Легенда о короле Артуре. Альтернатива

«Мрамор рассыпается от нашего смеха» Пронзительный солнечный день нависает над землями принца де Горра и освещает непривычные к свету вершины мрачных деревьев, забирается по каменным отвесам, касается холодных рек и скользит по крышам крестьянских домов, кузниц, рудников и часовен. Солнечный свет пожирает все так стремительно, как умеет пожирать кроме него лишь чернота. Чернота, в которой прячутся лики друзей и близких, чернота, которая скрывает всё, что когда-то было дорого. Но черноты нет в природе. Она есть — немногим сгустком в душе молодого наследника принца де Горр — Мелеаганта, она зародилась давно и постепенно оживала, перенимая различные причудливые формы, следуя терпеливо за душою своего хозяина и той жизнью, что окружила его. О принце де Горр говорят неохотно: крестьяне не любят его грубости и тех замечаний, которые он все время норовит сделать, не разбирая даже тех линий, что привели к видимому их результату. Его не любят и за жестокость — неоправданную и злую, сорванную им в собственную душу гнилым плодом во время Великих Походов Утера Пендрагона. Принц де Горр — Багдамаг чувствует, что народ не тянется к нему и злится, что не вышло из него почитаемого в народе правителя, и злится, и ревностно бдит за своим сыном… О Мелеаганте говорят с уважением. Воины и рыцари земель де Горр предрекают ему настоящую военную славу, куда более грозную, чем слава его же отца, тонкие девушки от крестьянок до почетных гостей двора заглядываются на Мелеаганта, чем он и пользуется со свойственной юности горячностью чувств. Впрочем, и обычные жители, не привлеченные его манерами или задатками воина, говорят о Мелеаганте с уважением, кто видит в нем достойного будущего правителя де Горр, кто видит в нем славного и доброго человека. И, пожалуй, только один человек точно знает, что Мелеагант давно уже не мечтает быть принцем де Горр. Он мечтает о короне Камелота. Корона, которую не получил когда-то его далекий предок, что начал род де Горр, рассорившись давным-давно с братом, что положил начало династии Пендрагонов. Только этот человек знает, наверное, о Мелеаганте почти все и с разных сторон. Не только, как желает видеть его отец — коварным и слабым, не славным красавцем — как жители де Горр, а настоящим Мелеагантом. Этот человек, правда, скорее умрет, чем выдаст своего единственного друга. За это Мелеагант так высоко и ценит его — графа Уриена Мори. Уриен вышел из древнего рода, но не настолько, чтобы напоминать о своей родословной в присутствии Мелеаганта. Он обрел уже кое-какую военную славу, был старше своего друга на шесть лет, но всегда следовал за ним и его решениями. Уриен не знал идеи для жизни, не видел, чем следует заняться, кроме драк, вылазок военных походов и поисков любви. Уриен мечтал об идеальной женщине, но сказать, каким видит свой идеал, не мог и перебирал всех, кто падал в его сети. Юный граф прожигал жизнь, не в силах придумать ей более достойного применения, а душа его, между тем, жаждала масштабной деятельности! И это было в Мелеаганте… А сам Мелеагант нуждался хоть в одном понимающем лице, по-настоящему понимающем. Он не хотел прикидываться, не хотел переходить от роли покорного и смиренного сына, к роли советника, от советника к рыцарю и так далее. Он хотел сразу открывать грани своей души, но сделать это не мог. Отец прохладно относился к Мелеаганту и, более того, стена его холодности крепла с каждым днем, рыцари не понимали его стремлений, а красотки слишком навязчиво хотели остаться в его жизни, в результате чего были изгнаны