время, чтобы вернуть себе нормальный вид, на котором Артур не прочтет издевательской усмешки. Мысленно Моргана поставила Мелеаганту самую высшую оценку, на какую была способна. Блестяще! Часть гостей, самая значимая часть гостей, не заявится к Артуру в обход Мелеаганта — побоятся. Что хуже терять? Дружбу какого-то бастарда или дружбу принца де Горра, который обладает землями, армиями и даже поговаривает об обновлении флота? Фея отняла пергамент от себя, заметила, как несколько лиц из числа советников, ухмыльнулись, оценив решение Мелеаганта. Верно — он и честь спас, и другом остался…так и надо. Так и надо! На лицо Артура приятно было посмотреть. Он сравнялся по цвету лика со своей алой мантией и явно чувствовал себя оплеванным, а между тем, предъявить ничего не мог. Мелеагант, к тому же, указала на свою услугу, его зерно и то, что Камелот ему за это ничего не дал, даже не поблагодарил в письме! -Ваше величество, — Мерлин решил спасать ситуацию, но явно был одинок в своем желании. Судя по лицу Артура, король явно желал утопиться, а не быть спасенным. — Ваше величество, я считаю, если позволите, что нужно ехать к принцу де Горру на прием! -Что? — Артур даже голос потерял на миг, он, не веря, взглянул на друида и медленно поднялся со своего кресла, — Мерлин…твои ли это речи?! -Артур…- предостерегла Моргана, но не встала, и не была особенно убедительна. Она не предпринимала ничего для спасения друида, хоть и была с ним согласна. Так, наблюдала со стороны. -Господи, — Артур не услышал даже своей сводной сестры, так его потрясли слова друида, — господи, за что ты послал моим советникам такую глупость? Чтобы я…чтобы Камелот ехал на поклон к какому-то… к какому-то там Мелеаганту? Мерлин, этому не бывать! Не бывать! Его голос взвился. Кое-кто из советников милосердно предоставил Мерлину самому разбираться с гневом короля и тактически отступил к задним рядам. -Нет! Нет! Камелоту не стоять на коленях! Камелоту не унижаться! Я, как король, запрещаю это! — Артура охватила незнакомая ему прежде, но такая сладкая горячка, он чувствовал азарт, дыхание кровавой тьмы над ухом, в нем все инстинкты взяли вверх. Захотелось всего, и сразу: пить, есть… взгляд Артура упал на Моргану и фея узнала этот взгляд, выругалась мысленно и стала искать возможный путь к бегству. -Никто не смеет…- Артур потерял нить основной своей мысли, — все! Вон! Моргана, останься! Моргана, которая успела уже подняться, села обратно, постаравшись сделать вид, что удивлена внезапной задержкой. Советники торопились уйти дальше от разгневанного короля. -Мы проведем свой прием. Те, кто явятся — наши друзья. Кто не придет — враги, — подвел итог Артур, глядя Мерлину в глаза, и повернулся к нему спиной, давая понять, что разговор окончен. -Артур, — Мерлин бросил испытующий взгляд на Моргану, явно угадывая чувства Артура, — Моргана еще очень слаба, я, как целитель… -Ты только поганый друид, что разочаровывает меня своими советами, — отозвался Артур так тихо, что фея, узнав знакомые ей раньше нотки, всерьез испугалась. Она не колебалась. Бросив на Мерлина красноречивый взгляд, фея промолвила: -Ступай к своим свиткам…друид. Друид не собирался просто сдаваться и ясно взглянул на Моргану. «Ступай» — взглядом указала ему фея на дверь. Мерлин не пошевелился. -Мерлин! — капризно топнула фея ногой и указала ему рукой на дверь. Мерлин медленно вышел, словно больше всего желал, что дверь перед ним закроется навечно и не откроется…уже не откроется. -Мне больно, — Моргана отошла от Артура быстрее, чем он успел к ней приблизиться с объятиями. — Прошу, не надо. Я еще… я должна была стать матерью, а теперь… Скрытые переживания, которые Моргана затаила ото всех, спрятала, не допустила до них не только Ланселота, но и саму себя, прорвались. Она пыталась быть сильной. Она пыталась отрицать и делать вид, что все вынесет, но она не могла, и ее окончательно сломило, шатнуло, она упала. Артур торопливо опустился на колени с нею рядом, он гладил ее по волосам — неумело, но настойчиво, но она даже не пыталась сбросить его руку, рыдая так, как не рыдала прежде. В этих слезах не было ни света серебра, ни золота — только скорбь, потеря окончательной надежды на восстановление своей души… она боялась, она поняла только сейчас, как далеко зашла и как впустую. Вся жизнь ее стала серой дорогой, серой от пыли и привкуса пепла. Все утратило смысл вновь, и на этот раз Моргана не верила, что найдет в себе силы, чтобы жить дальше под масками цинизма и злости… Она плакала. Беззащитная, слабая, настоящая. Обнаженная душой, сближалась с Артуром, как не сближалась прежде. И Артур, далекий от мира возвышенного, прочувствовал это и проникся особенным чувством нежности к ней. -Я спою тебе…- его голос дрогнул. Моргана затихла. Ее плечи мелко вздрагивали на ее коленях, она шмыгала носом, но слезы оставили ее. Она пыталась привести мысли в порядок, чтобы встать, закончить ряд дел, начать новый ряд и сначала, сначала, пока не придет ночь. Поздним вечером придет Ланселот, пожелать спокойной ночи. Станет легче. Главное, дожить до этого часа, а потом станет легче. Она уснет. На целых два, а то и три часа. Ей приснится кошмар и она подскочит. Пару часов промечется в постели — душной и тесной, одинокой… потом встанет, придет сонная Марди, оденет… она пойдет гулять…может быть, встретит раннего Ланселота, возвращающегося от тайного свидания, а может и не встретит. -Я спою…- Артур коснулся губами ее лба, и Моргана почувствовала, как что-то горячее и мокрое скользнуло по ее лицу… она не отреагировала, но отметила это про себя. -Когда Кею было особенно плохо, у нас была кормилица. Она пела песню, он мог спать. Кормилица потом ушла, ее отец выгнал…то есть, не отец…ты поняла. Я иногда потом вставал к Кею, пел ему…и он спал. Вот, послушай: Моя страна Тебе чужа, Ее ты не узнаешь… Артур не успел допеть и до половины, а Моргана так и заснула на его коленях, выплакав самое сильное горе свое… *** -Кто-то из них, совершенно верно, спятил! — Кармелид, довольный влечением дочери к тому, от чего она так страстно убегала всю свою жизнь, вышагивал перед нею. — Я не могу понять лишь: кто. С одной стороны, Мелеагант сильный союзник, с другой стороны — он союзник, который должен быть мертвым. То есть, управляемым. Его бешенство не знает границ, а власть… -Мне кажется, — заметила Гвиневра робко, — Артур зря пытается склонить Мелеаганта на свою сторону. Надо как-то…иначе. -Как? — Кармелид остановился перед дочерью, развел руками, — была бы ты не замужем — стала бы женой Мелеаганта. Была бы у тебя сестра…но нет ее. У Мелеаганта сестры тоже нет, чтобы Кея женить или меня! Моргану если только выдать за Мелеаганта, но тут уже все трое будут против: и Артур, и Моргана, и Мелеагант! Жаль, было бы зрелище… Гвиневру дернуло, словно от удара. Она не рассказала отцу, что видела поцелуй Артура с Морганой. Она вообще ничего ему не рассказала, сказав лишь то, что хочет, чтобы с ее мнением при дворе считались и не давая более никаких пояснений. О том, чем было вызвано это желание, она умолчала. Однако Кармелид не был настолько идиотом. Он видел и влечение ее к Ланселоту и румянец на щеках дочери после бурной ночи, и сонность рыцаря… выводы напрашивались. Тот же факт, что Моргана и Артур явно связаны чем-то большим, чем показывали, тоже был очевиден. -Жаль, жаль…такой союз пропадает! — Кармелид с досадой хватанул по воздуху. — Чертова фея! Чертов принц! Могли создать такую красивую… -Они бы стали действовать сообща, — предположила Гвиневра и ярость Кармелида сдулась. Он страшно завращал глазами, обдумывая: -Да, — с неохотой признал он, — они бы…договорились. Мелеаганта нужно бы женить на безвольной…а Моргану выдать за того, кто сильнее, чем она. Как ни крути, я был бы хорошим кандидатом для нее! Для блага. Особенно, учитывая, что ребенка у нее больше нет. Она могла бы родить мне моего… -Отец, — хмыкнула Гвиневра, — я, конечно, не понимаю ничего в интригах, но что-то мне подсказывает, что Моргана не стала бы