Легенда о короле Артуре. Альтернатива

–И всё-таки, зачем ты идёшь к ней? Кто она такая? — Уриен привык не спорить и не спрашивать, но сейчас любопытство пересиливало и он, рискуя нарваться на неудовольствие Мелеаганта, решился спросить. –Мне нужна ее помощь, — отозвался наследник спокойно. — Она одна из тех, кто может обеспечить мне победу в турнире за меч короля. –А как же честный бой? — Уриен не удержался от изумления и даже чуть отстал от Мелеаганта, так было велико его удивление. Мелеагант продолжил идти к трактиру, в котором и должен был предстать перед загадочной Морганой и Уриену пришлось поспешить за ним, но наследник ответил: –В игрищах трона никто не побеждал справедливо, мой друг. Я верю в свой меч и в себя, но есть то, что не дает мне положиться на эту веру. Придет какой-нибудь трус, какой-нибудь подлец или, что хуже, глупец и что тогда? Придет и победит тех, кто действительно достоин. Мори немного подумал и решил, что речи Мелеаганта справедливы, однако, сказать об этом он уже не успел, у самого входа в трактир их перехватил светловолосый статный юноша. –Господин Мелеагант, — окликнул он, и для верности махнул рукой, привлекая внимание, и тут он заметил Уриена, — а, и вы здесь, граф! Тон пренебрежения как-то задел Уриена, но он криво улыбнулся на приветствие и решил пока не вступать в ссору. Мелеагант же приветствовал юношу куда теплее и протянул ему руку: –Ланселот! –Леди Моргана уже ожидает вас, — сообщил означенный Ланселот и предостерег, — не с главного входа. Обойдём, здесь со двора есть вход в жилые комнаты. Пришлось покориться и последовать за юношей, обогнуть грязный маленький двор, в котором радостно шумели уличные девки и пьяницы, шумно переговариваясь и хохоча. Ланселот обошел почти весь трактир и замер у лестницы, ведущей на второй этаж. Она была хлипкая и держалась на прогнившем деревянном опоре, и не выдавала никакой уверенности в ее крепости, но Мелеагант смело поднялся по ней первым, Уриен мрачно проводил его взглядом и поднялся следом. Ланселот, к его раздражению, последовал за ними и, опять же, к раздражению графа, лестница не обрушилась под ним. –Сюда, — Ланселот толкнул одну из невзрачных дверей, и она подалась, распахнулась с тяжелым и противным скрипом. Мелеагант и Уриен вошли в маленькую комнатку, большую часть которой занимал стол и стулья вокруг него. Обстановка, прямо сказать, поражала грязнотой и затхлостью. Слабый свет свечей, услужливо расставленных по столу и в нескольких углах комнаты, не позволял ужаснуться полностью виду, но явно позволял предположить, что таится здесь. Здесь была нищета. Она царила. Она выглядывала в каждой черте деревянного скрипучего стула, в остатках дешевого ужина и в кувшине самого отвратительного вина, стоявшего в центре стола. Даже свечи были из дешевого, уже использованного жира и воска и от этого освещали тусклее… Уриен не знал Морганы, но из слов Мелеаганта представлял ее какой-то мудрой и зрелой женщиной, кем-то вроде Утеровского прихвостня — Мерлина, только в женской вариации, а потому, увидев настоящую Моргану, был очень удивлен. Настоящая Моргана даже в свете свечей казалась очень бледной. Ее лицо имело странную смесь тонких черт и какой-то грубости повадок, которые, видимо, оставила на ней жизнь. Тяжелая копна тёмных волос свободно рассыпалась по ее узким плечам, и сама она отличалась какой-то голодной худобой. Облачена Моргана была в чёрное простое платье с длинным рукавом, без вышивок, уже явно штопанное и не один раз. Она поднялась из-за стола навстречу гостям легко и стремительно, как-то рвано и Уриен тихонько охнул, оглядев ее и прикинув про себя, насколько несчастно и бедно создание перед ним. –Моргана, при всей своей неугасающей…–Мелеагант явно был поражен не меньше, но правила хорошего тона обязывали его к любезностям, но она оборвала его спокойно и насмешливо: –Не надо