из нее. А Уриен умел быть незаметным и в то же время поддерживать своего друга, мирился с ролью исполнителя и был всем доволен. Они часто проводили время в лугах де Горр или в охотничьих угодьях, иногда — в библиотеках и архивах. Уриен не любил читать философские измышления, но с Мелеагантом не спорил и покорно пытался вникать в тяжелые строки истории, литературы и астрономии… Хотя, на деле, так или иначе, их обоих начинал разбирать смех от какой-то брошенной шутки или фразы, и тишина изгонялась из библиотеки, уступая молодости и счастью. –Пойдём сегодня в трактир на Зеленом Доле? — Уриен уже пятнадцать минут пытался вникнуть в размышления древних о смерти, но не понимал и слова. То есть — по отдельности каждое слово было понятным, но все вместе образовывало странную кашу, и граф пытался избежать хоть разговором неприятных минут путешествия по загробным мыслям. –Там совсем нет новых лиц, — Мелеагант даже книгу не опустил, чтобы взглянуть на друга, так и ответил из-за тома. — Ты опять застрял? Уриен с яростью отшвырнул от себя фолиант: –Пишут и пишут! Голова кипит, а понять, чего пишут, не могу. Мелеагант спокойно отложил книгу в сторону, взял книгу Уриена, пробежал по странице глазами, усмехнулся: –Всё просто! Здесь тебе следует запомнить два основных тезиса…. Уриен, не ожидая уже ровным счетом ничего хорошего, обхватил голову руками и приготовился слушать. В изложении Мелеаганта всё становилось как-то проще и понятнее, он подбирал слова и формы, в которых мысли упорядочено складывались. –Первый — всё, что сделал, сожрёт смерть, — спокойно продолжал Мелеагант, привыкший разъяснять и объяснять. — Говоря проще, человек всегда останется бессильным против смерти, и смерть унесет всё, забудутся и заботы человека, и его страхи и сам человек будет стерт. –Умеешь ты настроение поднимать, — буркнул Уриен, но негромко, чтобы не мешать Мелеаганту. –Дальше, тут приводится парадокс и это второй тезис. Когда приходит время умирать — выясняется, что ты не жил. –Бред! — уверенно возразил Уриен. — Вот я, орудую мечом, участвую в турнирах, провожу время с элем и красотками из трактира, что я, не жил что ль? –Не жил, — Мелеагант отложил в сторону книгу и упрямо взглянул на Уриена. — Не жил — существовал. Ты ел, пил и праздновал, но ты не знал, для чего ты живешь и почему ты так живешь. Ты не думаешь о том, как именно ты думаешь, ты просто берешь от жизни то, что дает тебе положение и молодость… –Так! — напряженно отозвался Уриен, — насколько случайно ты подсунул мне эту книгу? Ты ведь к чему-то ведешь, я прав? Ты всегда к чему-то ведешь! –Я презираю идею смерти, — Мелеагант не стал скрываться и взглянул в глаза Уриену, словно ожидая его реакции. –Ну…– граф замялся, не зная, что отвечать, — так можно было? Мы все смертны, бог нас создал… –И что? — перебил Мелеагант, и в глазах его проскользнуло что-то очень хищное. — Неужели никто не пытался бросить Богу вызов за наши слабые тела? Если душа бессмертна, неужели нельзя сделать с оболочкой ее ничего? –Так-так, — Уриен попытался овладеть собой, но в эту минуту Мелеагант принял на себя самый жуткий облик из тех, что видел когда-то граф Мори. — Ты совершенно… Он не успел договорить, скрипнула дверь, и на пороге возник смущенный слуга. Он, не глядя на Мелеаганта, потупившись, объявил: –Господин Мелеагант, его высочество Принц де Горр желает вас видеть. –Подождет, — беспечно отмахнулся Мелеагант и подхватил свой отложенный фолиант. –Ты бы осторожнее, — кашлянул Уриен, сразу забыв о том фанатичном блеске в глазах друга. –Мой отец обожает меня уничтожать своим