покорной женой для вас. -Твоя мать мне тоже не была покорна поначалу, — не расстроился Кармелид, — я, однако, научил ее тому, кого она должна любить, слушаться и уважать. -оставим Моргану, — попросила Гвиневра, которая не была удовлетворена ответом отца, она все еще не верила в то, что фея сдастся. Если хотя бы половина из того, что говорил о ней Ланселот, правда, ее просто так уже не сломаешь. — Давайте подумаем лучше, отец, как быть? -Перехватить гонца с ответом Артура, где он выражает свое «нет» и передать Мелеаганту твой ответ…где ты…сама его приглашаешь. Он был к тебе неравнодушен, может, это его убедит? Бери перо… *** -Сэр Персиваль…- голос Леи дрожал и мелко срывался, — вы уверены в том, что хотите взять меня в жены? -Разумеется, — Персиваль смотрел на нее так, как никто прежде не смотрел. В его ясных глазах читалось такое неземное чувство, что у Леи все переворачивалось внутри. Она представила себя на мгновение его женой, владелицей его поместья, и что-то очень резко рванулось в ее груди. Она дрогнула, обняла себя за плечи, боясь представить себе картину еще более лучшую, чем та, что явилась перед нею. -Вы знатный человек, — попыталась Лея убедить его, молясь, чтобы он не передумал. Да, она думала об Уриене еще с утра, но лучшая партия… он так на нее смотрит, как никто не будет смотреть! Такое чувство, словно он ее оберегает даже взглядом. -Это неважно, — с убеждением возразил Персиваль, и его речь стала горяча от нервного возбуждения, — Лея, любовь моя! Ты не понимаешь, что это не имеет значения. Я люблю тебя. Я сделаю все, чтобы и ты любила меня в ответ. -Сэр, — Лея предприняла еще одну, едва ли не самую отчаянную и жалкую попытку, — я ведь…вы же знаете, что мое сердце дрожит от любви к другому мужчине… -Который был настолько идиотом, что посмел тебя оставить! — напомнил Персиваль, — Лея. Я не он! Я не откажусь от тебя. Люби его. Я не прошу ответа…я прошу дать мне возможность доказать, что я лучше, что я смогу дать тебе все, что ты заслуживаешь, я дам тебе все-все, что у меня есть. Лея, милая Лея… -Персиваль, — Лея почувствовала, как щеки ее запылали, — я… жизнь девушки при дворе не может быть жизнью девушки в монастырской обители. Я… не так чиста, как… -Лея, чтоб тебя…- Персиваль выдохнул, — мне неважно твое прошлое, меня волнует твое настоящее и будущее. Лея, будь моею, Лея! Стань моей женой. Я не стану тебя позорить ничем и никогда, я буду оберегать тебя до самой смерти своей, я не буду требовать …Лея, я ничего не буду требовать! Ты можешь меня не любить, я позволю тебе уйти. Если ты захочешь, в любой момент… Лея, ты плачешь? -Да, — прошептала Лея, падая на колени рядом с Персивалем и шаря по могучей груди его руками, не зная, как бы ловчее его обнять и вообще. Словно бы позабыв, как это делается. -Лея, я не тороплю тебя с отве…- Персиваль осекся, медленно перевел взгляд на ее лицо, не веря своему маленькому, юркому счастью. — Ты согласилась? -Да…- Лея обвила его за шею, а Персиваль вскочил с нею на руках, принялся кружить ее, не зная, куда рвануться, куда ее нести. Неловко поставил на скамью в саду, тут же снял, поставил на землю, но не оставил надолго, прижал к груди, закружил, снова поставил… все его лицо светилось счастьем, вся его суть стала радостью… -Сэр Персиваль? — из-за поворота, привлеченная шумом, показалась Октавия в компании придворных дам, — что вас так радует в этот мрачный день? -Эта женщина…- Персиваль отнял от груди Лею, и снова прижал ее к себе, — эта женщина согласилась стать моей женой! Она сделала меня счастливее всех! -Вашей? — с непередаваемой интонацией поразилась Октавия, — а что, служанки ныне в цене? Но едкое замечание ухнуло куда-то в пропасть… Персивалю не было дела до них, ни до кого, кроме его маленькой, юркой Леи, которая доверчиво прижималась к нему, веря в его могущество и в защиту. -Я защищу тебя, я сберегу тебя…- в сотый раз прошептал Персиваль, прикрывая глаза и вдыхая аромат ее волос. — Моя Лея… *** Лилиан выкроила минутку, чтобы