церемоний, Мелеагант, садись. Мелеагант сел. Уриен несмело кивнул Моргане, которая глядела теперь на него большими темными, странно блестящими глазами. Оглядев его, она кивнула в ответ и небрежно бросила: –Садись, граф Мори! –А…– Уриен растерялся и взглянул на Мелеаганта, — разве я называл свое имя? –Нет, — Моргана пожала плечами и села за стол, — я, видишь ли, мой друг, фея. Мне кое-что ведомо, кое-что видно. –Это чудо, что вам здесь хоть что-то видно! — не удержался Уриен и сел с опаской на самый краешек прогнившего стула. –Садись, Ланселот, — не глядя на юношу, кивнула фея и ответила уже Уриену, — да, я понимаю ваше пренебрежение, граф! –Вовсе никакого…– он замялся, испугавшись, что испортил сделку Мелеаганта. –У него не самый острый ум, — вступился за него Мелеагант. — Моргана, не обижайся на моего друга, он не держал в мыслях… –Я понимаю! — она расхохоталась — бешено и ледяно. — Я всё понимаю, господа! И, позвольте мне кое-что объяснить вам! В таких условиях я нахожусь едва ли не всю жизнь, и скоро станет хуже. И, опять же, бывало хуже. –Если у вас проблемы, — неуверенно начал Мелеагант, — я могу… –Нет, — она покачала головой и широко улыбнулась, — нет, не можешь! Я понимаю вас, что приличная девушка, пригласившая в такую дыру, как эта, и проживающая здесь, не внушает никакого уважения и, более того, походит на ту, кто за деньги согласится на всё. Но я никогда не просила ничего и не стану. Я не нуждаюсь в подачках, господа! Она говорила яростно и лихорадочно, и Уриену стало совсем не по себе. Мелеаганту, похоже, тоже. Оба привыкли, что нищие просят монет у богатых господ настойчиво и нагло, а эта отказывалась, похоже, не в первый раз, от всякой помощи. И делала это так, словно говорила с мальчишками, а не графом и наследником принца. –Этот вот, — Моргана кивнула в сторону покрасневшего Ланселота, — тоже пытается все время оплатить мой ужин или комнату, но я не принимаю. А однажды… Тон Морганы понизился до заговорщического шепота, она подмигнула: –Однажды он тайком оплатил мне месяц проживания в одном кабаке. И что я сделала, друг мой? Мелеагант попытался примирить ее: –Пожалуйста, прости нас, Моргана, мы… –Что я сделала? — повторила она громче, глядя на Ланселота в упор. –Обратила меня в воробья, — тихо отозвался Ланселот, готовый сгореть от стыда. Уриен едва сдержался от смешка, но тут же посерьезнел. А Моргана кивнула, удовлетворившись ответом: –Да. Я сделала это! Потому что я иду из рода Корнуэл. А род Корнуэл никогда не просил милостыни и подачек. –Я плохо знаю, что это за род, — честно признал Мелеагант, пытаясь переключить внимание феи на себя. — Я не слышал о нем ничего. Моргана с горечью усмехнулась, поднялась со своего места и вернулась через пару минут со странным сосудом в руках. Она села, держа что-то вроде чаши в руках, и плеснула в чашу дешевого вина, от чаши пошел пар, который поднялся совсем невысоко, обратился прозрачной водой и плеснул в чашу. –Не слышал, конечно…– Моргана провела рукой над водой в чаше и та закружилась, закрутилась под ее руками и явила изумленной троице настоящий город, собранный из капелек воды в поразительной точности — с маленькими крышами, лавчонками и часовнями. — Вы любите сказки, господа? Ланселот откинулся на спинку стула, уже понимая, что последует. Он давно был знаком с Морганой и прекрасно слышал от нее не раз эту давнюю историю, только колдовство в чаше завораживало его. Мелеагант взглянул на Уриена и ответил за них двоих: –Это не цель нашего визита, Моргана, но мы не торопимся, пожалуйста, говори. И она заговорила, водя руками над чашей. И от ее пассов в облаке воды город сменялся замком, а замок становился фигурами людей. История давних лет оживала в это чаше, история собиралась из капелек воды… –Жил в Камелоте герцог Корнуэл, Он был предан королю и смел… В чаше исчез город. Теперь вода сложила фигуру