презрением, когда я говорю и когда я молчу. Пусть у него хоть повод появится! — Мелеагант засмеялся и от этого смеха словно бы крепкий мраморный мост, соединявший их дружбу, качнулся. Уриен вдруг понял, что может даже бояться Мелеаганта… *** Тяжелее всего видеть следы своего же преступления. Страшнее всего! Мерлин был предан королю Утеру и душою, и телом и он поддался много лет назад на его слабость — герцогиня Корнуэл. Прекрасная женщина была…эта герцогиня, она кружила головы многим людям и в ее честь писали прекрасные оды и стихи, статуи Афродиты и Венеры имели ее лицо и черты, но она была вежливо-холодна со всеми поклонниками, горячо любя своего мужа и воспитывая маленькую дочь Моргану. Об этой Моргане Мерлин часто думал еще до того… он видел ее и поразился той силе, что дремала в этом маленьком создании, она была рождена для магии и Мерлин подумывал взять ее к себе в ученицы, но когда она окрепнет физически — девочка была очень бледна и слаба, только глаза горели на будто бы изможденном лице ее. И Мерлин ждал, как решится судьба этой девочки, не подозревая, впрочем, что судьба уже решилась. Утер встретил герцогиню Корнуэл случайно — она не любила прогулки и появления при дворе, но поддавшись на уговоры своего мужа, прибыла на одно пиршество, что давали в Камелоте. И Утер пропал. Он, не стесняясь, заигрывал с нею тут же, и при всех эта гордая женщина мягко, но упрямо отстраняла короля от себя, вежливо отказываясь от излишков вина и танцуя лишь со своим мужем. Маленькая Моргана была тут же, и Мерлин исподтишка наблюдал за девочкой, с неудовольствием подмечая, что она все еще странно слаба и с удивлением отметил он то, что Моргана будто бы тоже изучает его. Она становилась все смурнее, а притязания Утера развязнее и наглее. Герцогиня что-то шепнула на ухо своему мужу, и тот попытался откланяться, сославшись на свое дурное самочувствие. –Вы и уезжайте! — пьяно захохотал Утер, масляно глядя на отстраненную герцогиню. — Жену оставь и уезжай, герцог! Но женщина не сдалась. Она взяла решительно дочь за руку и поклонилась королю, попрощалась с гостями и вышла из залы, оставляя в сердце Утера неизгладимую рану. С тех пор он потерял покой. Он во сне и наяву искал взглядом ее черты в других, радовался, как ребенок, когда отмечал у кого-то ее волосы или капризную линию губ, но тут же приходил в ярость. «У нее волосы длиннее!», — думал Утер, с отвращением глядя на темноволосую красавицу, услужливо приведенную Мерлином, чтобы скрасить печаль. — «И темнее!» –А эта улыбается не так! — Утер перестал стесняться критики в адрес любых женщин, что попадались в го поле зрения и много проблем и ревнивых замечаний вызывало это. Мерлин только и успевал сглаживать ситуацию. –Голос отвратительный! — себе под нос бормотал Утер, невольно сравнивая каждую особь женского пола с нею, со своим идеалом, недостижимым и гордым. Услышавшая это женщина яростно взглянула на короля и Мерлин, шедший с ним рядом, узнал в этой женщине супругу одного из могучих соратников короля Пендрагона, из того числа, с которыми нельзя ссориться никак и ни за что. –Это он мне, — противно проскрипел Мерлин, сглаживая конфликт и поспешил, пока не поднялась буря, увести Утера в сторону, а тот шел и выносил свои жестоки и беспомощные вердикты: –Слишком высокая! Слишком толстая! Слишком худа! Слишком глупа… «Слишком спятил», — думал Мерлин, опасаясь за здоровье своего короля каждый день. И вот однажды выход был найден. Утер вдруг вспомнил, что он король, что у него есть армия советников, и боевая тоже армия имеется. Если герцогиня Корнуэл