посидеть в компании все более и более привлекательной в плане дружбы Вадомы. В этот раз они плели из соломы куколок. Как уверяла Вадома, эти куколки оберегали покои хозяина от злых духов. Лилиан, конечно, не сомневалась, что злые духи принимают Мелеаганта за своего и не обижают его, но она хотела весело проводить время и потому с воодушевлением принялась за плетение, показывая, будто бы боится злых сил. Не стоило же рассказывать Вадоме, что злые силы приходят в ее покои чаще, чем на обед и остаются, порою, до утра? Они расхаживают в мягкой мантии и хлещут кровавое фландрийское вино, ведут разговоры о политике и философии, рассказывают истории… Лилиан представила, как она вешает на порог комнаты такую плетеную фигурку из соломы, обсыпает круг вокруг себя солью под взглядом Мелеаганта и ее начал разбирать смех. Лилиан, однако, удалось замаскировать его под кашель. Вадома же, увлеченная работой, тихо пела. Она вообще часто пела. И песни все становились какими-то тоскливыми в ее исполнении. Она пела про дороги и горы, про дома, которые оставила, и много песен было в ее устах, но все они чем-то сходились меж собой. -В Андалусской реке вера нет, Андалусская река течет тысячу лет. Ее спокойная поступь к бездне ведет, Андалусская река свои песни поет. Она их поет тихим плеском, Она боится душу спугнуть… Солнце в реке распадается блеском, Сладко в реке той утонуть… Лилиан склонила голову набок, пытаясь представить тихую реку, что манит своей мистической загадочностью… неожиданно вспомнился Мелеагант. В сердцах Лилиан подумала, что если бы Мелеагант был бы рекой, то непременно Андалусской! Вкрадчивый его голос, поступь, красота, величие, манеры — что еще в нем не коснулось ее? Да все коснулось! Она утонула в нем, готовая отдать все на откуп реке, глубине и всему, что было в ней самой… жалела ли? Нет. И знала, что не будет. Даже когда он оставит ее, вспомнив, что он принц, что должен жениться на какой-нибудь знатной женщине. -Ты неверно плетешь, — мягко поправила ее руку Вадома, — мысли твои не здесь. Далеко. Душа далеко. -Андалусская река забрала, — промолвила Лилиан, замечая, что к ним направляется Уриен, поднялась ему навстречу. — Что стряслось? -Письмо из Камелота, — мрачно усмехнулся граф. -Опять? — ужаснулась Лилиан. — Что пишут? -Не знаю, пойдем принцу покажем! Лилиан торопливо кивнула, обернулась, чтобы извиниться перед Вадомой за свое исчезновение, но она уже испарилась. Не было ни куколок, ни соломы — только та, недоплетенная, осталась в руке Лилиан. -Чудеса, — выдохнула целительница и пошла за Уриеном следом. -Какая компания, — поприветствовал принц, когда к нему пропустили. Он оторвался от своих очередных бумаг, и от разговора с де Шенье. — Чем обязан? Соскучились? -Иногда ты бываешь такой сволочью! — фыркнул Уриен, согнал де Шенье с места и ел против Мелеаганта, — но мы тебя любим. Даже не знаю за что! -Мой принц, мне перерезать этому наглецу горло? — спокойно осведомился де Шенье, и по его спокойствию было ясно, что он и перережет. Если надо, и даже сильно не будет переживать по этому поводу. -Оставь бедняжку, — притворно вздохнул Мелеагант, — ступай, мой друг, мы договорим позже. Де Шенье покорно удалился, не забыв отвесить поклон. Уриен дождался его ухода и протянул заинтригованному Мелеаганту конверт из Камелота. -Письмо из Камелота. -Опять? — развеселился принц и вскрыл конверт. Он пробежал свиток глазами, его лицо слегка дрогнуло недоверием, когда он увидел подпись Гвиневры, а затем принц отложил в сторону письмо, подумал, протянул Уриену и склонившейся к плечу графа Лилиан. -Они либо идиоты, либо издеваются, — вынес вердикт Мелеагант. — Кто-то должен запретить Камелоту тратить чернила и строгать перья — им это вредно. Честно слово, им это вредно! -Гвиневра…в интриги…-= не поверил Уриен. — Умом не слаба тягаться? Как Моргана дозволила? -Ей на руку, очевидно же! — в раздражении отозвался Мелеагант, — идиоты… Артур сам себе роет могилу! Это талант, друзья! За талант надо выпить!