короля на троне и мужчину у подножия престола, что преклонил колени. –Он полюбить мечтал, И однажды любовь повстречал… Коленопреклонный мужчина поднялся, повернулся налево, и в его объятия попала женщина, сплетенная из воды с длинными распущенными волосами. Фигурки обнялись и закружились в танце. –Она прекрасна — краше в свете нет, С неё за счастье написать потрет. Моргана понизила голос. Мелеагант отвел взгляд от чаши и заметил, что в ее глазах стоят слезы. Немое предчувствие сковало его. –Она молода, весела, влюблена, И герцогу теперь она жена. Голос Морганы окреп. Фигурки стояли теперь под сводом свадебного алтаря. –Время проходит и рождается дочь, Но день счастья сменила ночь. Женщина держит младенца в руках, но какая-то тень проходит по воде. Ланселот вздрогнул, глядя на чашу — он каждый раз поражался тому, какое тонкое колдовство существует на свете. –Король жену герцога повстречал, И страстным чувством воспылал. Она умоляла, мужа любя, Но не смогла сбежать от короля. Фигурка короля гоняется за фигурой женщины по чаше, герцог смотрит в сторону… –Ведь королем тот зовется, Кто силой берет, что добром не дается. С помощью советника-мага, Король дошел до преступного шага. Подле скорбящего короля возникла фигура, знакомая как Мелеаганту, так и Уриену — они узнали друида Мерлина, прихвостня и советника Утера. –В ночь, когда герцог с врагом бился, Король в его облике в дом заявился. Жена не узнала обмана, И только малая дочь — Моргана, Что силой магической наделена, Поняла, но сказать не смогла — Заклятие мага держало ее. Фигурка держит мать в объятиях. Маленькая девочка пытается открыть рот и тут же складывается пополам от боли и Мелеаганту кажется, что он слышит ее крик, но на деле никакого крика нет… –И вот…ночь и предательство не ново, Смерть и жизнь своё взяли слово. Этой же ночью пал Корнуэл, Земля забрала того, кто предан и смел… Герцог, что так долго смотрел в сторону, падает под ударом вражеского воина и на мгновение его фигурка возвращает на себя цвет вина. –Жена узнала в обмане короля, И угадала под сердцем дитя. Женщина плачет, рвет на себе волосы, девочка приблизилась к ней, попыталась протянуть руку, но женщина оттолкнула ее и убежала прочь. –Она пыталась жить, но не смогла…нет. Родив дитя, оставила свет. А король к ней потерял интерес, И бастард таинственно исчез. Младенец, сотканный из воды, исчезал в воздухе, а король смотрел в другую сторону от него. –Дочь герцога бежала, Потому как знала: Ищет ее зачем-то тот маг, Что позволил королю преступный шаг… Мерлин из воды смотрит и ищет по сторонам, а маленькая девочка убегает куда-то вдаль по петляющей дороге. –Она скрылась, полагая, Что ее хотят убить, следы заметая. Земли Корнуэл вернулись королю, Лишили титулов почтенную семью. И Моргана ищет брата своего, Кроме имени, не зная ничего. Девочка возвращается в воде, она растет, изменяется, смотрит по сторонам, выискивая кого-то. –Король проклятый зародил мести сумбур, Но Моргана отыщет бастарда с именем Артур! Последние слова сорвались с губ Морганы, и тотчас вода вспыхнула и загорелась кровавым цветом. Уриен охнул, вскочил, опрокидывая прогнивший стул, но вода уже погасла. Моргана с ненавистью отшвырнула чашу в дальний угол и взглянула на него с насмешкой: –Хорошая сказка? Уриен, чувствуя себя идиотом, сел и покачал головой, пытаясь унять в душе собственный сумбур. Он очень остро пожалел эту тонкую девушку, прошедшей, дьявол знает, через какие тернии и испытания, живущую в нищете и явной бедности и горящую местью. Он искренне пожелал королю Утеру Пендрагону умирать как можно более мучительно и долго. –Это ужасно, подло и отвратительно, — отозвался Мелеагант, тоже потрясенный, но по долгу титула обязанный сохранять лицо. — Почему ты просто не убила Утера? И Мерлина? Моргана даже с жалостью посмотрела: –До Утера мне уже не добраться, а что до