не отвечает на его любезные приглашения, не отзывается на письма и подарки, значит… –Придумай что-нибудь! — бешено уговаривал Утер, хватая за грудки своего верного мага и советника Мерлина. — Придумай! Хоть день, но она должна быть моей! Хоть раз, но моя! –Ваше величество, великая скорбь грядет! — Мерлин с трудом вывернулся из хватки Утера., но беспокоясь больше не о себе. Он почему-то вспомнил глаза маленькой серьезной и бледной девочки… Моргана! Почему-то именно это резануло его сильнее всего. Но короли умеют уговаривать. Они умеют давить на честь и жалость, страх и… –Если ты не поможешь мне, я снаряжу армию, разрушу земли герцогов Корнуэл, сожгу дотла и убью всех людей, кроме герцогини… Утер хищно блеснул глазами, и голос его понизился до вкрадчивого шепота: –Ее я сделаю своей наложницей. Пока не надоест! Я убью её мужа на глазах ее! А девчонку… Сердце Мерлина ухнуло куда-то вниз при упоминании о девочке, казалось, что Утер проник в его мысли и безжалостно направляет их против него: –Девчонку я, пожалуй, продам на восток, как рабыню. Ты этого хочешь, Мерлин? или ты мне поможешь, или я сделаю всё сам. Мерлин не хотел. Мерлин покорился воле своего короля. Он дождался того несчастного дня, когда муж герцогини отъедет для объезда границ от захватчиков-саксов и с помощью магической силы (проклятой и великой) сумел сотворить внешнюю копию герцога из Утера. Утер, довольный и яростный, бешено вскочил на коня и в облике герцога Корнуэл помчался к своей мечте и к несчастью. Мерлин не спал ту ночь. Он ясно видел, чувствовал. Что если ему и удастся обмануть герцогиню и та не выдаст себя в разговоре с настоящим мужем своим, то девочка… Моргана! В ней было столько силы, что нельзя было усомниться в том, что она всё поймёт. Мерлину пришлось для ее же блага предусмотреть и это — Моргана должна была лишиться голоса, если захочет рассказать правду. Ненадолго, на ночь. На одну проклятую ночь. Но у судьбы свои шутки и свои фантазии. В ту ночь не только Утер добрался до своей герцогини, красоту которой Мерлин уже проклинал. В ту ночь погиб настоящий муж ее и король обратился прямо на брачном ложе с нею в свой истинный облик… Крик и скандал…удары и слезы. Утер панически отступил от собственной трусости своей в Камелот, а герцогиня — натура впечатлительная по природе своей и раненая душою, осталась умирать. Ни дочь ее — Моргана, что явно узнала короля, ни зашевелившийся под сердцем маленький свидетель предательства — ничто не могло сдержать тоски герцогини и унять в ее чувствах страшный сумбур. Герцогиня Корнуэл — прекрасная молодая женщина двадцати четырех лет отроду скончалась, едва разрешившись от плода обманной ночи, и успела только наречь своего сына Артуром. Утер не навестил своей любовницы, не послал ей утешения, более того, он боялся, что теперь кто-то может использовать эу связь для того, чтобы навредить самому Утеру и он спешно принялся заметать следы. Король даже обрадовался, узнав, что герцогиня Корнуэл умерла в родах. Он распорядился отдать ребенка своему верному рыцарю Антору, у которого был уже сын и воспитать его как своего. Антор принял это за честь и ни разу не упрекнул Артура за некровное родство, и даже радовался ему, как своему сыну, который был немного…юродивым. Моргану Утер хотел отправить куда-нибудь в монастырь, чтобы она прожила в застенках всю свою жизнь, не светилась перед ним, напоминая своим существованием об обмане благочестивого короля. Но Мерлин понимал, что Моргана не та, кого можно сплавить в монастырь и к тому же, он давно хотел обучать ее сам, надеясь, что она никогда