Мерлина… тут мы с тобой, дорогой друг, плавно переходим к теме нашей встречи. Ланселот сказал, тебе нужна помощь? –Лан…– Мелеагант поразился быстрому переходу и, пока не понимая, согласился, — да, мне нужна помощь. Утер объявил турнир: тот, кто победит всех соперников, удостоится чести вытащить королевский меч из камня и станет королем Камелота. –Ты не станешь, — покачала головой Моргана, — даже если ты победишь всех своих врагов, ты — наследник принца. Престол по закону отойдет твоему отцу — Багдамагу де Горр, а ты станешь принцем. Уриен даже рот раскрыл от изумления. Он как-то совершенно упустил из виду это обстоятельство… –Ничего нельзя сделать? — усмехнулся Мелеагант, — совсем? Моргана внимательно оглядела его, прикидывая, стоит ли игра свеч: –Можно, — наконец, вынесла она вердикт. — А сможешь ли ты с этим жить? –Что? — Уриен перестал что-то понимать и в панике взглянул на Ланселота, ожидая хоть какого-то объяснения, но тот мрачно молчал и, кажется, тоже не особенно мог вникнуть. –Мой отец унижал меня и желал мне смерти едва ли не в открытую, — Мелеагант сказал это и для Морганы и для Уриена, — он негодный правитель, мы все это знаем. –Отцеубийство, — Моргана побарабанила тонкими пальцами по столу, — впрочем, Багдамаг и сам умрет через пару лет с таким-то образом жизни, так что — ускорим сие. –Как? — ахнул Ланселот и схватил Моргану за руку, — послушай… –А то я не убивала! — в раздражении она вырвала руку. — Оставь, Ланселот! Приходится жертвовать кем-то. В игрищах трона никто не побеждал справедливо! Уриен растерянно переводил взгляд с нее на Мелеаганта и пытался понять, что не так с этими двумя. Багдамага де Горр не выносили — это правда и образ жизни он вел почти что самоубийственный, поглощая крепкое вино литрами и объедаясь жирной пищей, но отцеубийство… Встать и уйти — предать Мелеаганта. Да и, если честно, Багдамаг так относился к своему единственному сыну, что Мори и раньше удивлялся, как тот еще жив с характером-то его друга. И граф остался, выражая немое согласие. Ланселот, который, похоже, знал Моргану дольше, тоже остался на своем стуле и сидел, скрестив руки на груди, отгородившись от общей беседы. –Только безболезненно, — попросил Мелеагант, смело глядя в глаза этой безумной и несчастной сущности. –Как угодно, — она насмешливо изобразила смирение.– Так что? Ты хочешь победить на турнире? Ты победишь. –А взамен я одарю тебя, как хочешь! — Мелеагант не шутил. Он знал, как быть щедрым, а Моргана отчаянно нуждалась в щедрости и покровительстве — это было видно, даже несмотря на то, что сама она это лихорадочно отрицала. –Вернешь мне земли, — Моргана загнула один палец, — вернешь мне титул герцогини Корнуэл, найдёшь мне бастарда Пендрагона. –А Мерлин? — осторожно спросил граф, подождав еще какого-нибудь пункта, но Моргана так и осталась с тремя загнутыми пальцами и не продолжала списка. Игра свечей причудливо исказила её лицо, и она усмехнулась, заметив невольную дрожь графа: –Мерлина ты уберешь от престола, а дальше я сама. Мелеагант готов был ответить и сейчас, но он много учился дипломатии и знал, что давать ответ сию же минуту неприлично, а потому поднялся из-за стола: –Мне нужно обдумать это. –Пожалуйста, — Моргана поднялась следом, — но думай лишь до завтра, потому что далее меня выгонят. –И всё-таки, — Уриен побаивался, откровенно говоря, готов был бежать дальше от всякой магии, но это существо его и пугало, и влекло с непреодолимой силой, — и всё-таки, Моргана, если ты примешь помощь, не как подачку, не подумай… Она взглянула на него так, словно хотела сжечь, и Уриен возблагодарил небо, что это очаровательное создание не умеет убивать взглядом, но неожиданно она тепло улыбнулась, и злость пропала с ее лица, и что-то прекрасное отобразилось в ней, еще больше привлекая графа. –Ладно, граф, только тебе! Только тебе и только раз! Если надумаешь поддержать своего друга в завтрашней встрече, — Моргана кивнула в сторону Мелеаганта, — привези мне какое-нибудь платье, моё уже очень сложно чинить. И снова странная жалость, почти что разрывающая и сжигающая насквозь, коснулась сердца графа. Он готов был в эту минуту привезти Моргане все платья своего графства, любого цвета, размера и расшивки и пообещал себе привезти ей самое лучшее, что сможет найти. –Привезу, — клятвенно сказал он. — Привезу, Моргана! –Позволь и мне тебя одарить, — влез Мелеагант, смущенный неожиданным смягчением Морганы. –Нет, не позволю, — спокойно возразила она, — Ланселот, проводи гостей, они устали от моего общества. *** –И что это такое было? — граф Уриен держался молчанием все то время, что Ланселот провожал гостей до двора и смотрел, как они садятся на своих лошадей и, наконец, исчезают по пыльной дороге… –Ты о чем? — отозвался Мелеагант с неохотой. Он думал о своем, о том, готов ли действительно согласиться на предложения феи, и о том, как легко согласился на смерть своего же отца, так, словно бы даже ждал этого предложения. В самом деле, Мелеагант хорошо знал законы своего времени и вряд ли мог осознать, что предвидел такое развитие событий. –Об Утере, об этой…– Уриен замялся, не зная, как назвать это совершенно поразившее его создание, — об этой. –Утер не заслуживает жизни, — жестко отозвался Мелеагант. — А она — она несчастна и заслуживает лучшего. Когда я стану королем, я дам ей лучшую жизнь. –Королём…– задумчиво повторил граф, — значит, вопрос со смертью отца решен? –Да, — Мелеагант даже не обернулся. — Надо жертвовать. Надо. Кто придет? Сам посуди — из кандидатов, кто, в случае победы, приведет Камелот в порядок? Да никто! Они все… –Согласен, — Уриен действительно понимал, что из кандидатов-рыцарей, подходящего возраста лишь Мелеагант представлял из себя готовую версию короля. — Но она права, как ты будешь с этим жить? –Прожить можно, — Мелеагант взглянул искоса на своего названного брата, — можно, поверь. Та же Моргана живет с большей раной на сердце. Она любила свою мать и не допускает даже мысли о ее вине, а между тем, она умерла, не захотев бороться, отомстить, жить для своей дочери и своего, как-никак, сына. Да и отец! Насколько надо быть слепым, чтобы не заметить интерес короля к собственной жене? Ему стоило увезти ее. Придумать какую-нибудь хитрость, обратиться к тому же Мерлину! Но нет, он просто не сделал ничего, любовь к королю затмила его рассудок. –Об этом я как-то никогда не думал, — растерянно отозвался Уриен, — с твоих слов всё как-то по-другому выходит. Не нравится мне это. Всё как-то…не так, понимаешь? –Что именно? — Мелеагант спешился и слез с лошади, передавая поводья подоспевшему конюху — два друга прибыли ко двору де Горра, и теперь пришлось им понизить голос, чтобы не быть услышанными подоспевшими слугами. –Она умна, благородного происхождения и очень красива, а прозябает в нищете и какой-то жути. Она отравилась местью и… ты видел, как ее глаза горели, когда она сказала свои условия? Я думаю, ей не так нужны титул и земли отца, ей нужно отомстить. –Пусть, тебе-то что? — Мелеагант пропустил Уриена чуть вперед на узкой тропинке. — Она несчастна и ее жаль, но то, чем она живет нас не должно касаться. –Она же живая! — воскликнул Мори и задумался, — я привезу ей завтра самые лучшие наряды. Платья, плащ, туфли, что еще? –Шляпки, — подсказал Мелеагант. –Шляпки! — подхватил Мори, — точно! И еды. Эти жуткие ужины. Они стоят всего три медные монеты за порцию, а что в них входит, я даже боюсь представить. –Суп из перловой крупы и куриных шкурок, кусочек хлеба из перемолотых ошкурных зерен, и пара яблочных долек, — ответил Мелеагант. –Откуда ты знаешь? — поперхнулся словами Уриен и чуть не налетел на статую Багдамага де Горр, стоявшую аккурат за поворотом дорожки, по которой они шли. –Не спрашивай, — попросил