не узнает, что разрушил ее семью именно он — Мерлин. Утер позволил, но Моргана… сбежала. Маленькая девочка исчезла из поместья Корнуэл, скрылась, убежала. Мерлин был единственным, кто искал ее и гадал, что за сила отняла ее? Кто уберег от его воспитания и его магии? И для чего? Утер не занимался подобными размышлениями — он просто объявил, что Моргана погибла по трагической случайности, и конфисковал ее земли, объявив при этом еще и то, что наследников у Корнуэл нет, значит, род прервался, земля возвращается Утеру. Но Мерлин точно знал, что она жива и искал. Друид точно знал, что такие как Моргана не умирают так просто. Они не уходят со страниц престольных игрищ до последнего. Значит, она где-то таится и Мерлин многое бы отдал, чтобы узнать где… А время шло. Утер не смог забыть герцогиню, не женился, но и о бастарде своем не справлялся. Более того — Антора, приемного сына Артура перестали приглашать ко двору. Боясь напоминания. Время уходило, не оставляя за Утером наследников. И сам Утер, в свои сорок два года выглядел уже жутким стариком, одряхлевшим и едва живым, словно магия тех лет забрала у него всё. –Мерлин…– звал Утер своего верного советника, который тоже сторонился его, но прежде всего — себя, и все-таки неизменно приходил по первому зову короля. — Мерлин, я умру. –Все умрут, — мрачно отзывался Мерлин, — но ваш срок близится — это правда. Утер приоткрыл один глаз, взглянул на Мерлина и шумно вздохнул: –Господи, за что такая боль? Почему именно я? –Мы все платим за свои грехи, — осторожно напомнил Мерлин, аккуратно садясь рядом с постелью больного. — Мы платим за то, чем наслаждаемся, чем бредим, чем… –Пошел ты к дьяволу, Мерлин! — Утер зашелся в страшном раздирающем горло кашле, — пошел ты! Она стоила всех моих страданий. –И чужих, — меланхолично закончил друид. –Это… — Утер откинулся на подушки, — это уже неважно. Я умираю, а Камелоту нужен король. –Да, ваше величество, вы умираете и Камелоту нужен король, но у вас есть бастард… –Бастард! — Утер, как и многие мужчины, как и отец Мелеаганта, будучи человеком совершенно фанатичным в любви к женщине, остался совершенно равнодушным к ее ребенку. К их общему ребенку. — Бастарда не будет на моем престоле! –Кого же вам угодно видеть на нем? — спросил Мерлин. Точно зная, что его долг перед королем, перед Камелотом, а что важнее — перед Драконом-покровителем этой земли — блюсти заведенный порядок. Значит, кровь Пендрагонов не должна обрываться, иначе смена династии. Жив последний представитель из мужчин — жив истинный правитель Камелота. –Ты…устроишь испытание! — Утер силился говорить ровнее, но его грудь ссохлась и горела изнутри от колдовской смерти, что была призвана в расплату за совершенный грех. — Ты, Мерлин, возьми мой меч… –Экскалибур? — Мерлин в изумлении воззрился на Утера. — Я не рыцарь, ваше величество! Я только друид и советник, я… –Заколдуй его, — продолжал Утер, обливаясь безумным лихорадочным потом, — и спрячь его в скале. –Какие–то…– Мерлин напрягся, подбирая слово, — странные предложения. –Я видел это во сне, — Утер схватился за руку советника, — сделай, как я сказал. Устрой им рыцарский турнир, старик! Лучшим! И тот, кто достоин будет чести, вытащить меч, кто окажется чист и благороден для короны, тот, кто победит всех — станет королем. –Это рискованно! — Мерлин покачал головой, — безумно и совершенно… Но Мерлин уже точно знал, как именно зачарует Экскалибур. Он сделает так, что меч покорится только Артуру. Кто бы ни победил — кровь Пендрагонов, кровь одной династии не должна сходить с трона, если жив хоть один представитель мужской линии. *** –Ты заставил ждать меня полчаса! — недовольно произнес Багдамаг де Горр, встретив сына в общей зале. –Да, отец, — не стал спорить Мелеагант, — у меня были дела. Я постигаю науку правления, чтобы однажды стать достойным правителем земли де Горр. –ты им никогда не станешь! — Багдамаг не терпел этого самодовольства Мелеаганта, он не выносил его слова о том, что тот — наследник, на дух, и Мелеагант использовал это. — Ты не твои предки, ты… –К сути, отец, — мягко попросил Мелеагант. –Через неделю состоится турнир. Утер умирает. Тот, кто победит всех и вытащит меч из Камня, станет новым королем Камелота! — мрачно ответствовал означенный отец. Мелеаганту удалось сохранить лицо, хотя Уриен, притаившийся в уголке залы увидел, как опасно блеснули глаза его друга. –И ты надеешься участвовать? — вкрадчиво осведомился наследник. –Не говори ерунды! — рявкнул раздраженный Багдамаг. — Утер распорядился о тех, кто младше тридцати лет! И ты… мой единственный сын. Багдамаг недоговорил, отмахнулся, как бы подводя итог. –И я поеду туда, — холодно продолжил Мелеагант тоном, полным искреннего неудовольствия, но Уриен ясно видел, что внутри у него все запылало надеждой и предвестием. Почти наверняка Мелеагант вообразил уже себя королем Камелота, и Уриену это пришлось по душе. –Если бы у меня был бы выбор, — жестко ответил Багдамаг, — ты не поехал бы. Но ты убил своим рождением свою мать, так что — да, ты поедешь, Мелеагант сдержал удар, и ничего в его лице не изменилось, но когда он выходил из залы, и Уриен последовал за ним следом, нагнал… Он увидел лицо, полное затаенной скорби, глубокой, как старая рана, одна из тех, что страшнее раны от меча. –Я в порядке, — торопливо возвестил Мелеагант, заметив, по-видимому, в чертах Уриена изменение. –Ладно, — граф выпустил рукав плаща своего названного брата, но продолжал сверлить взглядом его спину. Мелеагант почувствовал это, повернулся к нему: –Меня недавно представили одной милой даме… –Кто? — Уриен изобразил полное участие, с трудом отпуская тревогу, неясно жгущую его сердце. –Ланселот, — коротко бросил Мелеагант, — один из тех, кто желает быть рыцарем. Светловолосый юноша, помнишь? –Нет, — честно ответил Уриен, силясь припомнить. — Лансе… –Лот, — кивнул Мелеагант, — тот, что упал с лошади, засмотревшись на птицу. –А! — Уриен прыснул, — зрелище было то еще! Мечтатель чертов. –И опасный воин, как ни странно! — заметил Мелеагант. — Ломает копья сильных воителей, желает стать рыцарем и засматривается на птиц. –Надеюсь, он не пойдет однажды воевать против Монтгомери! — откровенно сложился пополам от хохота Уриен. Мелеагант сдержанно улыбнулся — родовой знак Монтгомери представлял собой птицу с хищным и острым клювом, опасными когтями, расправляющую крылья для резкого взлета… –Так вот, — продолжил Мелеагант, подождав, когда Уриен отсмеется, — он представил мне одну…очаровательную девушку. Уриен перестал смеяться и насторожился: –Красивая? Уже определил ее для себя? –Нет, — покачал головой Мелеагант, — у меня к ней деловой разговор, у меня есть невеста, помнишь? –Во-первых, тебе это никогда не мешало, — занудно напомнил Уриен, — во-вторых, Леодоган еще не дал согласие отдать за тебя Гвиневру. Да и сдалась она… –Он трус и отдаст мне ее, — холодно отозвался Мелеагант, — она сдалась. Ее род самый древний из всех кандидаток в… –Королевы…– едко подсказал Уриен. — я понял. Ну, что там за таинственная краса? Как зовут её? –Моргана, — отозвался спокойно Мелеагант, не делая попытки отрицать догадку Уриена по поводу своего плана на престол.