наследник и поморщился, — я согласен с тобой. Привези ей что-нибудь, позаботься об этом. Она к тебе благоволит, даже попросила платье, глядишь, и еду примет. –Я не понимаю, — Уриен провел пальцами по волосам, пытаясь пригладить жесткую темную щетину и не добившись успеха в этом, — я не понимаю, почему она со своей магией и красотой не вышла замуж или…да, боже, я уверен, многие хотели бы помочь ей! –Гордая, и совершенно сумасшедшая, как…– Мелеагант осекся, потому что на его пути появился отец с троицей своих верных советников. Они вели какую-то беседу, и Багдамаг сделал вид, что не сразу заметил сына. Однако заметив его почтительное приветствие, принц де Горр кивнул: –А, ты здесь. Увидев же Уриена, даже не наградил его кивком, так как совсем не выносил его в эту минуту. –Отец, я рад тебя видеть! — сложно было сказать, действительно Мелеагант был его рад видеть, пытался ли заставить себя обрадоваться и пробудить хоть какие-то сыновьи чувства, убиваемые всю жизнь, или же издевался. — Мы только приехали, решали кое-что по поводу грядущего турнира. –Да уж, — Багдамаг поджал губы, с яростью глядя на сына, — скоро турнир. Турнир, на котором все узнают, что сын Багдамага де Горра — слабак! Какие бы доспехи ты там себе не ездил заказывать — они тебе не помогут выстоять против настоящего меча. Тебе покажут урок на всю жизнь, но что хуже, запомнят не твою слабость, как рыцаря, а мою, как отца. Уриен восхитился про себя хладнокровием Мелеаганта и с трудом сдержался от того, чтобы не дать язвительный ответ. –Ваше высочество, — один из советников по финансам, знавший ум Мелеаганта и чувствовавший за опытностью лет в нем опасную силу, попытался смирить вечное недовольство короля, — Мелеагант, насколько мы все видели на ранних турнирах, показал себя как прекрасного воина. Багдамаг не успел ответить, вместо него ответил Мелеагант, обворожительно улыбаясь в лицо собственному отцу: –О, милый друг, мой отец уже успел заверить меня в том, что на ранних турнирах мне всегда везло…или же поддавались. А принц не отрекается от своих слов. Уриен сообразил издевательство не сразу. Багдамаг попался в собственную ловушку. Мелеагант знал, что его отец впервые снизошел до него только после первой победы в турнире де Горр, тогда он первый раз в жизни коснулся руки сына, не то, намереваясь похлопать его по плечу, не то даже обнять, но вздрогнул и убрал руку поспешно. И теперь Мелеагант уничтожил гордость Багдамага его же, брошенными в минуту ярого гнева, словами. Может быть, чиновники не поняли этой игры, но догадались о ней, а Багдамаг понял наверняка. Его взгляд отяжелел и стал грозным: –Я проклинаю день, когда ты родился! — почти выплюнул он и быстро пошел в сторону замка. Мелеагант только следил взглядом за его исчезновением. Уриен знал, что пока не нужно тревожить своего друга, так как тема рождения была для него болезненная: его мать, обожаемая Багдамагом до сумасшествия, умерла во время родов. Это было виной Мелеаганта в глазах его же отца, он не мог простить ему это и припоминал при каждом случае, справляясь так с собственной болью. –Знаешь, — Уриен не выдержал гнетущей тишины сада, — если ты согласишься на все предложения Морганы, ты не будешь плохим человеком. –Буду отцеубийцей, — Мелеагант скользнул взглядом по Уриену и ответил тихо, а в глазах его стояло странное чувство. –Нельзя назвать отцеубийством убийство человека, который никогда не вел себя по-отцовски. Он только и делает всю жизнь, что проклинает твою жизнь и унижает тебя же. Я знаю, о чём ты думаешь, но ты не виноват в смерти мамы. Ты не виноват, но он этого не понимает. –Что хуже всего — понимает, — покачал головою Мелеагант, — ладно, идём. Конечно, я приму ее предложения. Всё, что нужно — я сделаю, если она сделает то, что обещала. Ночью Уриен, оставшись в замке де Горр, лежал без сна. Он глядел в пустой и безучастный потолок, и думал. Сначала мысли были простыми — о том, что нужно всё-таки заснуть и тогда он проспит целых шесть часов. Затем, мысли перетекли к ужину, и тому, что он напрасно отказался распить с Мелеагантом фландрийского вина, предпочтя ему южное. А от ужина мысли перешли к Моргане, и мысли о том, достаточно ли он приготовил для нее? Уриен призвал двух служанок Мелеаганта и потребовал собрать для него несколько женских одеяний. Служанки заинтригованно переглянулись, со смешками быстро собрали два роскошных убора, позаботились о всяких мелочах, вроде гребней и ремней и граф удовлетворился этим, представив, как будет выглядеть Моргана во всем этом великолепии. Затем распорядился собрать для нее корзину со свежим молоком, хлебом, сыром, овощами и фруктами, положил кувшин вина из запасов Мелеаганта, вспомнив, какое дешевое вино стояло на ее столе. Но он все равно чувствовал, что сделал недостаточно. Он не мог понять, что с ним происходило — женщины ее типа не появлялись в жизни графа и Уриен не понимал, как себя вести. Она вроде и насмешничала, и была такой печальной, и нуждалась в защите, и гнала ее от себя, была и слабой, и хрупкой, нежной и грубой… Уриен представил помимо воли, как забирает ее из этой нищеты…куда? Кем он может для нее быть? Кто она ему? Случайная знакомая, не больше. Уриен разозлился сам на себя и попробовал заснуть, но только попытался, как вспомнил ее горящий взгляд и с ругательством открыл глаза, снова глядя в пустой потолок. Он вдруг поймал себя на мысли о том, что Ланселот не сделал лично ему ничего дурного, а вместе с тем, юноша почему-то раздражал графа до невозможности. Долгие размышления привели к единственно простой, но избегаемой мысли — из-за Морганы. Но почему Уриен так злился на него за Моргану? То, что он ее знает дольше? –Да кто он ей вообще…– прошипел Уриен, услышал себя и понял, что спятил. Не выдержал, поднялся с постели и направился по холодному коридору в надежде на то, что Мелеагант еще не спит и находится в своем кабинете. Так и было. По звуку переворачиваемых страниц и шелесту пергаментов за нужной дверью Уриен понял, что Мелеагант снова что-то изучает, поскребся в нерешительности и вошел. –Сказал бы, что удивлен, но это не так, — Мелеагант поднял на него глаза, отрываясь от письма, — проходи и расскажи, друг мой, что тебе не спится в тёмную ночь? Он устало потер глаза, ожидая, пока Уриен пройдёт и сядет. –Переставал бы ты работать по ночам, — попенял, но как всегда, безуспешно, Уриен. –Я познакомился с одним греком–философом, он интересно размышляет о смерти и жизни, — отозвался Мелеагант. — Только пишет, правда, на верхнегреческом. –А? — Уриен даже забыл причину своего визита. — Ладно, ты всегда был не в себе. Я…слушай, я всё думаю. –О Моргане? — без проблем угадал названный брат и кивнул, — знал, что она тебе западет в душу. –Почему это? — обозлился Уриен, — я только думаю о том, что она несчастна и как ей помочь. –Она сама в состоянии себе помочь, — устало возразил Мелеагант. — Она — фея, еще и умная, красивая девушка. Если она захочет денег — она их получит, если власти — то и до нее доберется, поверь, Моргана не хрупкая птица, для которой нужна золотая клетка! К тому же, этот Ланселот — отличный парень, он не даст ей пропасть. –А кто он ей? — быстро спросил граф, поймав нужную тему. –О! — Мелеагант усмехнулся, — ревность? Уже? Они друзья, насколько я знаю. Ланселот ее как-то спас, а потом она его… оба бесприютные. –Это не ревность! — возразил Уриен и уши его запылали. — Не ревность, я просто интересуюсь! –Да-да, — Мелеагант закатил глаза, но тут же дверь с грохотом отворилась, нарушая почтенную дружескую беседу. Ворвался перепуганный слуга: –Ваше величество, господин…горе! –Опять? — холодно осведомился Мелеагант, становясь воплощением льда. –Ваш отец скончался! — слуга рухнул на пол, лишившись чувств.